Алексей Пехов - Страж. Тетралогия

— Я не нарушаю Кодекс теней.

— Еще бы ты его нарушал, — проворчал Димитр. — Но компания одушевленного тебе не нужна.

— Я сам знаю, что мне нужно.

— Вот. Этот парень мне уже знаком. — Григорий сказал это почти с удовольствием. — Но в данном случае за тебя примет решение совет. Темный одушевленный привлекает к себе внимание. Если его увидят законники…

— Мы все время боимся кого-то. Законников, клириков. Если они узнают, если они увидят. Я устал от этого, Григорий.

— Все устали. — В голосе Николет вновь зазвенел металл. — Но это вопрос выживания Братства. Избавься от одушевленного. Если он не причинял никому зла, просто прогони.

— Пока он рядом, я могу его контролировать. Что будет, если он захочет крови, когда поблизости не будет стража? — Я постарался сдержать гнев.

— Он кого-нибудь убьет, — равнодушно ответил Бивой. — И тогда с нас будут сняты ограничения, и мы уничтожим его. Приказ совета ты слышал. Избавься от одушевленного. Это ясно?

— Да.

— Тогда все. — Павел хлопнул рукой по подлокотнику кресла и встал. — Прервемся до завтра. Ты можешь быть свободен, ван Нормайенн.

И я ушел.

— Они правда такие полудурки? Думают, что ты скажешь Пугалу «кыш» и оно улетит? — Проповедник был сама язвительность.

— Что-то вроде этого, — рассеянно сказал я.

Мы шли через двор, мимо деревьев с начинающими распускаться листьями, пахнущими сладкой свежестью весны, под холодным ветром и мелким противным дождем.

— Такое впечатление, что тебе все равно.

— Ты ошибаешься. Мне не все равно. Пугало странное.

— Иисусе Христе! Какое откровение! Мне ли этого не знать! — фыркнул тот.

— Поэтому я постараюсь как можно дольше держать его при себе. Прежде чем оно нарубит в капусту какую-нибудь деревушку и по его следу пустятся и стражи, и законники.

Он посмотрел на меня, точно не мог разгадать смысл слов. Дернул кадыком, усмехнулся:

— Никак не могу понять, Людвиг. Твоих мотивов.

— Будет для тебя откровением, если я скажу, что просто привык к нашему молчаливому другу? Что его темный юмор оценить можем только ты да я?

— И только?

— К тому же оно пару раз спасло мне жизнь. И не стану отрицать — есть еще причина. Я хочу докопаться до истины. Понять, что оно такое. И что ему надо.

Теперь улыбка на лице Проповедника была кислой.

— Угу. За полтора года никто не понял, а ты все не теряешь надежды додуматься, зачем оно за нами таскается. Кстати, ваши магистры как-то спокойно восприняли весть о нем. Я думал, будут кричать и махать руками.

— Ситуация меняется, дружище. Еще месяц назад, возможно, я бы схлопотал по полной. И поехал не в Витильску, как Калеб, а куда-нибудь подальше.

— Куда уж дальше, чем страна кацеров, — проворчал тот.

— Ирден не любил одушевленных. И светлых, и темных. Запрещал с ними любые контакты. Но он умер, в совете сейчас начнутся выборы преемника. К тому же, уверен, они получили информацию о начале эпидемии юстирского пота в Хагжите, их смущают новости о темном кузнеце, убийство стража, произошедшее в стенах Свешрикинга, присутствие законника и скрытое противостояние с Орденом из-за Эрика…

— В общем, ты хочешь сказать, что им сейчас не до тебя, — перебил меня Проповедник.

— Да.

— Но они все же нашли время обратить внимание на нашу дружную семейку. И озвучили свой вердикт. Ты пропустишь его мимо ушей?

Я кивнул:

— Просто буду осторожнее.

— О, Господи! — всплеснул тот руками. — Ты веришь в то, что говоришь? Ты?! И осторожнее?! Не смеши ангелов! Если найдется еще один Шуко, который спьяну расскажет…

— Шуко мертв, — напомнил я ему, и он сразу пошел на попятную:

— Да. Гм… Неловко получилось. Прости. Но я все же скажу, что ни одну тайну не сохранишь достаточно долго. Они станут тебя проверять.

— Не сейчас. Но пока я делаю то, о чем меня попросили.

— Приказали, а не попросили. — Он не собирался давать мне возможность взлетать к небесам. Когда надо, у Проповедника всегда под рукой пара обнадеживающих замечаний.

— В данном случае это не важно. — Мы прошли под аркой к жилым корпусам. — Это соответствует моим целям и интересам.

— Лучше бы не соответствовало. — Вид у моего спутника был такой, словно его заставили выпить ведро желчи. — Я говорил, но с удовольствием повторю, если ты стал туг на ухо или там страдаешь от забывчивости. Встречаться с темным кузнецом смертельно опасно. Видел же, что он устроил в Крусо. Этот парень перемелет тебя, точно два жернова зернышко пшеницы.

— Я буду осторожен.

— И сообщишь магистрам, когда найдешь его?

Я не стал врать:

— Не знаю. Зависит от обстоятельств.

Проповедник безнадежно вздохнул:

— Это значит, если у тебя появится хоть призрачный шанс справиться без помощи Братства — ты прикончишь кузнеца своими силами?

— Ты сама прозорливость. Надеюсь, что угадаешь и причину моего поступка.

Глаза у него сегодня были удивительно лукавые.

— В детстве моя мать — представь, у меня тоже она была — рассказывала мне сказки о том, как следует поступать с ведьмами, если ты нашел такую. Бить по голове, пока она не ожидает этого. Желательно чем-нибудь очень тяжелым. Потому что, если упустить момент, она вытащит легкие через твой нос.

— Добрые истории рассказывают детям в твоих краях. Но ты прав. Если я его встречу, действовать надо очень быстро. Второго шанса может и не быть.

Он с некоторым раздражением вытер кровь на щеке, отстраненно посмотрел на ладонь, на которой не осталось никаких следов, вздохнул:

— Но это не основная причина. Ты не знаешь, что решит совет. Боишься, как и я, если честно, что они передумают. Захотят взять его живьем или передадут кузнеца клирикам.

— Проповедник, тебе стоило родиться в какой-нибудь графской семье… где-нибудь на юге Литавии. У тебя неплохо получается в политике.

Бывший сельский священник ухмыльнулся:

— Господь счел, что простолюдином я полезнее. Будь я графом, таскался бы за тобой по дорогам, горам и лесам? И кто бы напомнил тебе, что убийство это грех, а задуманное убийство — грех вдвойне.

Отвечать я ему не стал, так как увидел, как из-за поворота вышел Клаудио Маркетте и направился ко мне.

— Черт бы его побрал, — проворчал я.

— Господин ван Нормайенн, — поприветствовал меня законник. — Везде вас ищу.

— Что-то стряслось? — Я решил вести себя вежливо.

— Нет. Конечно нет. Но у меня к вам вопрос. — Он покосился на Проповедника, но тот сделал вид, что не понял намека, и остался. — Ходят слухи, что вы знаетесь с темным одушевленным.

Я сохранил учтивое и заинтересованное выражение на лице.

— Кто это говорит? — спросил я спокойно.

— О, господин ван Нормайенн, вы же понимаете, как это бывает с новостями. Они летают сами по себе. — Его глаза улыбались, и он был просто счастлив. — Даже не помню, от кого услышал, но эта информация настолько заинтересовала меня, что я сразу же решил узнать обо всем от вас.