Морган Райс - Обет Славы

«Ты помнишь тот день с нашим отцом», – тихо спросил Кендрик с ностальгией в голосе, глядя на небо. – «Когда он пытался научить тебя размахивать мечом? Ты отказалась. Ты сказала, что мечи для слабых людей».

Гвендолин улыбнулась.

«Только смутно», – сказала она. – «Должно быть, я была очень молода».

Кендрик улыбнулся в ответ.

«Отец так разозлился», – продолжал он. – «Он закончил все наше обучение в течение дня. Тогда казалось, что ты сказала самую глупую в мире вещь».

Он вздохнул.

«Но знаешь, теперь, когда я стал старше, я осознаю, что в твоих словах заключалась великая мудрость», – добавил Кендрик. – «Победу в самых простых битвах можно одержать при помощи мечей. Победу в самых сложных приносят другие средства – стратегия, логика, сила воли».

«Уверена, что я не думала об этом, когда была младше», – улыбнулась девушка.

Улыбка не сходила с губ Кендрика.

«Уверен, что ты не думала. То, что ты сказала, было мудрым не по годам. Даже тогда».

Он повернулся и посмотрел на сестру.

«Я просто хочу, чтобы ты знала, что ты блестяще сражалась во время этой битвы», – сказал Кендрик. – «Мы убили такое количество воинов, которое в двадцать раз превышает наши ряды, и потеряли гораздо меньше наших людей, чем могло бы случиться. Для любого другого руководителя это была бы победа, о которой он вспоминал бы все время. Ты не должна чувствовать себя плохо. Их было слишком много, чтобы какая-нибудь армия смогла одержать победу».

«Он прав, миледи», – сказал Штеффен рядом с ней.

«Более правдивые слова и сказать невозможно», – добавил Срог.

«Спасибо, брат мой», – сказала Гвен Кендрику. – «Я хочу, чтобы ты знал, что я всегда думала о тебе, как о своем брате. О своем настоящем брате. У нас один отец. И этой крови достаточно для меня».

Кендрик посмотрел на нее, и в его глазах Гвен видела, что ее слова многое означают для брата.

«А что теперь, миледи?» – спросил Срог. – «Боюсь, что у нас больше нет других планов на случай непредвиденных обстоятельств, кроме этого. Сейчас люди рассчитывают на Вас. Теперь решение за Вами».

«Если мы сдадимся Андроникусу, ничего хорошего это нам не даст», – сказала Гвендолин. – «Мы все знаем о его репутации – он не оставляет своих пленников живыми. Мы должны переждать».

«А если голод доберется до нас первым?» – спросил Бром.

Гвен вздохнула.

«Тогда мы будем сражаться с другим видом смерти», – ответила она. – «Или у вас есть другие идеи?»

Они все стояли в мрачном молчании, слушая завывание ветра. Ни одному из них нечего было добавить.

Наконец, Кендрик прокашлялся.

«Когда мы вступили сначала в Легион, а потом в Серебро», – сказал он. – «Мы дали клятву – клятву сражаться даже тогда, когда нет никакого шанса на победу. Это был обет чести, обет славы. Это как раз то, что мы выполнили сегодня. Не победа, а слава. И иногда, после того, как прошла победа, остается только слава, и поют именно о ней, а не о победе. Иногда слава является величественнее».

В то время как они сидели в тишине, наблюдая за энотерой, которая покачивалась от порыва завывающего ветра, внезапно воздух расколол громкий голос.

«Гвендолин, я взываю к тебе!» – прозвучал голос, эхом отразившийся от стен Каньона.

Все присутствующие повернулись и растерянно посмотрели друг на друга, после чего подняли глаза вверх, все как один, и Гвендолин увидела, откуда доносится этот голос. По ее спине пробежал холодок.

Андроникус.

Он стоял в окружении сотен своих людей, высунувшись с края Каньона, глядя на нее сверху с триумфальной улыбкой на губах.

«Гвендолин, правительница Западного Королевства Кольца, сейчас осталась только ты. Королевского двора больше нет. МакКлауды – мои узники. Ты единственная, кто осмеливается бросать мне вызов».

Он сделал паузу.

«Несмотря на то, что ты слышала обо мне, я не дикарь. На самом деле я самый рассудительный человек. Сегодня ты храбро сражалась здесь. Лучше, чем я ожидал. И за это я восхищаюсь тобой. За это я хотел бы вознаградить тебя. Я могу использовать таких ценных командиров, как вы, в своей армии, и я могу использовать таких ценных воинов, какими являются силесианцы».

«Я никогда не оставляю в живых пленников. Но сегодня благодаря твоей храбрости я сделаю исключение. Если ты сдашься мне, ты лично, тогда я пощажу весь твой город от разрушения. Я позволю жить всем вам, включая ваших солдат. Я даже освобожу каждого из вас. Вы будете жить в мире в моей Империи, и я оставлю Силесию в покое».

«Все, что я прошу взамен, это чтобы ты присягнула мне на верность. Чтобы ты поклялась служить мне, стала правительницей под моим командованием. Я буду относиться к тебе честно и справедливо. Ты займешь в моем дворе любую должность, которую только пожелаешь. Разумеется, это невелика цена – твоя личная жертва за благо твоего народа».

«Это доброе и щедрое предложение. Будь мудрой, прими его от лица тысяч душ вокруг тебя. Оглянись вокруг, посмотри на их лица. Они живы. Если ты не подчинишься мне, они встретятся с гневом великого Андроникуса».

«Не думай слишком долго. Если ты не дашь мне ответ этим утром, я пролью огонь на вас, подобно которому вы никогда не видели. И к тому времени, когда завтра зайдет второе солнце, от Силесии ничего не останется. Даже в книгах по истории, которые я уничтожу».

Наконец, голос Андроникуса перестал греметь. Какое-то время он еще разносился эхом на ветру, но потом исчез, вернувшись туда, откуда доносился. Когда Гвен подняла глаза вверх, он и его люди отступили от верхней площадки, исчезнув из поля зрения.

Гвен повернулась и посмотрела на своих людей, которые посмотрели на нее в ответ широкими от удивления глазами.

«Не делайте этого», – серьезно произнес Срог.

«Ты не можешь ему доверять», – сказал Кендрик.

«Это вероломное предложение», – добавил Штеффен.

«Я ни за что не хотел бы, чтобы Вы служили ему, спасая мою душу», – сказал Кольк.

«Я тоже», – подтвердил Кендрик.

Гвендолин стояла, задумавшись. Она знала, что Андроникусу нельзя доверять. Тем не менее, его слова казались искренними. А какой у них на самом деле выбор? Как он сказал, если они откажутся, они все будут мертвы. Она и сама это понимала. Если не от его руки, но каким-то другим способом.

«Я с радостью уйду к нему в рабство, чтобы спасти жизни каждого из вас», – сказала Гвен. – «Я чувствую, что должна принять это предложение».

«Вы не можете, миледи!» – выкрикнул Кендрик. – «Я даже слышать об этом не хочу!»

«Я никогда не позволю Вам жертвовать собой из-за меня!» – сказал Срог. – «Скорее, я предпочту умереть, сражаясь».

«Неужели жизнь настолько ценна для Вас?» – спросил Бром.

«Не моя жизнь», – ответила Гвен. – «А ваша. Всех вас. С моей стороны было бы эгоистично отклонить это предложение и позволить вам всем умереть».