Роберт Говард - Конан, варвар из Киммерии

Может быть, с другой стороны скала менее крутая? Тропа поворачивала направо. Он торопливо побежал и увидел, что она ведет между каменных глыб и расколотых камней к широкому карнизу, находящемуся возле вершины скалы.

Этот карниз был не самым худшим местом, где он мог умереть. Вдруг у него потемнело в глазах, но он продолжал двигаться по тропе вверх сильно хромая, а затем опустившись на четвереньки.

Он еще не достиг карниза, как несколько десятков раскрашенных пиктов-дикарей, воя, как волки, столпились вокруг скалы. Стрелы свистели около киммерийца, но он упрямо карабкался вверх. Одна стрела вонзилась в его икру. Не останавливаясь, он вырвал ее и отбросил в сторону. Достигнув края карниза, он с яростью перевалился через него и уставился вниз, на преследователей. Видны были только его черная грива и горящие глаза.

Над киммерийцем просвистело еще несколько стрел. Преследователи увидели, что их жертва остановилась. Пикты легко прыгали с камня на камень у подножия скалы. Первым крутой части достиг сильный воин. Он положил стрелу на тетиву и наполовину натянул ее. Но стрела так никогда и не была выпущена. Вождь застыл в неподвижности как статуя, и жажда крови в его черных глазах сменилась испуганным удивлением. С ревом он отпрянул назад, останавливая наступающих товарищей. Хотя киммериец на уступе слышал их голоса, но он находился слишком высоко, чтобы понять смысл выкрикиваемых вождем приказов.

Во всяком случае, всеобщий воинственный рев смолк и все уставились вверх — но не на человека на карнизе, а на скалу. Без промедления они ослабили тетивы и сунули стрелы в кожаные колчаны, потом мелкой рысью побежали по тропе, по которой они пришли, исчезли за обломками камней и ни разу не оглянулись.

Киммериец озадаченно уставился им вслед. Он хорошо знал пиктов: преследование прекращено окончательно и они больше не вернутся.

Но все это казалось ему необъяснимым. Что заставило военный отряд пиктов отказаться от своей жертвы, которую они преследовали с настойчивостью голодных волков? Он знал, что это было священное место и беглецу, нашедшему там укрытие от клана, к которому он принадлежал, нечего было бояться. Но люди, преследовавшие его так далеко, конечно, не считали святым это место, находящееся на таком огромном расстоянии от их дома. Это были люди Орла, чьи деревни расположились далеко на востоке, вблизи границ пиктов племени Волка.

Волками были именно те, кто взял в плен киммерийца. Затем они обменяли его на вождя племени Волка у людей Орла. У пиктов племени Орла были кровавые счеты к огромному киммерийцу. И этот счет стал еще более кровавым, потому что его бегство стоило жизни одному из известных военных вождей. Поэтому они преследовали его так неотступно, через широкие реки и крутые горы.

И теперь уцелевшие после такого длительного преследования пикты повернули назад именно в то время, когда их жертва остановилась и у нее не было возможности ускользнуть от них. Киммериец покачал головой. Нет, он не мог этого понять.

Киммериец осторожно поднялся, голова кружилась от чудовищного напряжения. Члены его окоченели, раны болели. Он выплюнул пыль и быстрым движением руки протер налитые кровью глаза. Моргая, он осмотрелся. Под ним длинными, непрерывными волнами тянулась зеленая чаща, а над западным краем повисла синестальная дымка, которая, как он знал, должна была теперь висеть над морем. Ветер играл его черной гривой, и соленый воздух освежил его.

Потом он повернулся, выругался от боли в своей кровоточащей ноге и осмотрел карниз, на котором стоял. Сзади него поднималась крутая каменная скала, увенчанная высоким каменным гребнем. Ямки для рук и ног, похожие на узенькую лестницу, вели вверх. А на расстоянии пары шагов в стене находилась щель, которая была именно такой ширины, чтобы в нее мог пролезть человек.

Он снова захромал туда, заглянул в нее и выругался. Солнце, высоко стоящее над северным лесом, светило прямо в расщелину.

Там находилась большая туннелеобразная пещера, которая заканчивалась окованной железом дверью.

Киммериец знал, что этот западный берег был безлюден на тысячи миль, если не считать деревень диких прибрежных племен, которые были еще менее цивилизованны, чем их родственники, живущие в лесу.

Ближайшие цивилизованные селения были вдоль реки Грома, в сотне миль к востоку. И киммериец был уверен еще и в том, что он был единственным белым, пересекшим эти безбрежные леса. Понятно одно, что эту дверь изготовили не пикты.

То, что он не мог объяснить этого, возбуждало его любопытство. Когда его глаза привыкли к мягким сумеркам после яркого солнца, которое просачивалось через специальное отверстие, он заметил, что туннель продолжался также и за дверью, а вдоль его стен громоздились огромные, кованные медью и железом, поставленные друг на друга сундуки. Он нагнулся над одним из них, но крышка сундука не открывалась. Он уже замахнулся топором, чтобы разбить замок сундука, но вдруг передумал и похромал к массивной сводчатой двери. Он нажал на дерево, украшенное искусной резьбой. Дверь открылась… С проклятием он отступил назад, выхватив боевой топор-секиру и кинжал. Мгновение он стоял, замерев, в угрожающей позе. Пещера эта была освещена слабым светом, исходящим от большого драгоценного камня на подставке из слоновой кости, стоящей в центре огромного стола из черного дерева. Вокруг него сидели фигуры, которые так удивили его.

Они не шевелились. Однако голубой туман, висевший под сводами пещеры на высоте его головы, зашевелился, как будто он был живым.

— Ну, — пробурчал киммериец, — что они там, все мертвые, что ли?

Ответа не последовало. Киммерийца было не так-то легко вывести из себя, но это пренебрежение взбесило его.

— Вы могли бы по крайней мере предложить мне хотя бы немного вашего вина, — грубо сказал он. — Во имя Крома, вы что, считаете, что того, кто не принадлежит к вашему братству, не стоит и принимать дружески? Вы хотите…

Он замолчал, уставившись на фигуры, которые так необычно тихо сидели вокруг огромного стола из черного дерева.

— Они не пьяны, — пробормотал он наконец. — Они вообще не пили. Что, во имя Крома, все это значит?

Киммериец переступил через порог. Голубой туман сейчас же начал двигаться быстрее. Он слился, сгустился, и вот уже киммериец вынужден бороться за свою жизнь с огромной черной рукой, которая легла ему на горло.

Ногой в изящной туфельке Белеза пнула одну из раковин. Утренний рассвет наступил уже давно, но солнце, гонящее жемчужно-серый туман над водой, еще не взошло.

Белеза взглянула на сооружение, казавшееся ей отталкивающим, и некоторые подробности этого сооружения действовали на нее угнетающе. Под ее маленькими ножками простирался коричневый песок, он уходил к пологим волнам, терявшимся в голубой дымке горизонта на западе. Она стояла на южном изгибе широкой бухты, на юге местность заканчивалась низким каменным гребнем, который образовывал южную оконечность бухты. С этого гребня можно было видеть безрадостную гладь воды на юге, тянувшуюся до самого горизонта. То же самое было на западе и на севере. Повернувшись в сторону суши, она отсутствующим взглядом посмотрела на форт, который уже в течение полутора лет был ее домом. В размытую голубизну неба, полощась, поднималось золотое с алым знамя ее дома. Но красный сокол на золотом фоне не радовал ее душу, хотя он так победно реял после многочисленных побед на юге.