Андрэ Нортон - Трое против Колдовского Мира: Трое против Колдовского Мира. Заклинатель колдовского мира. Волшебница колдовского мира

Рентаны, наконец, замедлили бег, и я поразилась: только страшная усталость могла заставить их остановиться в месте, почти столь же опасном, как и то, откуда мы бежали. Мы стояли посреди открытой, голой равнины, где редкие чахлые кустики доходили рентанам едва до колен, и были видны здесь как на ладони. И нигде поблизости — никаких признаков светлых сил — ни голубых камней, ни даже просто ощущения покоя, которое мы нашли в том фруктовом саду. Нас было видно отовсюду, и вздумай враг напасть сейчас, мы оказались бы у него в руках.

Но зеленые соскользнули на землю со спин своих рентанов, и мы волей-неволей вынуждены были сделать то же самое. Очутившись на земле, Кемок сразу бросился к нашим родителям. Он был так же высок и силен, как Саймон, но более строен и гибок. Они с отцом долго смотрели друг другу в глаза, затем Кемок протянул вперед обе руки, отец сжал их и в ритуальном приветствии хранителей границы приложил руки сына сначала к правой, затем к левой щеке. Подойдя к матери, Кемок опустился на одно колено и склонил голову. Когда мать коснулась его головы, он поднял на нее глаза, и она провела рукой над его лбом, благословляя.

— Какая славная встреча в столь зловещий час, — сказал отец. — И мне кажется, это место не слишком безопасно, — добавил он, то ли утверждая, то ли задавая вопрос.

— Сейчас стоит полная луна, — отозвался брат. — В такую ночь для нас главное — свет, ибо тем, кто преследует нас, нужен мрак.

И все-таки, пожалуй, света луны было недостаточно. Зеленые двигались ловко и уверенно, словно уже не в первый раз им приходилось делать это: концами боевых кнутов они рисовали на земле звезду, заключив в нее пространство, на котором могли бы разместиться все мы. На концах этой обширной звезды они разожгли костры, кинув туда скрученные пучки сухой травы, а в середину каждого костра бросили кубик смолы размером с кулак. Огонь не вспыхнул от смолы сильнее и ярче, но и не поглотил подношение бесследно; от костров поднялись высокие тонкие столбы голубого света, ограждая нас от злых сил.

Оказавшись в безопасности, мы наскоро перекусили и разговорились — нам было о чем рассказать друг другу. Тут я узнала, что Килана и Кемока, а вместе с ними и Валмунга снежным обвалом снесло вниз, но никто из них серьезно не пострадал. Чуть позже они отыскали искалеченное и раздавленное тело Ракнара, но меня найти так и не смогли. Им не удалось продолжить поиски, потому что вскоре их настиг второй обвал, похоронивший под собой место, которое они с таким трудом раскопали. Словом, они были вынуждены вернуться обратно в Зеленую Долину, и оба не сомневались, что я жива, тоже считая, что о моей смерти им стало бы тотчас известно.

Вскоре после этого начались события, весьма тягостные для обитателей Зеленой Долины. Холод придал дерзости злым силам, по границе рыскали день и ночь их разъезды, и зеленые даже на быстроногих рентанах не могли за всеми уследить. Дня не проходило, чтобы не случилось жестокой стычки, как будто силы Тьмы задались целью измотать жителей Долины, держа их в постоянном напряжении и тревоге. Моим братьям была знакома жизнь хранителей границы, и они вновь поступили на службу.

Казалось, что с наступлением весны силы, осаждавшие Зеленое Безмолвие, должны были ослабнуть, и дозорные Долины осмеливались отходить от границ все дальше и дальше. Как раз в таком разъезде и был Кемок, когда мне удалось связаться с ним, и он немедленно отправился нам на помощь. И сейчас мы находились еще слишком далеко от спасительных границ Зеленого Безмолвия — единственного надежного убежища в Эскоре.

Когда брат замолчал — начали свой рассказ мы, то по очереди, то сразу все вместе, и это заняло довольно много времени, хотя мы старались рассказывать лишь самое основное, не вдаваясь в подробности. Едва Кемок услыхал про Илэриэна, он насторожился, бросив на меня изучающий взгляд. Я понимала, кого он вспомнил в этот момент — он явно подумал, не придется ли нам всем снова бороться против очередного Динзиля, только на этот раз гораздо более могущественного. И я не могла ответить ему на это ни да, ни нет, я сама боялась и ничего не знала.

Рядом с братом сидела Орсия и тоже внимательно смотрела на меня. Я вздрогнула, поймав ее взгляд, и вспомнила, как, заколдованная Динзилем, требовала, чтобы Кемок убил ее, дабы спасти меня. Придет ли минута, когда рухнет стена недоверия и отчуждения, которую прошлое воздвигло между нами?

Глубокой ночью, когда все мы улеглись, наконец, спать, Орсия вдруг подошла ко мне, и в руке ее сверкнула маленькая бутылочка, размером с мизинец. Она откупорила ее очень осторожно и бережно и поднесла ко мне поближе — тонкий аромат защекотал ноздри.

— Спи, сестра, и ничего не бойся; сон, который придет к тебе, прогонит темные силы, они не найдут тебя. — Я почувствовала, что она всем сердцем хочет защитить меня. Смочив палец содержимым бутылочки, она коснулась моего лба, затем век и губ.

Я поблагодарила ее, а она улыбнулась и покачала головой, потом тщательно закрыла свою бутылочку. Кроганка показала на Айлию, которая сидела и смотрела в ночь невидящими глазами.

— Ей нужен, хотя бы на время, полный покой, — проговорила Орсия. — Она не похожа на нас, она не из нашего рода и вдобавок то, что она видела, лежит на ней слишком тяжелым грузом. Когда вернемся в Долину, Дагона исцелит ее, а пока мы навряд ли можем помочь ей. — Она подняла голову и подставила лицо легкому ночному ветерку.

Хотя было довольно холодно, в воздухе не чувствовалось миазмов зла. Напротив, ощущалось какое-то обновление, возрождение жизни. Я глубоко вдыхала этот воздух и уже не сомневалась в том, что Орсия не помнит худа и искренне хочет помочь мне. Тяжкий камень упал с моих плеч, камень страха и недоверия.

Я огляделась и увидела, что большая часть нашего отряда уже спит; рентаны, преклонив колена, жевали свою бесконечную жвачку и думали о чем-то важном и грустном. Вероятно, их думы нисколько не похожи на мои, но по-своему они тоже полны значения и смысла. Орсия по-прежнему сидела между мной и Айлией; она протянула мне руку, и мы переплели пальцы.

Она испытующе взглянула на меня:

— Так лучше, сестра.

Услышав в ее словах вопрос, я ответила ей тверже, чем, может быть, была уверена в этом:

— Лучше. Мои силы возвращаются.

— Твои силы, — повторила она задумчиво. — Если ты обрела то, что тебе дорого, цени и береги это, Каттея.

Я не совсем поняла, что она хотела этим сказать, но переспрашивать не стала — очень хотелось спать, и я, завернувшись поплотнее в плащ, попыталась уснуть.

Если в ароматной жидкости, которую предложила мне Орсия, и была какая-то колдовская сила, она все-таки не защитила меня от того, от чего я хотела скрыться. Потому что стоило мне только закрыть глаза, как я вновь оказалась на том гребне горы, откуда мы наблюдали за сражением и где создавали наше маленькое войско. И вновь палец мой коснулся последнего оставшегося шарика, и я произнесла имя, которое говорить не хотела.