Надежда Первухина - Все ведьмы делают это!

— А спирту вам давать не велено, товарищ начохраны, — слезая с табуретки, сказала Нюта и кокетливо обдернула халатик.

— Ишь ты! — возмутился полковник и внимательно поглядел на крепкую грудь медсестрички, что, безусловно, свидетельствовало о его полном возвращении к жизни. — Может, мне и еще кой-чего давать не велено? — хрипловато спросил он Нюту, вставая и притискивая ее к своей вполне ожившей плоти. — А?

Но тут до него дошел весь смысл сказанной Нютой фразы.

— Это кем же мне не велено спирту-то давать?! — прорычал он.

Нюта, сомлевшая уже было в крепких мужских объятиях, испуганно отстранилась и пожала плечами:

— Кем-кем… Ия Карловна нынче утром распорядились. Потому как у вас этот, абстинентный синдром.

Полковника шатнуло, ибо перед внутренним его взором очень четко предстал недавно виденный образ главной докторши, лежащей у кресла в луже крови и с головой, изгрызенной крысами.

— Да ты что-о?! — придушенным голосом заорал он на мигом побледневшую Нюту. — Да ведь Ия Карловна мертва-а!

— Господь с вами, товарищ полковник, — сказала медсестра, медленно отступая от начальника охраны. — Ничего подобного и нету. Ия Карловна живы-здоровы и вовсе помирать не собираются. А вот то, что с вами вчера вечером беда приключилась, это совершенный факт.

— Какая беда? — помертвелыми губами спросил Дрон Петрович Кирпичный.

— Delirium alcoholicum. Что в переводе на русский язык означает «белая горячка», — вместо медсестры холодным тоном ответила на вопрос полковника Кирпичного вошедшая в комнату Ия Карловна.

Полковник смотрел на докторшу во все глаза. Где ужасающие раны и обглоданный череп, где остекленелые глаза трупа и окоченевшие руки?! Их нет, их нет… Ия Карловна выглядела как обычно: подтянутая, аккуратная, собранная. Правда, ее интеллигентное лицо слегка портило выражение брезгливости, относящееся, видно, к неопрятному и пахнущему недельным перегаром полковнику. Может, оттого, что неприятно ей видеть начальника в столь неприглядном состоянии, и прищуривала глаза Ия Карловна, пряча их странную нечеловеческую черноту.

— Кроме того, товарищ полковник, в связи с вашим неправильным образом жизни я подозреваю у вас также так называемый delirium tremens, то есть стандартный алкогольный психоз. Нюта, ступайте в процедурную, прокипятите инструменты.

— Какие инструменты? — растерянно пискнула Нюта.

— Ну, какие-нибудь там… — раздраженно затрясла рукой Ия Карловна. — Что найдете, то и кипятите. Да убирайтесь вы, наконец! Мне нужно осмотреть больного.

И Ия Карловна принялась за осмотр, то есть ходила вокруг стоявшего наподобие Вандомской колонны, боявшегося даже дышать полковника Кирпичного и изрекала речи, повергавшие последнего в трепет:

— Ваше постоянное злоупотребление спиртным, причем в критических дозах, привело ваш организм, товарищ полковник, в состояние высокой алкогольной интоксикации. И немудрено, — тут воскресшая докторша возвысила голос, как профессор на лекции, — что ваша и без того лабильная психика потерпела сокрушительный удар. Все признаки delirium tremens налицо: галлюцинации, причем весьма сильные, расстройство сознания и нарушение правильной моторики…

— Чего нарушение? — тихо сатанея, спросил полковник Кирпичный.

— Двигательных рефлексов, — отмахнувшись от назойливости Дрона Петровича, пояснила врачиха. — Несомненно, что на данной стадии белой горячки необходим курс интенсивной терапии, включающий капельницу, затем экстренную очистку микрофлоры кишечника, далее неплохо бы использовать душ Шарко, м-м, прием фитотерапевтических препаратов и, наконец, психокодирование. Да-да, и не надо смотреть на меня такими глазами, товарищ полковник Вам еще предстоит сдать анализы!

— Да что вы мне горбатого лепите! Дурь порете! Чушь все это несусветная! — заорал-зашипел полковник Кирпичный, брызгая слюной.

— Что вы шипите на меня, как опустевшая клизма?! — в свою очередь возвысила голос врачиха. — Попрошу мне не указывать на мою некомпетентность! Мой долг — спасти вас от пагубного порока. Чего бы мне это ни стоило.

Врачиха подошла к настенному шкафику, за матовым стеклом которого угадывались упаковки с одноразовыми шприцами и коробки ампул. Ия Карловна быстро выбрала подходящую ампулу, легко, голыми пальчиками отломила стеклянную головку и принялась набирать содержимое ампулы в шприц, изредка при этом бросая быстрые непонятные взгляды на замершего в каком-то отупении начальника охраны колонии.

— Что это? Зачем это? — слабо засопротивлялся Кирпичный, когда Ия Карловна со шприцем наизготовку двинулась к нему.

— Спокойнее, Дрон Петрович! Это успокоительное, для снятия абстиненции и тремора. Вы же сами видите, у вас тремор, руки дрожат и… все остальное.

— Не надо меня лечить! — заорал полковник и кинулся в противоположную сторону комнатки. — Нет у меня никакого… делириума! Это все вы, вы сами мертвая! Вас вчера вечером крысы загрызли! И еще девятерых человек! Насмерть!

— Вот видите, — снисходительно усмехнулась Ия Карловна и неотступно стала кружить по комнате за полковником, не выпуская шприца из рук. — Вас просто преследуют галлюцинации. Как я могла бы быть вчера мертвой, по вашим словам, если сейчас я живая и вполне настоящая женщина…

Ия Карловна отложила в сторонку шприц и как-то очень чувственно усмехнулась. А ошалевший от всего происходящего полковник вдруг увидел, что у врачихи чрезвычайно соблазнительные губы и грудь под халатом дышит как-то очень возбуждающе. Ия Карловна притиснула полковника к столу и вдруг впилась поцелуем в его не ожидавший такого поворота событий рот, одновременно расстегивая шаловливой ручкой полковничьи штаны. Кирпичный застонал и открыл обезумевшие глаза. Непонятно, каким образом, но врачиха уже была полностью нагая, и темные вздувшиеся соски ее грудей нацелились на Дрона Петровича как пистолетные дула.

— Ия Карловна, да что же это?! — жалобно как-то простонал полковник, понимая, что лежит на столе, а врачиха уже оседлала его и понеслась в бешеной похотливой скачке, запрокинув голову с оскаленным и визжащим алым ртом…

И разом все кончилось. Обессиленный полковник даже не почувствовал, как Ия Карловна вколола ему шприц под самое сердце. По телу Кирпичного разлилась бездумная истома, он, наверное, на несколько минут задремал и очнулся оттого, что врачиха ощутимо трясла его за плечо:

— Дрон Петрович, очнитесь! Как вы, однако, плохо переносите азалептин.

— Что? — открыл глаза полковник и помотал головой, приходя в себя и оглядывая собственное тело. Тело было одетым, и беспорядка, свидетельствующего о недавнем чудовищном распутстве, вовсе не наблюдалось. Кирпичный глянул на Ию Карловну.