Надежда Первухина - Имя для ведьмы

Самолет приземлился на специальной лужайке в нескольких метрах от старинного замка, выстроенного в позднеготическом стиле. Дам, то есть нас, препровождали под его украшенные гирляндами цветов своды друзья жениха, облаченные в блестящие камзолы. Сам взволнованный жених ожидал невесту в небольшой замковой часовне.

— Вика, — шепнула мне мама. — А венчание будет проходить по католическому обряду?

— Ты меня спрашиваешь? Ты забыла, кто твой будущий муж?!

— А как же тогда?.. — растерялась мама и явно решила податься на попятную.

— Может, друиды… — высказалась я вслух.

— Тьфу на вас, оглашенные! Друидов каких-то поминаете, неучи! — успокоила нас мамина подружка баба Катя. Кстати, выглядела она великолепно: темно-зеленый, с искрой костюм, подчеркнутый длинным белым шарфом. — Европейские маги и даже вампиры — все добрые католики, пора бы это знать.

— Правда? — искренне удивилась я.

— Ну, в той степени, в какой они сами об этом вспоминают, — несколько смущенно добавила баба Катя. — Девки, хватит вам киснуть. У нас свадьба или что?!

Разумеется, у нас свадьба!

Таких еще точно не бывало!

Хотя, возможно, я и преувеличиваю…

Вообще, описывать свадебные торжества — не мое амплуа. Самое главное, что на праздничном столе преобладали по желанию мамы блюда макробиотической кухни, а из гостей были только солидные немногословные родственники со стороны жениха. Как мне удалось мельком услышать, все они были горцами одного древнего клана и нечасто покидали свои горы ради подобных мероприятий…

Из подарков преобладали всякие нужные в хозяйстве мелочи типа кондиционеров, домашнего кинотеатра, купчей на участок земли с коттеджем где-то под Тулой. Видимо, дарение антиквариата и драгоценностей уже считалось дурным тоном…

— А где вы проведете медовый месяц? — спросили гости счастливую пару, вдоволь наоравшись «горько!».

— Дорогая, как насчет кругосветного путешествия? — поцеловал маму в ушко Баронет.

— Как скажешь, конечно… Но это столько сложностей: оформление виз, постоянные таможенные сборы, проблемы с валютой…

Мама верна себе даже во время собственной свадьбы!

— Тогда что ты предлагаешь? — слегка растерялся супруг.

— А поедем… на Урал! Девственная природа, неизведанный край, столько легенд и преданий… Это будут незабываемые впечатления!

— Ну, как угодно, — поклонился Баронет, и в его змеином глазу вспыхнул лукавый огонек. — Чего хочет женщина…

— То не лечится сексопатологами, — пробубнила себе под нос я.

Свадьба длилась ровно тринадцать дней — тут Баронет был верен себе. В конце концов, подустав от бесконечной череды торжеств и балов, мы вернулись в свой родимый тихий провинциальный город. Мама с Баронетом — в его квартиру, обустраивать новосоздавшуюся ячейку общества, а я — к себе, валяться бесцельно на диване, пить витамины, мысленно разговаривать с поселившимся в моем животе капризным товарищем и читать новый роман Авдея. Тот самый, «Имя для ведьмы»…

Нет, вы не подумайте, что, забеременев, я превратилась в равнодушную лентяйку. Совсем наоборот. Я активно лезла помогать маме и Баронету в обустройстве квартиры, вешала шторы, пылесосила ковры, пересаживала любимые Баронетовы цветы в красивые горшки, даже пыталась циклевать паркет, но меня вовремя обезоружили и прогнали. И осталась я не у дел: работы никакой, кроме, конечно, той, что выполняла я в своей библиотеке в лунные ночи, ворожить не хочется — вдруг ребенку повредит? А на шабаш лететь тем более просто неприлично: не тот там контингент и рацион для будущей матери.

Ко всему прочему, на город просто обрушился сезон дождей. Этот монотонный шум льющейся воды навевал дремоту и вообще лишал меня былого боевого задора. Я уж подумывала о том, не научиться ли мне вязать. А что — приличное занятие для ведьмы в декретном отпуске…

Мама и ее супруг укатили-таки в свадебное путешествие на Урал, обещая привезти мне оттуда эксклюзивных самоцветов. Но у меня благодаря тетушке к самоцветам была стойкая идиосинкразия. И вообще… Черти их на Урал понесли! А вдруг там еще опасно, магия какая-нибудь несанкционированная бушует… Хоть процесс по делу Анастасии и завершился, и ей дали восемь лет за нарушение всех мыслимых законов (создание деструктивной идеологии, разрушающей психику подвластных ей людей, незаконное использование природных ресурсов в корыстных целях и, конечно, неуплата налогов)… Кстати, на одном из судебных заседаний в качестве свидетеля выступала Наташа. Она вполне пришла в себя и произнесла разгромную речь против деятельности «Лика Тьмы», клеймя Анастасию и подвластных ей адептов врагами человечества… Еще о Наташе мне известно то, что она работает библиотекарем там, куда я ее и направила, прекрасно зарекомендовала себя в коллективе и среди читателей и даже начала писать научно-практическое исследование на тему «Роль литературы романтического направления в процессе актуализации нравственных ценностей читателей-подростков». Я думаю, при ее упорстве она сможет все это дело защитить как диссертацию.

А я… Я слушаю, как шумит дождь за окном, как тикают золотые настольные часы эпохи барокко (подарок Баронета), и понимаю, что как бы мне ни не хотелось шлепать по лужам до ближайшего магазина, а идти придется. Жизнь дала трещину. Бананы кончились.

Мало того. Бананы кончились и в ближайшем от моего дома магазинчике! Ну разве это не роковой удар судьбы! Дождь льет, как будто его специально кто наколдовал, а мне придется пять остановок ехать (а скорее всего, идти, все трамваи наверняка дождем смыло) до супермаркета. Но чего не сделаешь ради любимого фрукта!

Отоварившись, я с сумкой бананов в одной руке, с зонтом — в другой торопилась домой под непрекращающимся ливнем, глядя себе исключительно под ноги. Поэтому я даже не сразу заметила, что на разбухшей от сырости скамейке возле моего подъезда сидит какой-то человек.

Ну сидит и сидит, не прикрывшись ни зонтом, ни плащом, весь наверняка промокший до нитки. Вон, даже сигарета потухла и унылым размокшим столбиком повисла между пальцев… Какое мне дело до того, что этот человек кого-то упрямо ждет?

Он поднимает голову, а я не успеваю спрятаться за спасительным зонтом.

— Вика, — говорит Авдей, и сигарета выпадает из его пальцев. — Я так долго ждал тебя, Вика.

Он стоит под дождем, и я вижу, что он не первый день пьян, небрит, а его когда-то модным костюмом теперь побрезгует даже бомж. И он понимает, что я имею полное право молча развернуться и уйти в свою квартиру, к своим книгам, вязанью и бананам. Ведьмы не умеют прощать. Кажется, я где-то это читала.

— Идем, — устало говорю я Авдею. — Раз ты меня ждал, значит, дождался.