Катерина Диченко - Механик и все-все-все

— Ой, господин Захар, — я взволнованно подскочила на месте, вспомнив важную информацию, — один из санитаров, предупредивший о вашем приезде, сказал, что в порту есть их человек.

— Ой, а мы его давно поймали! — передразнил меня Захар, состроив похожее выражение лица, и остальные расхохотались.

— Что нам теперь делать?

Егор все еще истощенный, но приведенный в порядок, переодетый в чистую одежду никак не мог поверить, что этот кошмар наконец-то закончился.

— Господин Магнуш, а как вы объясните причину смерти трех подозреваемых? — не унимался Ренни. — Их пошмотовали так, что трудно скрыть следы укусов.

— Скажу, что из-за неосторожности их порвали подопытные собаки. И вообще… — в голосе Магнуша прозвучали стальные нотки, — молодому господину не следует ни о чем беспокоиться. Я знаю, что сказать и как правильно подать эту историю. А насчет того, что вам делать дальше… — вновь вернулся к благодушному тону мужчина, надев маску добряка, — можете смело собирать вещи. Через два часа корабль отходит с острова.

Я расслабленно откинулась на спинку мягкого кресла и с удовольствием отхлебнула обжигающе горячего отвара. Какое это счастье пить, дышать, говорить, двигаться не чувствуя боли. Когда Шеверов надел мне на шею медальон, я почувствовала себя самым счастливым человеком на земле. Первым ощущением было, будто я ступаю по облакам, высоко паря над землей и оставив далеко внизу всю боль, которая так долго и жестоко меня терзала. И неважно, что тогда я была промокшей до нитки, с испачканным лицом, в грязной и порванной одежде, уставшая и трясущаяся от холода. Возвращение медальона сглаживало все неприятности.

Подозрительная тишина за столом вернула меня к действительности. Все почему-то смотрели на меня. Причем чересчур сочувственно и жалостливо.

— Вы чего?

Я хотела спросить, что происходит у Шеверова, но его рядом не оказалось. Вернее, не так. Он рядом был, но больше не сидел за столом на соседнем месте, а стоял чуть поодаль и держал в руках то, что понизило мое настроение до отметки ниже нуля.

— Что это? — мрачно спросила я у Шеверова, кивая головой на зажатый в его руке шприц.

— Укол.

— Зачем?

— Мне его тебе сделать надо. Пошли.

— Неправда. Зачем вы это на меня наговариваете?

Сидящие за столом Магнуш, Егор и Ренни с нескрываемым удовольствием наблюдали за развернувшимся спектаклем в исполнении двух клоунов.

— А почему именно сейчас?

— Если я сейчас не сделаю укол, то потом придется по всему кораблю за тобой гоняться, а я уже немолод.

— Так… не надо мне давить на жалость! И подкрадываться тоже не надо!

Я обошла столик по кругу и остановилась как раз за спиной Егора.

— Багирыч, вы что издеваетесь? Уберите это от меня!

— Ну, чего ты нервничаешь? Тебе не стыдно? Один укольчик и все… Ты его даже не почувствуешь.

— Ага, щас! У меня после этой больницы не попа, а сплошное решето. Вся в дырочках. Я даже сидеть нормально не могу!

— Тебе что жалко?

— Жалко! И вообще, в этом нет необходимости. Я чувствую себя превосходно, — жестко отрезала я, намекая на действие медальона.

— И в самом деле, чего вы так разволновались? Доктор Шеверов за вас беспокоится… переживает. Тем более мы так и не узнали, какие именно препараты вам вводили. Ваша медицинская карточка осталась в затопленном ярусе, — поддержал Шеверова Захар, и я поняла, что он мне не так уж и нравится.

— Вы знаете… Ай! Прямо в сердце!

Коварно воспользовавшись тем, что я отвлеклась Багир, подкрался ко мне и подло сделал свое черное медицинское дело. Виртуозно — прямо через одежду.

Сердито пыхтя, я нервно потирала уязвленное (да-да, притом в прямом и переносном смысле) место. Остальные покатывались со смеха. Вот так всегда. Никакого уважения ко мне, как к личности и сострадания, как жертве покушения.

Не буду вдаваться в подробности относительно отъезда с этого вызывающего нервный тик острова. Неинтересно. Единственное, о чем стоило упомянуть — с порта забрали собачку, ту самую, которую пнула Ирма Ялгар. Кому-то из персонала корабля стало ее жалко, и осчастливленное человеческим теплом животное подняли на борт, накормив до отвала.

В порту Алтан-Нарэ мы распрощались с Егором с самыми искренними обещаниями обязательно собраться всем вместе и отпраздновать окончание этого кошмара. А вот с Ренни пришлось повозиться. Чем ближе мы подплывали к порту, тем мрачнее он становился. А когда подняли вопрос о том, чтобы отвести его в дом клана, он замкнулся в себе. Пришлось забирать его с собой. Впоследствии оказалось, что ни я, ни Багир не умеем находить контакт с детьми подросткового возраста. В решении этого вопроса помогла мудрая Марта. Разок глянув на мрачного Ренни, на нас, шумно метушащихся рядом, она сказала, что он просто боится. Боится возвращаться домой. Лично мне этот страх был не совсем понятен, пока через день молчания, когда я перестала доставать его своим навязчивым вниманием и больше не приставала с расспросами, он рассказал все сам. Ситуация оказалась простой и вполне объяснимой — полгода назад, Ренни сам сбежал из клана, перед этим серьезно поссорившись с отцом. Долгая дорога к городу и несколько часов бесцельного блуждания по улицам столицы охладили его пыл. Он уже был готов вернуться домой и даже придумал слова, чтобы попросить прощение, но на свою беду встретил Анри Криштофа. Теперь мы оба знаем, что эта встреча не была случайна и чтобы отомстить своему врагу Венегару Хаш, Анри выследил и продал его сына. В нашем случае можно смело сказать — прямо на убой. И теперь Ренни боится возвращаться домой, думая, что отец все еще злится на него и обвиняет в предательстве клана. Эти метания души и буйства чувств, особенно когда он мог зайти в мою спальню посреди ночи и жалобно попросить в… раз рассказать, как себя вел его папа, услышав новости о настоящей причине исчезновения сына, довели меня до предела и самого крайнего решения этой семейной ситуации.

Откровенно говоря, звонить Алдару было страшно и отчего-то неловко. Выгнав взашей развалившегося в кресле Ренни и чувствующего себя в моей комнате вполне вольготно, я положила часы на тумбочку и долго ходила вокруг них, не решаясь отважиться на звонок. Но как только услышал конюченья вампира аж с первого (!) этажа, теперь донимавшего Марту своими подростковыми проблемами в общении с родителями, тут же схватила часы и завела их на нужное время.

Прошло несколько томительных секунд, прежде чем я услышала знакомый бархатный обволакивающий голос и увидела идеальное красивое лицо. Я успела позабыть, как он красив. В горле моментально запершило, а ладони вспотели. Хорошо, что он не рядом, иначе бы обязательно развеселился, услышав, какую барабанную дробь отбивает мое сердце.