Роберт Говард - Конан, варвар из Киммерии

Достигнув площадки на верху лестницы, Конан увидел лицо Хозяина, плавающее в тумане. Киммерийцу показалось, что в непроницаемых глазах колдуна мелькнул страх. Конан занес над ним нож, но демон исчез, как лопнувший мыльный пузырь. Что-то длинное и волнообразное метнулось вбок от площадки по коридору.

Киммериец рванулся вслед и успел заметить, как это что-то исчезло за занавеской в ответвлении коридора. Оттуда донесся крик. Конан рванулся к занавеске.

Страшная сцена предстала перед его взором. Юсмина сжалась в дальнем конце покрытого бархатом возвышения, крича от отвращения и ужаса, перед ней раскачивалась чудовищная голова ужасной змеи. Со сдавленным криком Конан швырнул в рептилию свой нож.

Мгновенно чудовище извернулось и метнулось к нему, как высокая трава под резким порывом ветра. Длинный нож торчал в шее. Огромная голова оказалась над киммерийцем, а затем устремилась вниз с широко раскрытыми челюстями. Конан выхватил кинжал из пояса и направил его вверх навстречу опускавшейся голове. Острие проткнуло нижнюю челюсть и вонзилось в верхнюю, соединив их. В следующее мгновение гигантское туловище обвилось вокруг киммерийца. Змея, потерявшая способность использовать свои клыки, прибегла к последней форме атаки. Левая рука Конана оказалась зажатой, но правая была свободна.

Упершись ногами, чтобы тверже стоять, он схватил рукоять ножа, торчавшего из шеи змеи, и вырвал его с брызгами крови.

Длинный нож поднялся и опустился, наполовину разрубив огромное туловище рептилии. Прежде чем он смог ударить еще раз, гигантские петли упали с него, и чудовище поползло по полу, поливая его кровью. Конан прыгнул вслед за ним с поднятым ножом, но змея увернулась и ударила оставшейся частью корпуса стенную панель из сандалового дерева. Панель отскочила назад и вверх, и кровоточащее чудовище скользнуло в отверстие и исчезло.

Конан мгновенно атаковал панель, несколько ударов разорвали ее, и он вгляделся в полумрак за ней. Киммериец увидел на мраморном полу кровавые следы, ведущие к таинственной сводчатой двери. Это были следы человеческих ног…

— Конан!

Он повернулся и едва успел подхватить на руки бросившуюся к нему Деви.

Конан сжал Юсмину в объятиях, которые заставили бы ее поморщиться в другое время, и прижал свои губы к ее губам.

Она не сопротивлялась. Деви превратилась в обыкновенную женщину. Она закрыла глаза и упивалась его сильными, горячими поцелуями.

— Я знала, что ты придешь за мной, — тихо сказала она. — Ты не оставил бы меня в этом логове дьявола.

При этих словах он поднял голову и внимательно прислушался. Тишина царила в замке Уисмы, но опасность поджидала их на каждом шагу.

— Нам нужно уходить, — пробормотал Конан. — Эти раны были бы достаточны, чтобы убить любого обычного зверя или человека, но у колдуна дюжина жизней.

Конан поднял девушку и понес ее, как ребенка, на руках. Он прошел мерцающий нефритовый коридор и лестницу, готовый к любой неожиданности.

Она дрожала и цеплялась за него.

— Он использовал заклинания, чтобы сломить мою волю. Самым ужасным был истлевший труп, который меня обнял. Я упала в обморок и лежала, как мертвая, не знаю сколько времени. Придя в себя, я услышала звуки борьбы, а затем этот змей появился между штор. О!

Она содрогнулась при воспоминании об этом ужасе.

— Я почему-то чувствовала, что это не иллюзия, а настоящий змей, который хотел убить меня.

— По крайней мере, он не был тенью, — загадочно ответил Конан. — Он понял, что побежден, но решил скорее убить тебя, чем позволить, чтобы тебя спасли.

— Что мы имеем в виду, когда говорим ОН? — спросила она беспокойно.

Затем, вскрикнув, она прижалась к нему и забыла о своем вопросе. Она увидела у подножия лестницы уродливые трупы пророков. Юсмина мертвенно побледнела и спрятала лицо на груди Конана.

Конан быстро прошел через зал, пересек прихожую и подошел к двери, которая вела в галерею. Здесь он увидел, что пол искрится крошечными сверкающими осколками.

Кристаллический щит, закрывавший дверной проем, был разбит на мелкие кусочки, и Конан вспомнил грохот, который сопровождал распад кристалла.

Он с облегчением вздохнул, когда вышел на зеленую нефритовую галерею. Иракзаи лежал там, где упал. Когда Конан спустился с лестницы, он был удивлен положением солнца на небе. Оно только подходило к зениту, хотя ему показалось, что прошло очень много времени с тех пор, как они вышли к Замку Пророков.

Он чувствовал инстинктивное чувство опасности, росшей за его спиной.

Он ничего не сказал Юсмине, а она, казалось, вполне удовлетворенная, уютно устроилась в его объятиях, склонив свою темноволосую голову на его грудь. Он помедлил мгновение на краю расщелины, нахмурившись и смотря вниз.

Туман, который наполнял ров, уже не был таким розовым и пугающе-плотным как прежде. Далеко внизу просматривалось дно ущелья и золотая нить сверкала так же ярко, как раньше. Конан положил Юсмину на плечи, где она послушно лежала, не шевелясь, и начал торопливо спускаться. Конан был убежден, что от его проворности зависит их жизнь, необходимо было пересечь ущелье до того, как Хозяин замка соберет достаточно сил, чтобы предпринять что-либо против них.

Выбравшись из расщелины, Конан с облегчением поставил Юсмину на ноги.

Она украдкой взглянула на замок. Он возвышался на фоне снежного склона Уисмы, как цитадель молчания и бесконечного зла.

— Ты, наверное, сам волшебник, раз победил Черных Пророков Уисмы, Конан? — спросила она.

Они шли по тропе, его тяжелая рука поддерживала ее гибкую талию.

— У меня был пояс, который дал мне Хемса, перед тем как умер, — ответил Конан. — Это удивительный пояс. Я покажу его тебе, когда будет время. Против некоторых заклинаний он не годится, но в данном случае он оказался хорошим помощником.

— Но если пояс помог тебе, — возразила она, — почему он не помог Хемсе?

Конан покачал головой.

— Кто знает? Хемса был рабом Хозяина. Возможно, это ослабляло его магию. На меня же Хозяин не имел такого влияния, как на Хемсу. Хотя я не могу сказать, что победил его. Он отступил. Но у меня есть подозрение, что мы еще встретимся с ним. Я хочу оставить столько миль между нами и его логовом, сколько мы сможем.

Конан очень обрадовался, когда нашел лошадей среди зарослей тамариска, где оставил их. Он быстро освободил их и, вскочив на верного жеребца, посадил девушку перед собой.

Другие лошади последовали за ним.

— Что же теперь? — спросила Юсмина. — Афгулистан?

— Не сейчас.

Он невесело усмехнулся.

— Кто-то, может быть правитель, убил семерых афгулийских вождей. Мои глупые дикари думают, что я имею к этому отношение, и если я не сумею убедить их в обратном, они будут охотиться за мной, как за шакалом.