Флетчер Прэтт - Колодец Единорога

Он обращался к Альсандеру, и карренец ответил:

— Именно так.

— Четвертая терция — несомненно, — продолжал герцог, думая вслух. — Она стоит сейчас в Ставорне… и подчиняется лично графу Вальку. Она-то уж точно пожалует ко мне под стены; с нею мы, полагаю, сойдемся на равных. Но как насчет Восьмой, сидящей обычно по укреплениям Норби, по всему Шелланду и Белоречью? Достаточно ли влиятелен Бордвин, чтобы она не двинулась с места? А свежая Двенадцатая? Заменит Восьмую — или отправится на юг, в какой-нибудь заморский поход? Вот сколько вопросов, и не помешало бы ответить на них.

— Средство есть, — сказал Эйрар. — В бою на дороге, о котором мы рассказывали тебе, государь, были взяты три пленника — как раз из той самой Двенадцатой. Вели привести их и допросить. Мне приходилось уже убеждаться, что простые воины бывают сговорчивее предводителей.

— Тех троих больше нет, Эйрар, — сказал Альсандер. — Я велел убить их перед уходом из Геспелница: боялся, что они сбегут во время перехода и выдадут нас.

— И это только доказывает, — заметил герцог, — что даже и медным айном не следует пренебрегать: не оказался бы, чего доброго, этот айн платой за вход в райские врата. Ну что ж, ничего не поделаешь. Однако давайте же подкрепимся! Старик, я смотрю, вот-вот упадет!

Эйрар промолчал. Альсандер тоже — да и, пожалуй, правильно сделал.

Эйрар помнил, как скрипели и постанывали, идя под парусами, рыбацкие шхуны; этот корабль — пел. Ветер, гудевший в снастях, выводил низкую басовую ноту, искрящиеся брызги разлетались из-под форштевня, море переливалось сапфировой синевой, а над головой выгибались пронизанные солнцем огненно-алые паруса.

— Тяжко терять друга, — сказала Она. — Но ответь мне, что именно ты потерял? Его телесное присутствие? Или его преданность и любовь — и свою любовь к нему тоже? Если присутствие, его уже не вернуть никакими слезами. А если любовь… мне кажется, ее нельзя вот так потерять. Любовь можно убить только предательством…

— Спасибо, милостивая госпожа, — ответил он. — Ты так добра ко мне… («И не только добра, но и прекрасна, прекрасна!..» — стенало все его существо. Ее присутствие рядом доставляло почти физическую боль.)

— Ох, если ты намерен корчить из себя царедворца, отправляйся к Аурии. Она это оценит. Ей только подавай галантные беседы! А я выросла у крестьян с холмов Скроби и предпочитаю речи попроще…

— Что ж… — выговорил Эйрар. — Мне было жаль, собственно, не столько утратить котенка… сколько утратить его именно таким образом. Лучше бы я отдал его какой-нибудь шелландской хозяйке. Тебя, говоришь, воспитывали в деревне, ну, а я родился крестьянином. В наших краях не принято так обращаться с домашней зверюшкой… И потом — помнишь, что сказал Мелибоэ насчет символа и талисмана? Я тоже смыслю чуточку в магии, но что он имел в виду — не разберусь.

Она выслушала, не перебивая, но потом заметила:

— Только не говори мне о своей магии… она запрещена нам, членам императорского Дома, согласно Закону Колодца. Мне кажется, ты просто имел в виду, что карренский Воевода поступил жестоко и неосторожно.

— Да… примерно это я и хотел сказать. Но не будешь ли ты так любезна, добрая госпожа, поведать мне — что вообще говорят при дворе о Воеводах?

— О, это без сомнения величайшие воины и полководцы из всех, когда-либо живших на свете, но… очень уж большие смутьяны. Они как бы не из нашего времени; им следовало бы жить в Серебряную Пору, когда мы еще воевали с язычниками. Нам больше подходит Народная партия, которая верует в Колодец и Сынов Колодца… так, во всяком случае, говорит мой папа.

Залитый солнцем корабль раскачивался на волнах, и вот Ее плечо коснулось его плеча. День был холодный, но все тело так и охватило жаром. «Она принцесса!..» — подумал он и застонал про себя. Потом неловко пошевелился и сказал:

— Колодец, Колодец. Все время Колодец. Если я правильно понимаю тебя, с этим тоже не все так уж гладко?

Она засмеялась и погрозила пальцем:

— Что за допрос! Фу!.. Ни дать ни взять ты явился из Ураведу, как моя пра-пра-бабушка по имени Край… вот уж была, между прочим, крестьянка — не чета нам с тобой, несмотря на то, что мы оба выросли в деревне. Однако сюда идет мой брат — я полагаю, как всегда готовый защитить меня от посягательств злых людей…

Эйрар обернулся. Сперва он решил, что принц был постарше него, но потом заметил, что так казалось из-за мешков под глазами на лице капризного, испорченного юнца. У принца был широкий подбородок, но узкая голова и по-ураведийски темные волосы, покрытые роскошной шляпой золотисто-желтого цвета. Он был невысок ростом, но даже на качающейся палубе умудрялся выступать напыщенно-важно.

Принцесса Аргира сделала реверанс; Эйрар сдернул шапку и отвесил глубокий поклон. Его слуха достиг смешок моряка, стоявшего у штурвала.

— Позволь представить тебе, — сказала Аргира, — господина Эйрара из Трангстеда, что в Вастманстеде, доблестного поборника Дома, Колодца и так далее.

Принц Аурарий сделал приветственный жест, ни дать ни взять командуя «вольно» легионам.

— Наши верные слуги никогда не будут нами забыты, — жеманно пришептывая, ответил он согласно этикету. — Сестрица, киска моя, наш достойный друг и доброжелатель Ос Эригу кое-что передает нам; следует обдумать ответ. Я попросил бы тебя сопровождать нашу сестру… — Он повернулся уйти, и девушка последовала за ним. Но вдруг принц оглянулся и смерил Эйрара взглядом: — Отлично сложен, хм, хм… Мы будем ждать тебя в сумерки в наших апартаментах.

— Если ты не придешь — никто тебя не накажет, — приложив ладошку ко рту, шепнула Аргира. Показала брату в спину язык и поспешила за ним.

Но Эйрар все-таки пошел к нему после ужина, — не из почтения или страха, больше из любопытства. Принц возлежал на кушетке, заваленной шелковыми подушками; в воздухе плавал аромат курений, которые привозят с далеких островов Юга. Каюта принца оказалась не особенно велика, но, тем не менее, в ней хватало места и для хозяина, и для двух белокурых юношей, боровшихся по-стассийски — вытянув руки вперед и сцепив пальцы. Тугие узлы мускулов перекатывались на обнаженных телах. Слуги впустили Эйрара, и Аурарий хлопнул в ладоши:

— Довольно. Мы объявляем победителем Балиньяна, выигравшего две схватки из трех. А теперь оставьте нас: мы хотим побеседовать с нашим подданным из Дейларны.

— Я побил бы его, ваше высочество, если бы корабль не качнуло, — подбирая с полу сорочку, надул губы один из борцов. — Позвольте мне еще раз попробовать!