Наталья Игнатова - Причастие мёртвых

Плащ — на фигурную вешалку в углу. Кобуры — на стол. В чехле на ремне висел телефон… На него Заноза даже смотреть боялся. Чехол-то надежный, никакие пространственные смерчи его не повредили, значит, и телефон цел. Но, во-первых, неизвестно, что стало с электроникой, точнее, известно, и от этого зло берет. А, во-вторых, если с телефоном ничего не случилось, это может быть даже хуже. Потому что позвонить отсюда невозможно.

В кармане плаща лежал замшевый мешочек с монетами. Мартин, когда его отдавал, сказал: «Здесь такие кошельки. Бумажных денег нет — привыкай не считать монетки мелочью». Заноза застал времена золотых соверенов и серебряных долларов, и мысль о том, что монеты — это тоже деньги его не смущала. А учитывая сколько по-настоящему нелепых явлений ворвалось в его посмертие за последние десять часов, золото, медь и серебро как-то даже успокаивали. Они, хотя бы, не были магическими.

— Долбаная магия… — он вспомнил фей и подумал, что повторяется. С его словарным запасом, можно быть разнообразнее. «Oğlan [14] Oğlan ( турецк. ) — мальчик. , ты знаешь столько слов, что мог бы вообще не ругаться» — как по заказу выдала память. И мучительно захотелось взять телефон, набрать номер Турка. Толку никакого, но хоть посмотреть на цепочку цифр, убедиться, что номер существует, и город существует, и планета реальна, и Турок там. Еще не потерял, но уже завтра поймет, что что-то случилось. И будет искать.

Найдет, по-любому. Быть не может, чтоб Хасан и не нашел.

Так. Scheiße [15] Выражение эмоций, не несущее особого смысла, нецензурное и уместное во многих сложных ситуациях ( нем. ) ! Там, где ты ничего не можешь и все такое… делай то, что можешь. На данный момент выбор невелик: мебель уже подвигал, остается считать деньги.

Когда Мартин в «СиД» высыпал на стол солидную горку монет, Заноза машинально зафиксировал их все и пересчитал. Хрен разберешь, то ли это вампирское проклятие, то ли с детства оставшаяся привычка считать все, что видишь. Да без разницы. Сейчас он сам перевернул кошелек над столом, посмотрел на рассыпавшиеся по темному дереву деньги. Вот он, золотой. Потяжелее соверена, кстати. Вот все имеющие хождение номиналы серебра: один, два, три и пять. Итого одиннадцать серебряных. В золотом их десять. А в одном серебряном сто медных. На столе сто один медяк, потому что Мартин, опять-таки, подбирал монетки по номиналам. В сумме получается два золотых, два серебряных и медный. Система — проще некуда. Разобрался бы даже ребенок-идиот. Ладно, не любой, а какой-нибудь жадный ребенок-идиот, способный понять, что такое деньги…

Заноза мысленно дал сам себе в лоб. От привычки уточнять термины и вслух объяснять их значение он отучил себя еще в школе, иначе слишком много пришлось бы драться с однокашниками, категорически не приветствовавшими «занудства». Драться он тогда любил не меньше, чем сейчас, но терпеть не мог получать взыскания, так что занудствовать вслух отвык. А от стремления к точности формулировок и правильному выбору слов все равно не избавился.

Притворяясь, будто не делает ничего особенного, он достал из чехла телефон, открыл, набрал нужный номер. Список контактов в его «Мотороле» был пуст, все номера Заноза предпочитал хранить в собственной памяти — раз уж никогда, ничего не забываешь, этим надо пользоваться.

Телефон молчал. Естественно, он молчал — ни гудков, ни лишенного эмоций голоса оператора — и тишина была невыносима. Понятно уже, что не надо было… нельзя было его трогать! Он один-единственный раз не услышал ответа по этому номеру, и чем все тогда закончилось? Так какого черта надо было повторять?! Зная, что ответа не будет!

Телефон молчал. Надо нажать отбой… блин, да можно даже не нажимать.

Вместо этого Заноза представил себе, как телефон Турка взрывается первыми тактами «Dead on Arrival» Айдола. Как Хасан, поминая шайтана, рычит, что тысячу раз просил поставить нормальный звонок; что он бывает в приличных местах, где приличные люди, и его бесит эта адская какофония, а приличные люди ее пугаются. Он представил, как Хасан нажимает кнопку «ответить»… черт, он почти услышал ответ!

Но этого не могло быть.

Значит, этого не было.

— Да пошло оно! — Заноза захлопнул крышку, сунул телефон в чехол и бросил на стол рядом с кобурами. Пустыми кобурами.

Хасан не найдет его. Тут его никто не найдет. И он сам не сможет вернуться. И прежде, чем это станет окончательно ясно, нужно успеть сделать здесь побольше разного… интересного. Чтоб хоть не так обидно было выходить на солнце.

Телефон разразился какофонией звуков, которые мог считать музыкой только сумасшедший.

— Я тысячу раз просил… — Хасан отложил книгу, — поставить нормальный звонок.

Он дотянулся до телефона, но тот уже замолчал. А экранчик, кажется, не светился, даже когда адская машинка издавала свои мерзкие вопли.

Не похоже на Занозу, бросить звонить, не дозвонившись. Обычно он придерживается правила семи гудков. Если не ставит целью достать по-настоящему. Тогда мелкий засранец звонит до победного конца, уверенный, что рано или поздно ему все равно ответят. Даже из душа. Даже из постели. Он однажды умудрился выдернуть Хасана из дневной спячки. Говорил потом, что почти разрядил аккумулятор. Но ведь дозвонился же, шайтан белобрысый.

Еще на Занозу не похоже не предупредить о том, что его не будет утром. Если он отправляется в загул и не собирается дневать дома, то всегда сообщает об этом загодя, чтобы дать возможность распланировать время. Из «Крепости» домой, в Февральскую Луну, ехать час, плюс минус десять минут. У Занозы уходит на дорогу меньше получаса. Когда он за рулем, то вверив душу Аллаху и постоянно напоминая себе, что машины далеко не всегда взрываются при аварии, можно выходить с работы за те же полчаса до рассвета, и знать, что будешь дома раньше, чем солнце покажется над горами. А сегодня, из-за того, что Заноза не позвонил, Хасан чуть не застрял в «Крепости». Там тоже можно передневать, но дома лучше — вампиры верны привычкам, да и своя спальня куда удобнее глухой каморки в подвале.

Добирался, в итоге, на «Мерседесе», в котором выезжали в рейды. За океаном довелось на нем и по минным полям покататься, и под ракетным обстрелом побывать, и против настоящих чудовищ выстоять со скорострельной пушкой, которая по всем документам — кинооборудование. А здесь он ни разу еще не пригодился. Ни для чего, кроме как побыть гробом-перевозкой для мистера Намик-Карасара, задержавшегося на рабочем месте из-за того, что одна английская задница не сочла нужным предупредить о загуле.