Максим Субботин - Ключ к искуплению

Она протянула Сергею ордер. А он-то про него и забыл совсем. Пришел бы сейчас к целителям без направления.

— Ты извини, — проговорил он, пробуя опереться на поврежденную ногу. Боль все еще сильная, но перелома быть не должно. Хотя, черт его знает, как чувствуешь себя при переломе… — Я задам глупый вопрос. Не удивляйся, хорошо?

— Спрашивайте, господин Сергей.

Обращение раздражало, но снова пытаться урезонить Видяну Сергей не стал. Хочет так называть — пусть. В конце концов, из ее уст такое обращение звучало довольно обыденно. Вряд ли она видит в спасенном кого-то больше, чем ровню.

— Что это за город? Где мы находимся?

Девушка помедлила с ответом, видимо, вопрос застал ее врасплох.

— Москвия, господин. Столица Славского княжества. Вы прибыли к нам издалека?

— Похоже, издалека… — протянул Сергей, пытаясь соотнести полученные сведения с привычными ему понятиями.

«Москвия — это ли не Москва?»

Вероятность, конечно, небольшая, но созвучность явно прослеживается. К тому же русскоговорящее население… его тоже не стоит сбрасывать со счетов.

Что это? Параллельный мир? Другой виток истории? Или все же галлюцинации шизофреника? Но если галлюцинации, то надо признать — собственная фантазия развернулась на всю катушку, раз умудрилось выдать столь живой мир. Да и боль — прямо как настоящая!

Сквозь полумрак, подаренный очками, Сергей видел дома в два-три этажа. Но время от времени попадались высокие шпили каких-то башен. Улицы мощены булыжником, отчего идти становилось еще труднее. Поврежденная нога то и дело оступалась на гладких камнях. В воздухе стоял запах пыли, дыма и выпечки. Именно запах свежей выпечки показался Сергею наиболее насыщенным и знакомым. В желудке забурлило, а рот наполнился слюной.

Скоро булыжник уступил место чему-то гладкому. Запах выпечки почти растворился в запахе пыли. Кроме того, отчетливо потянуло помоями. Улица, до того весьма широкая, сузилась до переулка. Стены домов практически не пропускали света, отчего Сергей шел, полагаясь лишь на знание проводницы.

— Видана, почему ты мне помогаешь? — неожиданно для самого себя спросил Сергей.

— Простите, господин? Мы все должны помогать друг другу. Так завещали предки.

— Я очень благодарен тебе, — честно признался Сергей. — Не знаю, что бы делал без тебя. Только боюсь, мне даже нечем тебя отблагодарить.

— Не обижайте меня, господин, — фыркнула девушка. — Предки учат нас быть добрее к ближним.

— Извини, у меня и в мыслях не было обидеть тебя. А скажи, чем занимается Дом Жизни?

— Адепты Дома Жизни — это главные и первостепенные стражи на границе, за которую отправляются души усопших. Они хранят нас от зла, которое стремится проникнуть в наш мир и погубить все живое.

— Подожди, а я видел… слышал… в общем, они поднимают мертвых?

— Господин, откуда вы прибыли? — в голосе Виданы звучало неприкрытое удивление.

— Издалека, — нехотя проговорил Сергей. Врать и придумывать он не хотел, а говорить правду — примет за идиота. Если до сих пор не приняла.

— Души наших усопших отправляются к предкам, — терпеливо пояснила Видана. — Здесь остаются пустые телесные оболочки, которые адепты Дома Жизни вправе использовать во благо Славского княжества. Человек при жизни подписывает с Домом договор, по которому после своей смерти передает свое тело в его полное распоряжение. За это человек получает хорошее вознаграждение.

— И много желающих?

— Конечно! Заключив договор, мы знаем, что даже после смерти сможем помогать нашим друзьям и родным. А некоторые даже смогут оборонять границы княжества.

Сергей представил, как вдоль приграничной полосы неспешно бредут синекожие зомби. Пустые, ничего не выражающие глаза лениво обследуют близлежащие территории, а при обнаружении нарушителя твари начинают неспешно его преследовать. Да уж, такими вояками разве что пугать соседей. Одно удобно — не надо ни кормить, ни одевать, да и отдых не требуется.

Чем дальше они шли, тем сильнее воняло помоями. За их удушливым смрадом напрочь потерялись все иные запахи. Казалось, землю устилают разлагающиеся остатки пищи, свежие испражнения и даже гниющие тела или куски плоти. Остается надеяться, что не человеческие.

Сергей потянулся к очкам: идти почти в кромешной темноте, да к тому же сквозь гнилостные миазмы — все равно, что продвигаться по кишечнику огромного каменного чудовища. Стены домов, раскалившиеся за день, теперь полыхали зловонным жаром. Сергей старался дышать носом, но воздуха не хватало. То и дело он раскрывал рот — и тут же в глотку словно плескали помоями.

— Нет, господин, — пальцы Виданы легли на ладонь Сергея. — Их нельзя снимать. Ваши глаза еще не готовы принять свет. Глаза страдают сильнее всего.

— А почему ты не спрашиваешь, кто я и как попал в Дом Жизни?

— Предки не поощряют назойливых расспросов, — усмехнулась девушка. — Захотите — расскажете сами.

Сергей тут же вспомнил, что все время, пока они идут, только и делает, что задает вопросы. Предки им явно будут недовольны.

— Кстати, мы точно правильно идем? — прохрипел сквозь зубы.

Вонь, казалось, проникла до самого желудка, где теперь скапливалась, при каждом шаге перекатываясь тошнотворным комом.

— Прости, господин, — поспешила извиниться девушка. — Так мы срежем изрядное расстояние и доберемся до Дома Исцеления куда скорее. Потерпите, осталось немного.

Сергей поднес к носу рукав, вздохнул через него. Ощущение всеобщего разложения уже ничем не перебить, но так можно хотя бы немного снизить гадливость от окружающего, истекающего вонью тлена.

Нет, Сергей, конечно, имел некоторое представление о реалиях средневековых городов. Но, во-первых, окружающий мир не казался ему отражением знакомого ему средневековья. А во-вторых, вряд ли вонь вывернутой наизнанку клоаки — доброе сопутствие медицинскому учреждению, каким, судя по всему, должен оказаться Дом Исцеления.

— Видана…

Слово застряло в горле. Поврежденная нога неожиданно за что-то зацепилась. Сергея бросило вперед. Успев выставить перед собой руки, он растянулся на склизком нечто. В лицо плеснуло вонючей жижей. Желудок тут же подскочил к горлу. Сергей закашлялся, но ничего не смог исторгнуть из себя. Вполголоса выругавшись, попытался подняться. В длинном одеянии монаха это оказалось не так просто сделать. Ноги путались в полах рясы, да к тому же оскальзывались на полусгнивших остатках мусора.

— Он ваш, — послышался спокойный голос Виданы. — Сказал, что денег нет. Я ему верю, но обыскать стоит.

— Умница… — насмешливый мужской голос, немного шепелявый, не предвещал ничего хорошего. — А мы уж начали беспокоиться.

— Ты знаешь меня, Ворон, мне невозможно отказать, — голос Виданы изменился. Теперь в нем отчетливо слышались нотки превосходства. Такая не потерпит над собой господина, если только сама того не пожелает.