Флетчер Прэтт - Колодец Единорога

— Мы зовем их смердюками, — сказал Эвименес. — Они теперь заправляют повсюду, кроме Филедии, но от Филедии нам проку немного: там на дух не выносят Каррены и знай радуются, что в нашем прекрасном городе к власти пришли смердюки…

— Есть еще Пермандос, — напомнила Эвадне. Эвименес кивнул:

— Да, Пермандос… одна надежда на лучшие денечки. Пермандосцы не станут вечно терпеть!

— Терпеть что? — не понял Эйрар.

— Выходки мерзавца Стенофона, которого они посадили себе на шею, разогнав законное правительство. Он, конечно, спадарион, но мозгов у него оказалось немного: быстренько заделался сущим тираном и велит убивать людей без суда и закона… Смотри-ка, а ведь погода разгуливается! — Эвименес глянул вверх из-под руки. — Да, Стенофон этот точно с цепи сорвался. Он же начал с того, что конфисковал все имущество членов гильдий — а ведь именно им Пермандос обязан своим величием и расцветом. Это они покончили с пиратством и следили за честностью торговли!.. Ну, совать нос в чужой кошелек — тут уж все смердюки одинаковы. Но Стенофону мало добра, ему подавай и жизни! Он велел страшно пытать и казнить уже многих своих прежних сторонников — только за то, что их воззрения каким-то боком смыкались со взглядами сторонников партии Гильдий… Одно неосторожное словечко за обедом, и тебя волокут на дыбу!

— В Додекаполисе о таком прежде не слыхивали, — сказала Эвадне.

— И даже у валькингов, как они ни дики, — добавил Эвименес. — Они, по крайней мере, позволяют человеку следовать любым убеждениям, лишь бы он не нарушал их порядков.

— Но откуда знать Стенофону, что там у кого на уме?..

— Да он и не знает. Не в том дело! Пермандос — деловой город, и там еще не забыли, как славно жилось при умеренном правительстве Гильдий. Они восстанут, и скоро! И тогда, Эвандер, мальчик мой, у нас появится сильный союзник. И мы еще увидим, как колышутся ветви олив над нашей Карреной…

— Оливы, точно зеленый дым по холмам над городом у берега моря, — мечтательно проговорила Эвадне. — О, наши холмы совсем не таковы, как здешние скалистые и безлюдные горы! Мягкие, круглые вершины… А какое там множество прохладных лощин, зеленых уголков и родничков, где можно переждать дневную жару, слушая музыку и потягивая вино… Слышишь, сударь Эйрар? Может статься — придет день, и мы все это тебе покажем!

Эйрар быстро глянул на нее при этих словах, казалось, стронувших в закоулках памяти что-то очень больное. Он попытался вспомнить, что именно, но не смог и сказал только:

— Сделай одолжение, господин Эвименес, растолкуй мне — с какой все же стати Империя поддерживает Народную партию в Двенадцати Городах? Ведь здесь, в Дейларне, имперские прихвостни за Валька горой, убить готовы, кто против…

— Занятный вопрос! — вмешался Рогей. — Рыцарь Ладомир Ладомирсон — единственный из всего нашего племени, кто вхож ко двору. Кстати, Эйрар, Железное Кольцо передало мне весточку от него. Он где-то в Скогаланге — держит связь с Железным Кольцом Наароса и тоже ждет лучших времен. Валькинги назначили награду за его голову!

— Что до твоего вопроса — не знаю, — сказал Эвименес. — Никогда не думал об этом. Эти колодезные евнухи знай только твердят: «мир, мир, порядок, порядок», и никому не дают ничего менять… кроме налогов, которые знай растут и растут!

— Дозволь сказать слово, братец, — проговорила Эвадне. — Ты, по-моему, попал в цель, но не совсем в яблочко. Вот смотри. Если бы эти сопливые ублюдки-империалы и вправду хотели только порядка и мира, как они повсюду трубят, — спрашивается, чего им не хватало в Каррене при партии Гильдий или хоть здесь в Дейларне, пока дейлкарлы жили свободными? Нет, им подавай не просто мир, они хотят, чтобы все было строго по-ихнему — никаких столкновений и никаких перемен. И никакой гордости ни у кого, разве что имперская. Послушай меня, братец: в Стассии хорошо знают, что люди, уверенные в ежедневном куске хлеба, нипочем не захотят перемен — даже если эти люди прикованы к жерновам, мелющим муку. Так что, в сущности, где разница между валькингами и смердюками? Ну да, действуют они малость по-разному, но суть-то одна: те и другие рады сжить со свету все, что мешает людям смирно сидеть по местам… и оставаться безмозглыми, словно солнечные часы!

— Ну, братишка! — от души расхохотался Эвименес. — Что-то ты нынче заговорил прямо как тот унылый философ с бородой, поеденной молью!..

Эвадне залилась краской и принялась обзывать его старым козлом и еще словечками похлеще, так что Эйрар с радостью отъехал бы прочь, будь это возможно. Узкая тропа, однако, делалась чем дальше, тем круче; лошади шли медленно, пригнув головы, каждая словно тащила нагруженную повозку, сзади то и дело слышалось: «но, но, пошла!», а по обеим сторонам уходили в поднебесье лесистые откосы, снег под деревьями казался рябым от дождя.

Темный сосновый лес постепенно густел. Вот остался позади первый невысокий кряж, — и на противоположном его склоне могучие стволы и уступы скал прижали путников к самому берегу бешеной горной реки. Здесь проводник предпочел сойти с коня. За ним спешился Рогей, и Эйрар посчитал за благо последовать примеру охотника, выросшего в горах. Эвадне осталась в седле и посматривала на них с улыбкой, в которой на первый взгляд можно было заподозрить насмешливое превосходство, — но нет, улыбка была доброй.

Мариоланец отцепил от седла два дротика:

— Мало ли, вдруг медведи уже начали просыпаться, не вздумали бы напасть с голодухи… или горные кошки унюхают лошадей, тоже не лучше… зверюги, скажу вам, страшные!

Эйрар на всякий случай повесил за спину колчан и приготовил лук, взяв его в одну руку, а поводья — в другую.

И хотя никакое зверье в тот день на них не напало — трудов хватило с лихвой. Подъем оказался изматывающим и долгим. Начинало темнеть, пасмурные небеса понемногу наливались свинцом, когда неожиданно стало легче идти, и вскоре отряд оказался в горной долине, со всех сторон окруженной снежными пиками. Чаща уступила место широкому лугу, на котором росло всего одно-два дерева, а за ними, на фоне темного лесистого склона, показалась и вилла.

— Графская Подушка, — сказал проводник.

Снаружи вилла напоминала крестьянский дом с несколькими сараями, но все постройки были сложены из чужеземного дерева и ярко раскрашены. Альсандер и Плейандер выехали вперед, в голову войска. Вот проблеяла коза, звякнул колокольчик, и из зарослей высокой сухой травы навстречу всадникам вышел человек.

Приблизившись, они заметили у него алый валькинговский значок и невольно переглянулись. Однако перед ними был всего лишь ветхий, рассеянного вида старик. Вдобавок он был один.

— Добро пожаловать во имя Мира Колодца, — приветствовал он нежданных гостей. — Да, корм для лошадок и солома в сараях на ночь у меня, пожалуй, найдется, но вот чем я буду вас угощать? Надо же, как вас много… как много…