Наталия Котянова - Мечты и реальности

— Ты готова отрезать себе руку, но избавиться от моего браслета. Неужели ты настолько меня ненавидишь? Неужели ты всё это время только притворялась?

Он говорил глухо, словно каждое слово давалось ему с трудом.

— Нет, — наконец, смогла прошептать я. — Это не так… Гордин, пожалуйста, не мучай меня…

— Я мучаю?! — в бешенстве рявкнул он. — Я?! Это я сбежал от тебя, я предал?! Это я убил… убил своего ребёнка?!

Мне показалось, что он сейчас меня ударит, но тут его голос сломался. Руки, державшие меня, бессильно разжались.

— Я… не хотела, правда. Откуда я могла знать, что перемещение подействует… так. Я никогда не пошла бы на это специально.

По его глазам было понятно, что он мне не верит.

Мне вдруг до боли захотелось, чтобы эти колючие, измученные глаза потеплели и снова, как раньше, посмотрели на меня со страстью или нежностью. Но только не равнодушно… Я с новой силой почувствовала, как безумно, дико по нему соскучилась!

Я поняла, что сейчас окончательно расклеюсь, начну оправдываться, просить прощения, зареву, и мой жалкий вид окончательно его оттолкнёт. И неожиданно для себя тоже завелась.

— Да, конечно, ты прав, прав, как всегда! Только ты имеешь право на ошибку, другим такого не позволено! Тебе всегда было плевать на мои чувства, Гордин. Ты не давал себе труда поговорить со мной, узнать, что у меня на душе, как мне бывает трудно… В этом весь ты — заботишься только о себе, своих желаниях, своём самолюбии… Ты так и не смог измениться и, наверное, уже не сможешь. И я рада, что улетела из твоей клетки. Я хочу быть свободна!

Он вздрогнул, как от пощёчины.

— Хочешь? Хорошо. Скоро ты будешь свободна, это я тебе обещаю!

Гордин развернулся и вышел, хлопнув дверью, а я снова сползла на пол и тихо заплакала.

Теперь точно всё.

В течение недели ничего не происходило.

Я видела Гордина только на лекциях; он демонстративно не обращал на меня никакого внимания, к вящей радости Кристины и других девчонок. Несколько раз по ночам я просыпалась от нестерпимой боли в руке, кожа под браслетом покраснела, как от ожога, но сам он оставался на месте. Значит, Гордин может здесь колдовать и пытается сломать нашу магическую связь. Только пока у него ничего не выходит…

Наблюдательная мама поймала меня на том, что я практически перестала есть, Маринка — что я хожу как в воду опущенная, периодически натыкаюсь на двери и людей и отвечаю невпопад. А Шурик (надо же!) прозорливо заметил, что я похожа на человека, переживающего несчастную любовь. Наверное, это и впрямь выглядело так, но подробностей от меня никто не дождался.

Я многое передумала за эту мучительную неделю. Противоположные желания буквально рвали меня на части: малодушно оставить всё как есть, жить каждому своей жизнью… или у всех на глазах повиснуть на шее у любимого мужчины. Но он тогда точно оттолкнёт меня… И будет прав.

Гордин, Гордин… Ну зачем ты появился на мою голову! Пусть я тогда была виновата, но дело сделано, я теперь живу здесь. Было бы легче, если бы всё произошедшее по-прежнему казалось мне сном и постепенно (ну хорошо, очень-очень постепенно!) забылось. А что сейчас?! Я опять наговорила ему какой-то чуши, обвинила в своих собственных ошибках… Если бы Гордин просто подошёл, обнял и сказал, что он наконец-то нашёл меня и немедленно забирает обратно в свой мир — кажется, я согласилась бы не раздумывая. Если бы мы могли сразу спокойно поговорить, то сейчас всё было бы по-другому… Он бы рассказал, как смог «пробить» невидимые границы, с какими силами договорился — ведь у меня самой это не получилось. И как его «угораздило» сразу же записаться в преподаватели, так легко сориентироваться в незнакомом городе, да ещё навостриться лекции читать — «по-настоящему». Да, всё-таки мой муж — настоящий колдун! Так, поправочка: бывший муж. Пока ещё связанный со мной неразрывными узами магических «наручников», но душевно (да и физически) далёкий и холодный, «как айсберг в океане». Грустные дела… Нет, невыносимо-паршиво-хуже-некуда дела!!

Ко всему прочему, мне ужасно неприятно было видеть, как возле Гора неизменно крутится целый рой из студенток, аспиранток и молодых (и не очень) преподавательниц. Я часто натыкалась на него в коридорах факультета, в деканате и даже в кафе — и вынуждена была наблюдать, как он непринуждённо с ними флиртует. Вроде бы не сказал ничего многозначительного, пошутил к месту, глянул своими чёрными глазищами — и очередная дама «поплыла». Кристина лезла из кожи вон, чтобы почаще попадать в поле его зрения: приходила на лекции в жутких мини и садилась за первую парту (это право она отвоевала, честно подравшись с «вице-примой» Ларисой), невинно хлопала глазами, задавала умные, как ей казалось, вопросы… И только я, зная Гордина лучше остальных, могла заметить, что он втихаря насмехается над вызывающей красоткой.

Я, наоборот, старалась в эти дни одеваться как можно приличнее, но даже в самом простом трикотажном платье до пят умудрялась, по мнению Маринки, выглядеть «супер секси». Переживания и плохой сон по-прежнему никак не отражались на моей внешности, и я, в свою очередь, могла бы посоревноваться с Гордином по количеству навязчивой свиты. Моя «бледно-воздушная краса» поневоле вызывала у парней рыцарские чувства, так что хоть от грубых и прямолинейных предложений «пойдём ко мне» я была избавлена. Но и в защите-опеке также не нуждалась и продолжала буквально прятаться от настойчивых кавалеров. Всё чаще после лекций оборачивалась птицей в каком-нибудь укромном уголке, только чтобы отвертеться от «проводить» и «подвезти». Особенно в последнее время активизировался Влад — сынок «какого-там» папаши, красавчик и ловелас. Меня от него и до этого тошнило, а сейчас — и подавно. Влад дошёл даже до того, что в один из выходных припёрся ко мне домой и явно старался понравиться родителям! После его ухода папочка долго ходил задумчивый, недоумевая, почему его так напряг этот в общем-то «милый мальчик». И почему наша киса вдруг решила нагадить ему в ботинок… Я не стала объяснять.

В понедельник меня отловил Шурик, утащил в уголок и стал пламенно расписывать, какой гад этот Сырейщиков (как будто я не знаю…), а папаша у него и того хуже — настоящий бандит! Я сказала, что и не думала с ним встречаться, и тут же получила встречное предложение. Собиралась вежливо послать, как всегда, но вдруг увидела Гордина с ректорской секретаршей. Её взяли на эту должность явно за красивые глаза (и не только глаза), но она, наплевав на благодетелей, буквально вешалась на шею моему Гору. Ну, не моему теперь… Так не средь бела дня, стерва! А он не делал никаких попыток её оттолкнуть…

Я так разозлилась, что повернулась к Шурику и потребовала немедленно себя поцеловать. Он обалдел и тут же послушался, пока не передумала. Но едва дотронулся до моих губ, как неожиданно охнул и схватился за… хм… причинное место.