Наталья Игнатова - Ничего неизменного

Голем оказал ей услугу, когда избил и выкинул в окно. Берана не смогла участвовать в побоище, не попала под взрыв, и не наскребла на свою голову больше приключений, чем та могла бы выдержать. Ни на голову, ни на другие части тела. Выздоравливала она, правда, на удивление быстро. И на «Граниэли» ей с каждым часом нравилось все больше. И, что хуже всего, Алекс начинал понимать: спасением принцессы история не заканчивается, а только начинается. Вопросов-то появилось больше, чем ответов.

А пока Берана поправлялась, он честно собирал сведения обо всем, что происходило на острове. Обо всем, о чем мог узнать, будучи вхож и в замок, и в таверну Мигеля Лоче, и в Адмиралтейство.

Совместная операция полиции и гарнизона, включавшая в себя три этапа: арест коррумпированных полицейских, эвакуацию мирного населения из Блошиного Тупика и захват обитающих в тупике банд, из-за взрыва, уничтожившего Тупик, превратилась в двухэтапную, потому что банды сдались сами. Куда им было деваться, когда они, до смерти напуганные, оказались на стеклянном поле внутри магических защитных куполов, бок о бок с солдатами Гарнизона?

Тарвуд медленно возвращался к рутинной жизни. На стеклянном поле, которое уже начали называть Обсидиановой площадью, решено было построить круглогодичный общественный каток. Переселенцы из Блошиного Тупика обживались на новых местах и знакомились с соседями. Лэа навсегда ушла с Тарвуда на Землю, в Лос-Анджелес, штат Калифорния. На рыжую художницу из таверны посыпались заказы от городской знати. Почему-то Лэа и художница тоже были Беране интересны, хотя какое отношение их судьбы имели к обстановке на острове, Алекс так и не понял.

Пошли какие-то слухи о том, что скоро изменятся порядки в Порту. Стали поговаривать о снижении цен на места в доках и у пристаней, на работу корабельных плотников, грузчиков, стивидоров, писарей и учетчиков товаров, и о том, что дешевле станет аренда складов. Дороговизна на Тарвуде, честно говоря, была такая, что доки и склады пустовали, а владельцы легального груза предпочитали придержать его до мест обитания людей менее жадных. Здесь торговлю вели, в основном контрабандисты. Если слухи были верны, в скором времени это должно было измениться.

Казалось бы, хорошо. Но Беране перемены не нравились. Ей не нравилось, кто за ними стоит.

Сложные у нее были отношения с нынешним хозяином Порта. Не с Медвежатником, нет. С Занозой. Ну, да там с самого начала было ясно, что они сложные, еще с той минуты, когда Берана потребовала от Алекса, чтобы он предупредил Занозу насчет Голема, пребывая при этом в полной уверенности, что тот же самый Заноза враг и ей, и всему Тарвуду.

И еще этот парень был единственным, с кем Алекс до сих пор не познакомился. Видел его мельком два раза в Блошином Тупике. Один раз — всего секунду перед тем, как налетел Голем. А второй — сразу после взрыва. И от воспоминаний об искореженном трупе, об оскале белых звериных клыков на обуглившемся лице, становилось не по себе. Не потому, что Алекс трупов не видел. Видел и похуже. Хоть и не с такими клыками. А потому, что сейчас Заноза прекрасно себя чувствовал, и можно было бы сказать о нем «жив и здоров», если б только он не был мертвым.

Вот это как-то… беспокоило.

Любой англичанин — не подарок. Особенно когда он уверенно забирает себе все больше власти на каком-нибудь маленьком, беззащитном острове. Но мертвый, неубиваемый англичанин — гораздо худший вариант.

Это стало единственной причиной, по которой Алекс согласился составить Беране компанию в поездке на мельницу. Нет, не верхом, а в двуколке. На этом он настоял, и Берана после долгого спора все-таки согласилась.

С одной стороны, долг Алекса был присматривать за этой девчонкой, пока она не вернулась под опеку своего приемного отца. С другой, на Тарвуде Беране ничего не угрожало, а оказаться замешанным в выяснение отношений между ней и ее бывшим парнем Алекс точно не хотел. Однако, с третьей стороны — да, существовала еще и третья — бывший парень Бераны был мертвым парнем. Мертвым парнем со слишком острыми зубами, и слишком длинными когтями. А в гости к нему Берана собиралась заявиться после заката.

Это в других местах в дома к вампирам приходят днем, без женщин, и приносят с собой молотки и острые колья. А на Тарвуде свои порядки.

И Алекс поехал на мельницу. Снова. Теперь уже не один. И не в ненадежном седле, а на удобных козлах легкой, маневренной коляски. Хоть что-то хорошее в дурной, в целом, затее.

Мартин был ближе к дверям, он и открыл, когда постучали. Тут же отступил в сторону, оглянулся на Занозу с ядовитой ухмылкой:

— Это к тебе.

Тот уже и сам понял. Почувствовал запах миндального масла и воска и, самую малость, конского волоса. Берана, кто же еще?

— Я не буду заходить, — Берана встала на пороге, как будто была нечистью с лесной опушки, — Заноза, у меня к тебе один вопрос: это правда, что ты убил сеньору Шиаюн?

— Она… — правда или нет? Интересно, вот что тут ответишь? — убилась об меня, — Заноза решил, что как ни странно звучит такой ответ, но он ближе всего к истине.

Берана побледнела. Вцепилась пальцами в дверной косяк.

Она, что, надеялась, будто слухи о смерти Шиаюн неверны? Несмотря на Голема, несмотря на то, что весь Порт гудел обсуждая оживших призраков из подземелий, и на то, что Шиаюн видели уходившей под землю, но не видели, как она оттуда вернулась?

Похоже на то. Когда любишь кого-то, в его смерть трудно поверить. Но как можно любить Шиаюн? Теперь, когда она мертва, разве чары не должны были окончательно рассеяться?

Или для Бераны дело было не в чарах?

— Я тебе скажу одну вещь, — Берана выпустила косяк и, раздув ноздри, взглянула на Занозу исподлобья, — один раз скажу. Я ухожу на «Граниэли» искать своего настоящего отца. И знаешь почему? Не потому, что так уж хочу его найти. А потому, что не хочу оставаться на Тарвуде, который стал твоим. Ты все портишь. Все думают, что ты делаешь лучше, но на самом деле ты делаешь все очень плохим. И я надеюсь, что никогда тебя больше не увижу.

Она развернулась, такая прямая и закостеневшая, будто команду «кругом» выполняла. Сошла с крыльца и направилась к стоящей у коновязи двуколке.

Сидевший там молодой мужчина, увидев Занозу, приветственно приподнял шляпу.

— Это капитан Гарфильд с «Граниэли», — прокомментировал Мартин. — Это он меня предупредил насчет Голема.

— И привел его на мельницу, — Заноза кивнул, — я в курсе. А еще он ирландец, это я тоже знаю.

Да, он не любил ирландцев. Знал, что это не очень правильно, знал, что предвзят, но все равно не любил. Впрочем, капитан их короткого разговора не слышал, представлять его официально Берана не стала, и свое мнение вкупе с отношением, как к нему лично, так и к Ирландии вообще, Заноза мог оставить при себе.