Флетчер Прэтт - Колодец Единорога

Герцог Роджер кончил речь и гордо оглядывался, привычно ожидая похвал. И похвалы в самом деле посыпались со всех сторон — от восхищенного шепота до восторженных кликов. Но один из карренских Воевод все же спросил:

— Для чего ждать целую неделю? Вот оно, войско, снаряженное и готовое… почему не прямо сейчас?

Салмонесский Бастард поднял вверх палец, полные губы раздвинулись в хитрой усмешке:

— А как ты думаешь, милый мой, с кем мы вознамерились драться? С Изелэ? Нет, Изелэ — слишком мелкая рыбешка. Я хочу свернуть шею Рыжему Барону! Самому Ванетт-Миллепигу! Вы, надеюсь, не против, судари мои дейлкарлы?

Он глядел на Эйрара, Рогея и еще одного-двух уроженцев Дейларны, которых сочли достойными присутствовать здесь. И, дождавшись от каждого кивка либо одобрительного ворчания, продолжал:

— Так вот, судари мои, наши шпионы доносят, что означенный барон во главе полной терции лишь сегодня выступил из Мариолы. И куда же? Несомненно, в Марскхаун, ибо город восстал, просится под нашу руку и уже поднимает знамена с дельфином и башней. Ванетт-Миллепиг спешит расправиться с мятежниками… он, похоже, большой любитель расправ, этот ваш Рыжий Барон. Через неделю он встанет лагерем у городских стен. Вот тут-то мы и свалимся на него с дамбы, на него и на Изелэ, и раздавим обе их терции. Пока к ним подойдет подкрепление из Бриеллы, восстанет вся Хестинга. Между тем к нам присоединится Дейдеи и прочие бароны Северной Салмонессы. Кто тогда посмеет встать у нас на пути?.. Итак, вы, сеньор Урданецца, поведете передовой отряд и примете командование правым флангом, где будет сосредоточена рыцарская кавалерия. Карренские латники вас поддержат, и, мы думаем, исход боя скорее всего решит именно ваше крыло. Легкая кавалерия — пустяк, сомните ее. Так… за карренцами пойдут Джентебби и Мариола. Сеньоры Эйрар и Рогей! Вам поручается разогнать остатки кавалерии и всех этих жалких крестьян, которых валькинги называют своими «союзниками». Мы же сами пойдем со Столпами Салмонессы и городским ополчением и поможем вам, дорогой Урданецца, если вдруг ваш первый натиск будет отбит. Если же все пойдет хорошо — сразу повернем на юг, на Изелэ. Таким образом мы расколем их силы надвое, разгромим и растопчем. Что скажете, господа и дворяне?

— Башня!.. — первым вскричал принц Урданецца. Со звоном выхватил меч, сплошь покрытый золотой вязью — кажется, это были имена прежних Богов — и поцеловал рукоять, салютуя своему государю. Придворные вновь разразились криками, салютуя вслед за принцем. Дейлкарлам такой обычай был чужд; оглядываясь, Эйрар обратил внимание, что карренцы, пятеро Воевод, отступили чуть в сторону и что-то обсуждали между собой, стремительно жестикулируя. Герцог Роджер, как выяснилось, тоже это заметил.

— Господа наемные предводители! — окликнул он резко. — Вам что, не по нраву наш план?

Один из Воевод обернулся:

— Государь… следовало бы выслушать нашего брата Альсида. Он больше всех смыслит в разных хитростях и засадах. Точно так же, как Плейандеру нет равных при осаде крепостей, а Эвиду — в конной атаке…

— Ну и где, — спросил герцог, — этот ваш Альсид?

— Альсид, ха-ха! — опередил Воевод какой-то салмонесский вельможа. — Остался во дворце обнимать свою миктонскую шлюху!..

Герцог Роджер ничуть не разгневался.

— Я вижу, — сказал он, — воистину лучше всего рубить дрова собственным топором. Что ж, вы выслушали наш план. Благородный Базали! Вы отправляетесь завтра.

Герцог махнул музыкантам, дозволяя играть, и, окруженный Бритоголовыми, милостиво разрешил кому-то подержать себе стремя, возглавляя процессию, двинувшуюся к городу. Эйрару невольно подумалось, что карренские Воеводы, с которыми не пожелали даже посоветоваться, наверняка были обижены. Но вокруг гремели трубы, гарцевали всадники, мерно восклицали Столпы… так он и не сумел ни с кем об этом переговорить. Даже к Рогею не удалось пробиться в толкотне.

А потом был пир. Салмонесский пир по полному этикету, со множеством блюд — гости лакомились ими, полулежа за столом на кушетках. У Эйрара не было спутницы — волей-неволей пришлось соседствовать с дочкой какого-то мелкого барона с гор на границе Хестинги. Она была сущей дурнушкой, так что до самого конца пира ему ни разу не захотелось на нее даже взглянуть. Он думал о Висто, гадая, что все-таки тот собирался ему рассказать.

Занятый своими мыслями, он заметил, однако, что подле герцога на кушетке впервые не было дамы…

Слегка одурманенный выпитым на пиру, Эйрар все-таки задремал и проснулся, как от толчка, когда вагеец швырнул принесенный лук на пол его комнаты, возмущенно ругаясь:

— Ну здесь и местечко! Люди одной крови не могут спокойно встретиться и поговорить, надо еще разрешения спрашивать!..

— Не злись, не стоит, — сказал Эйрар. — Когда надо поколотить свинью, хватают любую палку, какая под руку попадет… А сдается мне, герцог Роджер — палка все-таки не из худших.

— Все может быть. Если только эта палка не сломается да не проткнет тебе руку.

Эйрар сел на постели, стараясь вытрясти из головы остатки хмеля и сна. Похоже, ему предстоял второй полночный разговор на ту же самую тему. И что им всем не нравится в герцоге, особенно после сегодняшнего смотра?..

— Ну что там еще?.. — спросил он устало.

Прежде, чем ответить, Висто подозрительно оглядел все углы. Он принес с собой маленький светильник — такие делали в Филедии, одном из Двенадцати Городов, назывались они «хризмами». Язычок пламени освещал лицо Висто снизу, бросая на лоб от бровей тени, напоминавшие крылья, отчего вид у молодого рыбака был почти демонический.

Он подошел к Эйрару вплотную:

— Сперва мне придется кое о чем спросить тебя, господин. Только, пожалуйста, не сердись. Ты ведь любишь дочку старого Рудра?

Эйрар почувствовал, как кровь прихлынула к лицу. Он не смог заставить себя поглядеть Висто в глаза:

— Выходит… мы с тобой соперники?

— Да нет, что ты. Мы с ней просто выросли вместе и долго дружили… но ничего более.

Настал его черед смущенно умолкнуть. Эйрар попробовал было закрепить преимущество:

— Ты любишь другую?

Висто беспокойно шевельнулся. Колеблющийся свет скрыл выражение лица.

— Не то чтобы… но уж это мое дело. Я пришел сказать тебе: Гитоне грозит опасность, которую только возлюбленный может от нее отвести.

— Возлюбленный? Я?.. Да Гитона со мной едва здоровается, и то — один раз в день, по-воински!

— Если сердится, — сказал Висто, — значит, не так уж ты ей безразличен. Слушай же. Ты знаешь, почему герцога Роджера называют Бастардом?