Вероника Иванова - Отражения (Трилогия)

— Спасибо за информацию! Вот что, подскажешь ещё идею, получишь за труды. Только не серебро, увы: у меня каждая монета на учёте!

— Чего надо-то?

— Мне требуется лютня. Недорогая, но достойная самого лучшего музыканта в Западном Шеме.

— Сами играть будете? — он недоверчиво хмурится.

— Я похож на менестреля?

— А кто Вас знает... — совершенно справедливое замечание.

— Нет, играть буду не я. Играть будет... — а, что я, собственно, теряю? Нужно же продвигать товар на рынок? — Играть будет эльф.

— Настоящий? — парнишка не верит своим ушам.

— Самый настоящий.

— А... послушать можно?

— Если осторожно, — щёлкаю его по носу. — Задача ясна?

— Есть один мастер...

Мастер оказался достойным человеком, и, принимая во внимание моё чистосердечное признание в скромных финансовых возможностях, торговаться не стал, сразу указав нижнюю планку цены, по которой готов уступить инструмент. Я уплатил требуемую сумму без возражений, хотя покупка лютни облегчила кошелёк дядюшки Хака более, чем наполовину. Дела у мастера (судя по обстановке лавки) шли не блестяще, но товар, похоже, был отменный. Курт (мой новоявленный знакомый воришка) клялся и божился, что лютня будет звучать лучше, чем творения поставщика двора Его Величества.

Неся перед собой инструмент, закутанный в несколько слоёв ткани и упрятанный в жёсткий кожаный чехол, укреплённый деревянными пластинками, я двинулся в сторону Сытной площади, благо лавка музыкальных дел мастера находилась совсем рядом. День перевалил за середину, прилавки селян, с раннего утра зазывающих «подходить и налетать», вот-вот должны были опустеть, а это значит, что Равель как раз ходит сейчас между торговыми рядами в надежде прикупить за бесценок непроданные или слегка потерявшие товарный вид продукты...

Я оказался прав: девушка обнаружилась у самого выхода с рынка: стояла и напряжённо пересчитывала медные монетки, с трудом удерживая на сгибе руки корзинку. Какие-то вялые овощи и несколько кульков — вот и весь графский обед на сегодня. Или ужин: смутно подозреваю, что Равель и её матушка питаются раз в сутки.

— Позвольте помочь Вам, красавица! — галантно подхватываю корзину, и девушка изумлённо смотрит на меня, не понимая, почему столь блестящий господин утруждает себя переноской вещей.

— Ну зачем же, благородный лэрр... Она вовсе не тяжёлая...

— Тяжёлая или нет, а идти до дома далеко, так что не спорьте, милая Равель! И потом, мы же договорились: называйте меня просто — Ив. От постоянного титулования по спине мурашки бегут!

— Но, благородный... — светлый взгляд натыкается на мою укоризненную улыбку, и девушка поправляется: — Ив! Правила этикета требуют...

— Правила этикета запрещают графине самой ходить на рынок, но Вы же ходите? Так позвольте и мне слегка отступить от правил!

— Если Вы настаиваете...

Я настаиваю, и, с грузом в обеих руках, сопровождаю юную хозяйку гостеприимного дома. Большую часть дороги она молчит, то ли не зная, о чём со мной можно говорить, то ли потому, что тот же самый этикет запрещает девушке разговоры с малознакомым мужчиной, даже если оный мужчина занимает соседнюю комнату на этаже...

Народу на улицах немного, и это понятно: торговый день закончился, а вечер развлечений ещё не начинался, так что попадающиеся нам навстречу прохожие были либо ремесленными людьми, либо слугами, либо иными порученцами, выполняющими волю своих господ, однако... Встречались и сами господа.

— Вы только посмотрите! Бедняжка Вэлли, наконец-то, нашла себе спутника!

Белокурая головка, показавшаяся в окне паланкина, принадлежала очень красивой юной женщине. Васильковые глаза, пухлый маленький ротик, искусно подчёркнутая румянами молочная белизна кожи. Просто куколка. Причём, и в прямом, и в переносном смысле, потому что пустой взгляд расцвечен только желанием повеселиться, предпочтительно, за счёт унижения других. Тех, кто не сможет ответить. Ай-вэй, дорогуша, на этот раз ты выбрала не ту жертву для своей атаки!

Не обращая внимания на воркующие переливы голоса блондиночки, я обратился к Равель со спокойным замечанием:

— Некоторые знакомства не делают нам чести, не правда ли?

Девушка испуганно перевела взгляд на меня, словно спрашивая: «К чему Вы клоните? Не подвергайте себя опасности!».

— А жалеть поздно, потому что самые недостойные люди цепляются хуже всякого репья... — продолжаю, меланхолично улыбаясь уже блондиночке. Та розовеет, причём, без помощи красок и притираний.

— Да кто Вы такой...

— Знаете, милая Равель, я хотел подарить Вам болонку, но сейчас передумал: проку с такой собачки никакого, красота — на любителя, ума — не слишком, а лает... И по поводу, и без повода. Лучше куплю волкодава.

Я не намеревался оскорблять придворную красотку — само собой получилось. Обида за несчастную девушку уксусом разлилась по моему языку, добавив мыслям и словам остроты.

— Граф! — прошипела блондинка в сторону всадника, сопровождавшего паланкин. — Вы ослепли и оглохли разом? Слышите, Вашу даму оскорбляют! Проучите нахала!

— Точно, куплю волкодава, хотя... Шавок обычно окружают не волки, а овцы в волчьих шкурах, — глубокомысленно изрёк ваш покорный слуга.

Люди, волей случая оказавшиеся свидетелями моего невинного развлечения, были, по большей части, простыми горожанами, не питающими благоговения к высоким титулам без веской причины. Когда я закончил говорить, долгий вдох над улицей висело напряжённое молчание, а потом... Хохотнул один, другой, и вскоре все вокруг весело передавали друг другу мои слова. Блондинка предпочла побыстрее удалиться, а вот её «рыцарь» остался. Спешился и подошёл ко мне.

— Сударь... Я хотел бы с Вами переговорить.

Молодой человек с невыразительным лицом и тоскливым взглядом. Длинные каштановые волосы стянуты в «хвост». Плащ без капюшона — видно прогулка предполагалась недолгой, а может быть, он просто мёрзнет меньше, например, чем я... Одет без особой вычурности, но за модой, наверное, следит: складки на утеплённом камзоле выглядят очень интересно и свежо.

— К Вашим услугам! — киваю незнакомому пока графу и прошу Равель: — Идите, я Вас нагоню. Минут через десять, не больше!

Тревога в светлых глазах не уменьшается, но девушка покорно кивает и нарочито медленно уходит, а я возвращаюсь к отложенному разговору:

— Итак, что Вам угодно? Хотя, прежде всего, следует представиться друг другу, верно? Лэрр Ивэйн, — коротко, но предельно вежливо кланяюсь.

— Шэрол, граф Галеари, — ответный поклон не менее учтив.

— Рад познакомиться, граф! Впрочем, обстоятельства нашего знакомства, смею предположить, не столь уж приятны...

Граф печально вздыхает в ответ.