Вероника Иванова - Отражения (Трилогия)

— Представил? — тон сказанного ловко балансирует на грани между вежливостью и угрозой.

— Пожалуй, — последний раз провожу взглядом по бархатному лифу, плотно обнимающему небольшую, но вызывающе высокую грудь.

— Мы можем продолжить разговор?

— Вы — да, а я, засвидетельствовав своё непреходящее почтение, хотел бы откланяться.

— Ах да, Вы сокрушались о нехватке времени... Куда-то торопитесь? — доброжелательность льётся через край.

— Да. В одно милое место, где мне никто ничем не будет докучать.

— Если не секрет, что это за место?

— Серые Пределы.

— Хм.

Вот и вся реакция. Ни огорчения, ни радости, ни упрёка. Слегка приподнявшиеся брови и губы, сжатые немногим плотнее, чем раньше. А чего ты, собственно, ожидал? Безразличие — вот удел пустого места. Следовало бы начать привыкать, вот только зачем? Не собираюсь задерживаться в живых дольше, чем необходимо. Устал. Смертельно устал.

— Я могу идти?

— Нет.

И опять — ни тени чувства. Запрет, но спокойный и скучный, а это начинает злить.

— Почему я должен остаться?

— Очень правильное построение фразы, юноша! — наконец-то, некоторое оживление. Этакая рябь на глади лесного озера. — Вы уловили основную мысль.

— Мысль? В чём она состоит?

— Должен.

Доигрался: речь зашла о долгах и платежах. Даже немного любопытно стало:

— Кому и что я должен?

— Подумайте сами. А впрочем, так мы и до следующего года не покинем эту милую кухню... Придётся мне потрудиться.

Тилирит шутит? Со мной? Наверное, небеса упали на землю. На всякий случай бросаю взгляд в окно. Нет, пока всё на своих местах: сверху синее, снизу чёрно-белое. Снова смотрю на тётушку, которая наслаждается произведённым эффектом примерно так же, как и вареньем:

— Вы родились и росли в этом доме, юноша. Вы ели, пили, снашивали одежду, портили имущество, изводили слуг... Разве всё это не требует оплаты?

— Оплаты? Какой? Кому? Родителям, которых я никогда не знал? Им от меня ничего не нужно! Матери — потому что она давно мертва, отцу... Он даже не хотел меня увидеть. Ни разу. Я не просил, чтобы меня растили. Позволили жить? Хорошо! Только не предъявляйте мне к оплате чужие счета!

— Чужие ли?

— Повторяю ещё раз: если я кому-то что-то должен, то только матери и отцу, но беседы о долгах почему-то ведёте Вы, а не они.

— Допустим. А твоя сестра? Она заботилась о тебе с самого рождения. Перед ней ты не чувствуешь себя обязанным? — зелёные глаза суживаются, придавая вопросу дополнительную значимость.

— Пусть Магрит сама назначает цену. А я подумаю, в состоянии ли её заплатить.

— Подумаете? Вот как Вы заговорили, юноша... Забавно. Откуда взялось это нахальство?

Откуда? И как ты не понимаешь, дорогуша... Мне всё опротивело. Я — никто и ничто. Какие долги? Какие обязательства? Через час или спустя сутки я Уйду, и меня не смогут остановить ни мудрые речи, ни грубая сила. Уйду, потому что нет причин оставаться. Просто? Да. Самое главное, выполнимо.

Наверное, мои мысли отразились во взгляде, потому что Тилирит победно усмехнулась:

— Можете не отвечать. Вы решили, что Стоящему-на-Пороге всё сходит с рук? Большинство пользуется этой уступкой, но Вы — отнюдь не большинство. Вы — единственный в своём роде.

— Какая неожиданность!

— Ирония уместна лишь при обладании всей необходимой информацией, молодой человек. А Вы пока что блуждаете впотьмах.

Всё, начинаю играть по своим правилам. Раз уж меня доводит расспросами Хранительница Дома Драконов, Крадущихся Во Мраке Познания, нанесу ответный удар:

— Не в тех ли самых, где ищете Истину Вы?

Усмешка Тилирит стала ещё ехиднее.

— Всё может быть... Но Вы топчетесь там, где мои следы давно уже остыли.

— Охотно верю. Причём, так давно, что пройденный маршрут стёрся из Вашей памяти.

— Вы делаете успехи, — небрежный кивок. — Общение с моим сыном, определённо, пошло Вам на пользу.

— А Магрит считает иначе.

— Магрит ВСЕГДА будет считать иначе, если дело касается Ксаррона.

— Он ей чем-то насолил?

— Скорее, пересластил, — задумчиво замечает тётушка, и тут же возвращается к главной теме беседы: — Но они сами разберутся между собой. Без нашей помощи.

— Думаете? А мне кажется...

— Если «кажется», нужно лишний раз протереть глаза, — советует Тилирит.

— Непременно так и сделаю, но чуть позже. Вы сочли меня нахальным и заявили, что я не имею на это права, но не объяснили причину. Либо Вы её изложите, либо...

— Вы Уйдёте? Не спешите, юноша. Всё не так просто.

— Угу. Когда говорят: «всё не так просто», значит, что всё ОЧЕНЬ ПРОСТО. Эту истину я успел понять.

— Похвально. Но понимание не существует без знаний. Вы готовы их получить?

— По-моему, Вас моя готовность не волнует, — устав играть словами, присаживаюсь на край стола, чем вызываю недовольное ворчание мьюри, которой после меня придётся восстанавливать свою кулинарно-колдовскую сеть.

Тилирит оставляет мою реплику без внимания:

— Впрочем, всё это неважно. Важны лишь факты, и Вам пора с ними ознакомиться.

— Преисполнен внимания, dou!

— Отрадно слышать. Итак, юноша, начнём с того, что Вам крайне нежелательно умирать.

— Да неужто?

— Именно так. Нежелательно до такой степени, что мы были и будем вынуждены принимать меры по сохранению Вашей жизни.

Я не верю своим ушам.

— Хотите сказать, что берегли меня от смерти? Какая чушь!

— Чушь? — почти искреннее недоумение на бледном лице. — Позвольте не согласиться. Вы находитесь здесь в живом и относительно здоровом состоянии, что свидетельствует...

— Ни о чём это не свидетельствует! Все те разы, что я гулял по Грани, мне удавалось выжить благодаря чему угодно, но только не вашим заботам!

— Согласна. Но мы были готовы в любой момент...

— Готовы?! — меня посетила очень неприятная мысль. — Но, ради Владычицы, зачем вы вообще доводили дело до этих самых моментов! Почему, если уж так печётесь о моей жизни, позволяли мне попадать в опасные ситуации? Чтобы лишний раз посмеяться?

— У меня хватает поводов для смеха и без Ваших скромных стараний, юноша, — скучающим голосом сообщила Тилирит. — Если возникнет надобность, я прибегну к Вашей помощи, но сейчас речь о другом. Есть причины, по которым мы не можем вмешиваться. До определённого предела. И Вы прекрасно это понимаете.

— До определённого предела?!

Я готов взорваться. Пределы!... Тьфу. Милым родственникам важно, чтобы моя тушка дышала, поглощала пищу и испражнялась, так я понимаю? А состояние рассудка не заботит никого. Значит, я мог не волноваться? Даже из смертельной ловушки был заранее заготовлен запасной выход? Только мне забыли сообщить о его существовании. Точнее, не забыли, а и не собирались вовсе. Какая подлость!