Вероника Иванова - Отражения (Трилогия)

— Я ищу одного молодого человека. Вы мне не поможете в поисках?

— Все молодые люди, которых я лично знаю, находятся здесь. Кого именно ты ищешь, малышка?

— Он такой...

Я невольно навострил слух.

— Ростом немного выше меня...

Наглая ложь. Я не великан, но этой малявке до меня ещё расти и расти!

— Худенький и бледный, как будто долго болел...

Если я и больной, то только на голову.

— Рыженький...

Рыженький?! Да что она себе позволяет?

— Глаза зелёные-зелёные, совсем эльфьи, только темнее...

А длинных ушей у меня случайно не наблюдается?

— Он немного странный...

Близко к истине.

— Вроде не маленький, но ведёт себя как ребёнок...

Ну-у-у... Ладно, в этом она права.

— А ещё он добрый, но вредный...

Ох, чья бы корова мычала... Постойте-ка... Добрый?! И это она заявляет после пощёчины, которую я ей закатил? По принципу: «Бьёт — значит, любит»? Ах так, малявка...

Подавив стон, я приподнялся на локтях, выглядывая из-за мешка, на котором ещё минуту назад так уютно покоилась моя голова. Гномка беседовала с хозяином обоза. Дядя плохо понимал, что ей нужно. Правда, удивлённое выражение на его лице поселилось ещё в момент нашей с ним встречи, и теперь я всерьёз начал задумываться: а нет ли у купца проблем с соображалкой. Поскольку разговор «глухого со слепым» грозил затянуться, нужно было поспешить на помощь серьёзному человеку, что я и сделал, постаравшись, впрочем, напустить в голос как можно больше льдинок:

— Что вы имеете мне сообщить?

Гномка обернулась с выражением такой радости на мордашке, что захотелось завыть. Правда, когда её взгляд переместился чуть ниже моего подбородка, в голубых глазах появилось недоумение:

— А зачем...

— Не имею ни малейшего представления, — поспешил я избавиться от потока совершенно ненужных вопросов, на которые всё равно не мог придумать ответа.

Гномка помолчала. Пару мгновений, не больше. И спросила то единственное, что волновало её, по-видимому, больше всего:

— А он тяжёлый?

Следовало бы засмеяться, но искренняя забота на круглом личике выглядела так умилительно, что я жутким усилием воли затолкал смех в горло, изобразив то ли кашель, то ли приступ удушья. Но моё фырканье повлекло за собой лишь усиление тревоги в голосе Мирримы:

— Тебе снова плохо?

И вот тут я заржал. Именно — заржал. Даже лошадка, запряжённая в телегу, повернула голову в нашу сторону. Из глаз брызнули слёзы, и мне потребовалось не меньше пары минут, чтобы взять себя в руки. Сначала гномка не могла понять, что происходит, но постепенно и до её недалёких мозгов дошло, что я просто смеюсь. И, разумеется, если смеюсь, то смеюсь над ней. Маленькие кулачки сердито уткнулись в бока, щёки залил румянец, голубое небо взгляда затянулось грозовыми тучами.

— Да как... Да ты... Да я... Тут... Так перепугалась... А он...

Я выдохнул последнюю смешинку и лучезарно улыбнулся:

— Не напрягайся так, милая!

В беседе вновь наступила пауза, потому что Миррима шлёпала губами, как выуженная рыба, но ни одного звука до меня не долетало. Ох, опять Джерон во всём виноват... Ладно, примем меры.

— Извини, пожалуйста, я не дал тебе договорить... Я смеялся вовсе не над тобой — только над твоими словами...

— Ты хочешь сказать, что мои слова не имеют ко мне никакого отношения?! — Она явно была не прочь поскандалить.

Как там твердит народная молва? Милые бранятся — только тешатся? Всё с тобой понятно, милая: ты без ума от меня! Думаете, шучу? А чем тогда объяснить столь открытое, даже, можно сказать, назойливое внимание к моей скромной персоне со стороны малознакомой особы женского пола? В редкие минуты честности с самим собой я прекрасно сознаю, что не обладаю — ни во внешнем облике, ни в глубинах души — никакими выдающимися качествами, которые могли бы вызвать уважение (не говоря уж о восхищении!) и желание поближе познакомиться... Она же видела, что от меня нет никакого проку в простейших житейских ситуациях! И всё равно, как репей, цепляется... Есть, правда, ещё одно возможное, но не слишком лестное, объяснение... Что, если гномка решила открыть приют имени себя для сирых и убогих? А я буду первым подопытным? Ну уж нет! Такая забота мне не нужна!

Ничего, скоро этот несовершеннолетний клещ оставит меня в покое! Не пройдёт и пары часов, как между нами протянутся мили дорог. И надеюсь, что места назначения окажутся в противоположных концах Королевства!

Впрочем, не стоит делать ход моих мыслей достоянием посторонних зрителей, тем более что купец и так косится в нашу сторону с плохо скрываемым любопытством. Да и Миррима обидится, если узнает, о чём я думаю... Ладно, постараемся прогнать с лица глупую ухмылку и продолжим беседу со всей серьёзностью.

— Я не намерен тратить силы на ссоры с тобой, милая. Хватит того, что я уже пережил... Я очень устал. Правда. И пытался отдохнуть, когда ты завела этот глупый разговор с хозяином...

— Глупый?!

— Ну хорошо, хорошо, пусть будет «бесполезный»...

— Это ещё почему?

— Твоё описание моих сомнительных достоинств завело человека в тупик, ты не заметила?

— Но я говорила как есть!

— Именно. «Как есть», но — для тебя.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Тебе не приходило в голову, что я веду себя немного по-разному с разными людьми?

— То есть ты не всегда дурак?

Будь у меня менее сонное настроение, я бы её отшлёпал, клянусь!

— Примерно.

— Но какое это имеет отношение к внешности?

— Самое прямое. Восприятие собеседника зависит от его манеры речи, тона голоса, набора жестов...

— Ты опять?!

— Что? — На этот раз «тупил» я.

— Опять ведёшь заумные беседы?!

— Прости, — я беспомощно улыбнулся. — Иногда меня заносит.

— От этого нужно избавляться, — с видом знатока заявила гномка.

— Учту. А теперь объясни, что тебе нужно от меня?

— Ну-у-у-у... я беспокоилась. — Могу поспорить, что новая волна румянца залила круглое личико по иной причине, нежели та, что вызвала прежнее его кратковременное покраснение.

О существовании купца было забыто сразу же после того, как Миррима увидела моё лицо. Что до меня, то мне доставляло некоторое садистское наслаждение искоса подглядывать за мучениями добровольного наблюдателя. Несчастный человек был вынужден слушать всю чепуху, которую мы несли, нимало не смущаясь его присутствием. Не думаю, что он понимал и половину наших слов, но продолжал мужественно фиксировать в памяти каждую произнесённую фразу, одновременно пытаясь делать вид, что его куда больше волнуют приготовления к отправке обоза.

Согласен, со стороны мы выглядели странно: гномка в растрёпанных чувствах и совершенно квёлый парень, который даже не удосужился приподняться со своего «ложа», — что у них может быть общего? Собственно говоря, ничего общего у нас и не было. По моему скромному разумению. Что же касается мнения на сей счёт моей собеседницы, то она не спешила им поделиться, а я не проявлял интереса.