Медведева Алена - Уши торчком, нос пятачком

Даст ли Лена матери убедить себя? Для меня это уже не имело значения. Не в этой «игре». Тут я не мог брать в расчет столь зыбкие величины, как чужие решения. Пусть даже и своей пары. Лишь мой план — пункт за пунктом — позволит мне добиться желанного результата. Не принимая более в расчет ничьих интересов.

Теперь мне было что терять. Теперь мне было за что биться до последней капли крови! И я не отступлю, не теперь.

«Впрочем, за отцом должок!..»

И… я надеялся, что позже, когда он осознает весь смысл моей задумки, сможет принять мой поступок. Должен будет принять. Он тоже виноват в случившемся.

Несколько часов пролежал не двигаясь, вслушиваясь в ощущения терзающей боли, что, казалось, постоянно вытягивает последние крохи сил из моего тела. Волк внутри затаился, словно понял, что сейчас лишь наша человеческая половина способна найти выход. Зверь доверился мне!

Это стало плюсом: борьбы со своим волком мне сейчас уже не вынести. Совсем скоро предстояло встать — и отправиться к месту завтрашнего боя. У меня целая ночь, чтобы туда добраться. Оно совсем рядом — не более чем в трех жалких километрах от поселения медведей. Вот только для меня сейчас это расстояние было непреодолимым. Но я обязательно буду там к сроку, даже если придется потратить на дорогу всю ночь, вгрызаясь зубами в землю и отмеряя каждый метр сочащейся из заживающих ран кровью. Я буду один.

Я дойду! И не позволю обыграть себя.

С первыми лучами солнца я, ощущая жуткую слабость, тяжело осел на землю возле тотемного столба, украшающего поляну, где должен будет состояться сегодняшний Совет. И все остальное, что за ним последует. Не было сил даже стереть испарину со лба.

Сегодня все закончится. Наконец-то!

— Леночка, доченька, я так горжусь тобой! — не уставала щебетать мама, когда мы в сопровождении Томаша, еще пары незнакомых мне медведей, альф всех волчьих родов и их наследников направлялись к поляне, где должна будет состояться встреча и последующий бой. Туда же должны были явиться и представители белых волков.

Я с тревогой ждала момента, когда увижу Андрея. И желала этого, и боялась. Сын вожака стаи черных волков, что был намечен на роль моего представителя, шел рядом. И он мало чем внешне уступал Андрею — такой же мощный и крупный самец. К тому же совершенно здоровый.

О последнем я догадалась, когда во время нашей первой встречи уловила презрение, на секунду мелькнувшее в его глазах: слабая и больная самка.

«О да! Для них я точно «наследница» и, кроме «восстановления исторической справедливости», черных ничто не волнует. И на матриархат они согласны, о да…»

Сестра его — что неприятно поразило — тоже была у медведей. И ее украдкой мелькнувший злобный оскал я заметила. К счастью, Настю на Совет не взяли.

Хватит мне изматывающего противостояния со своей волчицей, она явно решила взять меня измором.

— Ты сегодня осуществишь все наши смелые надежды! Ты сделаешь жизнь и все жертвы отца не напрасными! — игнорируя мое молчание, продолжала «воодушевлять» мама.

Зациклило!

Плевать на отца! Вот совсем! Но как же горько от понимания, насколько я на него похожа. И с каким трудом дается каждый шаг!

— Отомстишь за отчима, что вырастил и защищал тебя все это время, — вторил ей Захар Фирсанов, заставляя меня неприязненно морщиться: вот уж кто меня облагодетельствовал…

Остальные по моему примеру молчали. Лишь Томаш изредка пофыркивал, словно знал о чем-то, недоступном всем нам. Вероятно, так оно и было.

Сосредоточившись на движении и отмеряя каждый шаг, я упорно продвигалась к цели. Споткнулась я лишь раз — когда увидела Андрея. Позади него виднелись фигуры еще двух оборотней из их клана, но я видела только его. Мой белый был в обрезанных по колено джинсах. Все остальные части тела были доступны взгляду и перемотаны эластичными бинтами, что стягивали так полностью и не затянувшиеся раны. На поверхности многослойных бинтов проступали бурые пятна крови.

Скорее почувствовала, чем услышала довольное урчание черного волка. И в этот миг поняла, насколько верным было принятое мною решение.

Но вот Добровольский-младший… он удивил меня абсолютно спокойным выражением лица, с толикой ленцы и налетом безразличия, с каким он стоял, прислонившись к ближайшему дереву. Зеленые глаза не пожелали встретить мой вопрошающий взгляд.

— Не будем тянуть, — вперед выступил пожилой хранитель, жестом приглашая всех присутствующих на поляне рассесться полукругом возле доверху испещренного отметинами столба.

Я с облегчением последовала предложению, ноги подкашивались от страха, а сердце забилось быстрее от облегчения. Бурая внутри неожиданно утихомирилась, почуяв рядом своего волка. Уф!

— Перед нами сегодня стоит важная задача, — стоило всем устроиться на земле, продолжил тот же пожилой оборотень: — Необходимо решить, чьи притязания на власть над волчьим сообществом обоснованы — наследницы изначальной семьи или наследника сильнейшего на данный момент клана.

— Мне интересно, с чего это вдруг хранителей озаботила эта… формальность? — прищурившись, сухим тоном спросил Дамир.

— Она нас и раньше волновала, — ответил ему Томаш. — Но не было подходящего повода поднять этот вопрос.

— И вы этот повод «организовали», не так ли? Все ли присутствующие здесь знают о подлоге с древним договором между волчьими кланами?

— Дамир, — ответ прозвучал не менее сухо, чем вопрос, — ты можешь потребовать собрать по этому поводу Верховный совет, и это будет сделано. Там и решим, был ли подлог или нет. А заодно и все детали перехода верховной власти к вашему клану. Сейчас же у нас другая повестка дня! Имеются два равноправных претендента. И важно определить, права кого из них более оправданы! Кто-то еще желает возразить по существу?

Над поляной повисло молчание — желающих не было. Я старательно пялилась на свои руки, лишь разок украдкой бросив быстрый взгляд на Андрея. Мой белый выглядел собранным и отстраненным. Его явно не волновало происходящее. Он ждал завершения официальной части собрания.

«Но кто третья сторона конфликта?»

Ответа на этот вопрос я так и не получила. На Совете присутствовали все те же соперники — мои сторонники и сторонники Андрея. Медведи не в счет.

Сдерживаться было сложно. Отчаянно трудно поддерживать «картинку» внешней безмятежности, когда душу рвут на части волчьи инстинкты и человеческие интересы. Агония боли, терзающая тело, на этом фоне меркла.

Я ждал момента.

Готовился, боясь пропустить тот единственный миг, когда смогу завладеть ситуацией. Боль очень мешала, вновь и вновь накатывая волнами отупляющего тумана.

Аромат бурой, который я почуял, едва Лена в сопровождении своих «сторонников» приблизилась к месту встречи, стал дуновением прохлады. Он остужал пыл борьбы в душе, усиливал ясность сознания.