Александр Лукьянов - Раб сердец

Бран остановился перед дверью с облупленной надписью «Светлица прошлознания» и прислушался. Очевидно, среди нескольких оставшихся на дополнительные занятия был Лет. Его ломкий юношеский тенор легко узнавался даже отсюда.

Так и есть. Три девчонки, Лет и рыжий курносый Лапчик. Узрев учителя, они притихли и недружно поднялись за столами: — Здрасте!

— Садитесь, садитесь, виделись уже. — махнул рукой Бран. — О чём спор на этот раз?

— Ну, как же, — встрепенулся Лет. — о вастаках конечно. Вот вы давеча на уроке говорили, что в учебниках о них и сотой доли не написано …

— А ещё мне кажется, что в этой сотой доле и сотой доли правды нет. — добавил Лапчик, осторожно приближая кончик косы впереди сидящей девчонки к чернильнице.

— Правильно кажется. — кивнул Бран. — Оставь Веснушкины волосы в покое. Ладно, слушайте.

Он придвинул стул к окну, уселся, скрестив руки на груди и задумчиво начал:

— Вастаки, как вам, конечно, известно, из учебника землеописания, смуглокожи, горбоносы, черноволосы и кареглазы. Роста они, скорее невысокого, с длинными сильными руками. Мужчины бреют головы наголо, однако отпускают усы и бороды, мужские тела также обильно обрастают черными курчавыми волосами. Так что вид у них, скажем прямо, угрюмый и отталкивающий. Вастаки появились в нашем мире одновременно с остальными народами, но где и как — точно неизвестно. Неведомо и то, как они жили и кто ими правил в начале времён. Дошедшие до нас вастакские легенды говорят, что праматерь всех их племён прозывалась Волчицей. Наверное, это оттого, что их самоназвание — роменильди — в зависимости от того, с каким ударением его произнести, воспринимается двояко: «смуглые люди» и «волчата». В одной из вастакских песен есть слова: — «Имя роменильди — удар плети, которая пройдет по спинам тех, кто станет рабами волков».

Разумеется, наречия вастаков не родственны нашему, рунскому, хотя и относятся к восточным. Некоторые учёные утверждают, что вастакская речь — всего лишь очеловеченный язык подземных жителей — робов. Не берусь судить, так ли это, но судя по неблагозвучности и того, и другого, похоже на правду. В Первую эпоху племена вастаков появились в Мире приблизительно в 40-е годы. Некоторые из них (прежде всего — племя Ульфанга) из страха перешли на сторону Черного Союза и стали служить ему. Однако, даже подчинение Черному Чародею не избавило их от внутренних раздоров. Разные племена не питали любви друг к другу и между ними постоянно вспыхивали кровавые междоусобицы. Другие вастакские роды поклялись в верности лешим и водяным, однако в решающий момент тоже предали их, перейдя на сторону Чёрных.

Сведений о вастаках во Вторую эпоху нет.

В Третью эпоху орды людей с восхода, также носивших это название, неоднократно нападали на Каменьград — и сами, и по повелению Чёрного Властелина. Войны шли с переменным успехом.

В этих войнах и выработался так называемый вастакский образ жизни. Он заключался в полном отказе от какого бы ни было производительного труда. Вастаки совершенно отучились сеять овёс и ячмень, ремесленничать, почти не разводили овец и коз. Их единственным средством существования стал грабёж оказавшихся рядом более слабых или рассеянных соседей. При этом назвать вастакские племена воинственными было бы большой ошибкой. «На наших перевязях — мечи, а на вастакских поясах — ножи. — писал кхандский поэт. — Мы — воины, вастаки — разбойники!»

В Войне Кольца Чёрный Владыка одновременно с рунцами призвал в свои войска вастаков, однако те проявили себя не как воины, а как трусливые изменники, мародёры и головорезы и даже людоеды. Они прятались в горах, укрываясь от службы в Чёрной Рати, заявляя, что предпочли бы подчиняться Белому Волшебнику Златоусту. Шайки вастакских дикарей нападали на рунские селения и вырезали в них всех до последнего беззащитного жителя. Едва вастакам стало известно о Низвержении Чёрного Владыки и падении Чёрного Союза, как они тут же поспешили провозгласить собственную «вольную державу Ышх-Эрэн-Ы-Ромэниль» и уже открыто объявили о начале Великой Богоугодной Резни рунцев.

Наместник Большерунья Пьюн Громоздила не признал «вольностей» вастаков и потребовал от них покорности. Они в ответ в неприличных выражениях посоветовали ему заниматься привычным делом, то есть хлестать до беспамятства брагу, а в дела гордых горцев не лезть. Внезапно оскорбившемуся Пьюну, что называется вожжа под хвост попала. Он отправил в «вольную державу Ышх-Эрэн-Ы-Ромэниль» наспех сколоченные отряды. Взвихрилась кровавая круговерть, прозванная в народе «вастакским побоищем». Горцы легко и дёшево подкупали продажных пьюновых воевод, те заводили дружинников-новобранцев в вастакские ловушки и засады. Дикари поголовно уничтожали большерунцев, украшая кухни своих халуп отрезанными и высушенными рунскими головами. Позорное кровопролитие длилось десять лет и закончилось постыдным «мирным соглашением». Окончательно подкошенный белой горячкой Громоздила провозгласил своим преемником никому дотоле неизвестного Зуда Крысеня. Тот договорился с предводителями вастакских шаек о том, что «вольная держава Ышх-Эрэн-Ы-Ромэниль» на словах признает верховенство большерунского наместника (то есть самого Зуда Крысеня) и будет считать себя составной частью Большерунийского Народоправия. Взамен вастакам разрешалось беспрепятственно передвигаться по всему Большерунью, селясь где угодно и безнаказанно творя разбои и насилия. Рунцам же торжественно объявили, что на вастакских окраинах, благодаря государственной мудрости и дальновидности Крысеня воцарились мир и законопослушие. Каждый трудящийся рунец был обложен дополнительной податью на восстановление разрушенного во время горской войны главного стойбища вастаков, известного под многозначительным названием Страшное.

— Так это, что же, выходит наши родители еще вастакам их логова отстраивают, за то, что те их безнаказанно режут? — возмутился Лапчик.

Бран молча кивнул.

— А это правда, что среди них скотоложество — обычное дело? — спросил Лет. — А перед свадьбой — даже обязательное?

— Да. — сказал Бран.

— Брр, гадость какая! — передёрнуло Веснушку.

— Говорят ещё, — не унимался Лет, — будто они человечину жрут похлеще чертей.

Бран кивнул вторично: — Всё гораздо хуже. Видишь ли, черти это делали во время войны по очевидной будничной причине — голод. Вражеские воины-люди становились для них чем-то вроде походного продовольствия. Жутковато, конечно, однако, по крайней мере, объяснимо. Особенно, если учесть, что черти — всё-таки существа иные, нелюдь. Вот, волки, к примеру, могут так же охотиться на нас… Но вастаки-то себя считают людьми! И ещё одно: пожирание человеческой плоти для горского дикарья — даже не питание, а наслаждение. Подозреваю, что они где-то внутри чувствуют некую неполноценность по сравнению с соседними народами и таким образом самоутверждаются хотя бы в собственных глазах? Кажутся себе сильнее, что ли.