Владимир Скворцов - Попаданец на рыбалке. Книги 1-7 (СИ)

Галка и феерические планы по созданию центра мировой моды в здешних местах

А мне это нравится! Нравится и всё! И пусть это просто кусочки стекла, причём не самого лучшего качества, и им далеко до хрусталя и стразов, но душа как-то отвыкла, что можно надеть самые простые бусы. Жаль, что зеркала нет, но Витёк обещал. Я уж ему всю плешь проем, а зеркало получу. Никто за язык не тянул.

А вообще-то у нас получается какое-то местное Иваново – центр бабских ремёсел, ЦБР. И пряжу делаем, и ткань собираемся делать, и бусы, и посуду расписывать. Так что скоро некому будет на кухне работать. И это правильно. Женщина тоже человек, когда еду сготовит и порядок наведёт, меня этому уже научили, до остальных почти дошло.

Тем не менее, результаты уже есть. Нашлись девчонки, способные расписывать посуду. Это, конечно, не хохлома, но это только начало, и начало обнадёживающее. Вполне приличная посуда получилась. Часть стоит, ждёт отправки на продажу, а часть, так сказать, брак, пошла на внутренне потребление. Очень даже хорошо смотрится, вот только бы лак получше придумать, чтобы снаружи защитить. Но, как говорится, всякому овощу свой горшок.

Кугерге сдержал своё слово, и к нам прибыло пополнение. В соответствии с договорённостями пятёрка новичков попала в оборот к Вышеславу, а остальные распределились между Путятой и Тумной. Последний ходил несколько обалдевший, и от намечаемых перемен, и от полученного результата при отделке посуды. Как он мне признался, сам не ожидал того, что получилось, когда увидел новую посуду. Расписную он воспринимал как-то холодно, она казалась ему уже самостоятельным изделием, имеющим свою сущность и лишь отдалённое родство с деревом.

А вот пропитанное маслом и навощённое дерево заиграло новыми оттенками, полностью, в его понимании, раскрыв свою сущность и показав истинную ценность дерева. Когда он брал в руки такое изделие, его лицо принимало мечтательно-отстранённое выражение, сразу было видно, что человек где-то далеко-далеко отсюда, и там ему хорошо.

Другим поводом для его беспокойства стало повышенное внимание женского пола к его личности. Вдруг он стал всем бабам интересен и нужен, и все жаждали с ним общения. А тут ещё расширение мастерской, поиск новых красок и ученики, да ещё для них надо станки делать. Порой в его глазах проскальзывала тоска по прошедшим временам, когда он целыми днями в одиночестве сидел в мастерской и общался только с деревом.

Но надо отдать ему должное, он с пониманием отнёсся к новому положению и прилагал героические усилия, стараясь, как говорится, оправдать оказанное доверие.

Но не его это, и чем больше проходило времени, тем яснее это становилось не только мне. Даже Путята, такой же фанатик своего дела, порой укоризненно посматривал то на Тумну, то на меня. Ему было несколько проще, он как-то сумел приспособиться и к новым технологиям, в первую очередь в отделке своей посуды, и к ученикам, видимо, сказывался опыт воспитания детей, и к перспективам расширения его производства.

Там уже дело пошло. Сделали участок подготовки сырья, участок предварительного обжига, участок изготовления глазури и её нанесения, и конечного обжига.

В моём понимании это было что-то близкое к тому максимуму, что могла дать обычная мастерская, следующим этапом должно быть уже мануфактурное производство. Но до этого пока далеко, а вот сам мастер со своими подмастерьями и учениками мог готовить посуды достаточно много, а учитывая спрос на неё, можно было ожидать доход, позволяющий прокормить гораздо больше людей, чем проживало в городе сейчас. И это не считая остальных производств, которые должны были заработать в ближайшее время.

Так что после отдыха на стекле мне пришлось заняться общехозяйственными делами. Немного обсудили с Путятой проблемы по реорганизации его мастерской и варианты, как это лучше сделать. Здесь, в общем-то, всё оказалось в порядке, хватало и учеников, определились добавки, позволяющие получать различные цвета в отделке посуды, и работа эта продолжалась, начали пробовать делать новые образцы продукции – вазы, фигурки, свистульки, панно.

Путята сам был творческой личностью и кроме глазурования пробовал и другие варианты отделки, такие как нанесение геометрических узоров и роспись красками. Из хозяйственных дел напомнил ему о необходимости определиться в потребности посуды для заготовок на зиму. Что-то сделает Ярый, но не стоит забывать и о проверенных способах хранения запасов. Ну и как всегда, попросил об изготовлении дополнительных горшков, бутылок и других ёмкостей для нового производства.

Ярый пока был один и получал удовольствие от самого процесса работы, которой оказался лишён долгое время. Для него уже сделали отдельную мастерскую. Надо отметить, что все мастера были людьми творческими и самолюбивыми, никому не нравилось, что чью-то продукцию хвалят больше, чем его. И хотя в кадушке изящества гораздо меньше, чем в самой простой вазе, но от этого практическая польза кадушки меньше не становится. Судя по тому, насколько самозабвенно работал мастер, отсутствием восхищения от качества и полезности своей работы он не страдал.

— Здрав будь, Ярый. Как работается?

— Хорошо, Вик. Руки сами просятся к инструменту, а внутри всё поёт.

— Смотрю, твоя продукция не залёживается, сразу в хозяйство идёт.

— Не понимаю, как вы тут жили без всего, что я сделал.

— Да так и жили, ты лучше скажи, как относишься к ученикам?

— Обычно, понимаю, что надо кого-то учить, одному не справиться. А что, есть уже кого?

— Пока нет, но надеюсь, скоро появятся.

— Научу, главное, чтобы желание учиться было.

— Ну и отлично, буду иметь в виду, и при появлении возможности организуем тебе большую мастерскую. А пока подумай, что тебе надо для этого.

Порадовали Могута с Молчуном. Последний за этот год как-то сильно изменился. Наверное, сказалась та ответственность, которую он почувствовал, оставшись командовать мужиками на добыче руды, да и сейчас вполне уверенно распоряжался своими помощниками. Вот и готовый кадр для самых ответственных работ.

— Могута, здравствуй мастер. И тебе не хворать, Молчун. Как вы тут справляетесь- можете?

— Можем хорошо, а справляемся ещё лучше. Совсем забыл нас, Вик. Даже поговорить и то не заходишь.

— Зашёл же, как только минутка появилась, сразу и зашёл.

— Да ладно уж, опять, поди, что-то понадобилась.

— Хотите – верьте, хотите – нет, други, но ничего сегодня не надо. Нет, надо многое, но не сейчас.

— Придётся поверить, а то совсем дорогу забудешь.

— Ты лучше скажи, как у вас дела обстоят. Что получается с железом, со сталью и учениками.