Вероника Иванова - Отражения (Трилогия)

— Не обращай внимания. Я не всегда думаю то, что говорю.

— Даже так? — Брови рыжего поползли вверх, и я поспешил уткнуться носом в кружку, чтобы Борг не видел моей улыбки.

Не следовало с ним так шутить — хороший же, в сущности, человек, даже булочками поделился... Вкусные, кстати, булочки — наверное, кто-то из деревни принёс, потому что плиту в кухне сегодня пока ещё не топили...

Когда чувство голода задремало, я порылся в груде столовых и не очень приборов и выудил нож с тонким узким лезвием длиной чуть больше ладони. Не знаю, что именно с его помощью делал доктор — то ли рыбу разделывал, то ли больных, но для моей цели это орудие подходило идеально. Я устроился поудобнее и начал примериваться, с какой стороны лучше начать спарывать вышивку так, чтобы не повредить полотно. Борг не решился комментировать мои действия или задавать вопросы — как видно, и он не стал бы надевать рубашку, украшенную типично женской вышивкой. Так что несколько минут мы провели в молчании, но отнюдь не в тишине, потому что рыжий чавкал и прихлёбывал, а я фыркал и хмыкал, подцепляя разноцветные нитки кончиком ножа.

В какой-то момент чавканье неожиданно смолкло, и я рефлекторно поднял глаза, намереваясь узнать причину внезапного прекращения аппетитных звуков с другой стороны стола. Лучше бы я этого не делал. А может быть, и хорошо, что своевременно, а не с опозданием (что для меня более привычно) проявил любопытство — иногда один случайный взгляд способен прояснить больше, чем дотошные исследования...

Борг, отставив в сторону кружку и лениво откинувшись на спинку стула, смотрел на меня. Смотрел не в упор, надо отдать ему должное — иначе я бы сразу почувствовал его внимание, а как-то... рассеивая взгляд. Но очень серьёзно. Серьёзнее, чем я того заслуживал (по моему мнению, конечно). Так смотрят на предмет, подлежащий самому пристальному изучению. И — так смотрят те, кто способен произвести оное изучение. Мне не понравился этот взгляд. Гораздо больше меня устраивал тот Борг, который легко и просто мог меня побить, унизить, обсмеять... А человек, который сейчас сидел напротив меня, смотрел на вашего покорного слугу, как на... равного. Как на человека, с которым совсем недавно повстречался, но с которым имеет смысл свести очень близкое знакомство... И я сглупил. Вместо того чтобы скорчить тупую или чрезмерно удивлённую физиономию — получается далеко не всегда, но уж если постараться, даже вопроса не возникнет! — я ответил на его взгляд. Спрашивая: «Ну что, тебе нравится то, что ты успел во мне рассмотреть, или как?» И совершил ещё большую глупость, потому что в ответном взгляде прочитал: «Нравится. Вполне». Дальше играть в гляделки не имело смысла: рыжий верзила был гораздо старше меня, а значит, больше преуспел в нелёгкой науке препарирования человеческих сущностей. Надо было срочно возводить защитные укрепления, хотя... Неприятный холодок в груди подсказывал, что я безнадёжно опоздал с обороной. Но всё равно, следует основательно испортить впечатление о себе, чтобы у Борга даже мысли не возникло дать высокую оценку моим способностям и душевным качествам. Я даже начал построение особенно обидных фраз, но...

События, не принимающие в расчёт мои намерения, вновь набрали ход.

— В этом доме подают прохладительные напитки? — Высокий, чуть хрипловатый голос раздался с порога кухни. Я поднял глаза.

Хрипотца легко объяснялась внешним видом девушки: щёки раскрасневшиеся, дыхание прерывистое — могу поклясться, что её пульс скачет, как необъезженный жеребец. Вряд ли возбуждение существенно увеличивало привлекательность возлюбленной принца — она и так была хороша. Если вам нравятся южанки, конечно. А она весьма походила на уроженку Южного Шема, если быть точным — долин, протянувшихся по границе между Шемами: ещё не юг, но уже не север. Тонкая кость, не слишком развитые мышцы на ногах и те, что пониже спины, но вполне сформировавшаяся и зрелая грудь, как на волнах вздымающаяся под полупрозрачной тканью блузы. Конечно, девица ещё очень и очень молода, и всё у неё впереди, но не думаю, чтобы эти по-мальчишески узкие бедра когда-нибудь приобрели плавные линии классической женской фигуры. Молочно-белая кожа — в тех местах, до которых не добрался румянец — свидетельствовала о тщательном уходе. Черты лица мелкие, изящные, но немного резкие. Глаза карие, жгучие. А вот ресницы подкачали — у Дэриена они куда как длиннее и пушистее. Впрочем, дело наживное: намажет, приклеит, вот тебе и красота... Губы правильной формы, полные, только... Не люблю, когда уголки рта опущены вниз, это не всегда хорошо говорит о человеке. Возможно, она всего лишь пережила за свою жизнь много неприятных моментов, но есть и другой вариант. И он показался мне куда ближе к истине, когда оная девица уставилась на меня, широко распахнув свои гляделки и, делая паузу после каждого слова, спросила:

— Что это такое?

Ага, значит, ваш покорный слуга — предмет сугубо неодушевлённый. Что ж, спасибо за напоминание. Я собирался вернуться к вышивке, но девица не хотела успокаиваться. Борг не успел и рта раскрыть, чтобы пролить свет на причины, по которым я очутился в этом доме вообще и на этой кухне — в частности, как лицо гостьи превратилось в каменную маску чопорной великосветской дамы, и она осведомилась самым ледяным тоном, какой только можно представить:

— Кто позволил этому отребью находиться под одной крышей с наследником короны?

Борг застыл, и по его растерянным глазам можно было понять, что он лихорадочно пытается найти достойный ответ, но у него ничего не получается. Наверное, потому что такового ответа просто не существует. Я отложил ворох ткани в сторону и выжидательно посмотрел на девицу, словно спрашивая: «Ну, чем ещё нас порадуете?»

Девица поняла мой невысказанный вопрос, и это чрезвычайно её разозлило — ещё бы, вряд ли она привыкла к тому, что слова, слетевшие с пухлых губок, оставляют без внимания!

— Пошёл вон!

Фу, как грубо. И совсем не обидно. Ей следовало бы поучиться у Лэни; дорогуша — вот кто мог, не произнеся ни одного подобного выражения, утопить меня в самой грязной и глубокой луже... Маловато опыта, маловато. Сообщить об этом или оставить в неведении?

Пока я решал, как именно мне поступить, девица сделала несколько шагов и нависла прямо надо мной:

— Ты плохо слышишь? Вон отсюда!

— Прошу прощения, почтенная, но у меня есть веские основания для нахождения на территории этого поместья. — Я ответил вежливо и предельно ясно, но мои слова были истолкованы совершенно превратным образом.

— Ты хочешь сказать, что я не имею права быть здесь?!

Ну вот, меня опять не поняли. Надо что-то предпринимать, хотя вряд ли я быстро научусь разговаривать так, чтобы взбалмошные аристократки оставили меня в покое... Лезвие ножа чертило замысловатые узоры на поверхности стола, пока я слушал вопли рассерженной девицы, но её следующая фраза заставила пальцы гневно сомкнуться на рукояти: