Татьяна Устименко - Суета вокруг кота

Я с интересом взглянула. С небольшой костяной пластинки на меня сурово взирала черноволосая, очень полная женщина с неприятными, глубоко прорезанными носогубными складками. Меловая кожа, бурдюками свисающие щеки, холодно-отчужденные глаза-бусинки… И впрямь, если не брать в расчет бубликом выпирающие губы ее праправнука, сходство поразительное.

— А сама Маланья сейчас где? — необдуманно спросила я и тут же спохватилась — ах да, та хоть и звалась ведьмой, но бессмертием точно не обладала…

— Как это — где? — вполне естественно отреагировал на мой глупый вопрос Бублик. — Померла давно уже. Я иногда ее могилу навещаю. Очень уж то кладбище странное… Тянет меня на него, что ли…

— Тянет? — В моей душе звякнул колокольчик странного предчувствия и тут же затих.

— Тянет! — подтвердил Павел. — Вот поэтому я взял себе бабкину фамилию Бубликов и стал продолжателем ее дела, — похвастался толстяк, пряча семейную реликвию обратно под рубашку. — И знаешь, премного с тех пор в нем продвинулся!

— Нашли Врата? — недоверчиво предположила я.

— Нет, — разочарованно признался Бублик. — И Айвалин пока не нашла, хотя ищет не в пример дольше меня. Ну да ничего, я их все равно найду, ибо я по натуре — борец!

— Ага, а по фигуре — борец сумо! — насмешливо уточнил кот.

Бублик показал ему кулак.

— Зато теперь у меня имеются все шансы на успех, ведь ты мне поможешь? — И он выжидательно уставился на меня.

— Да чем же? — обескураженно развела руками я. — Я уже и Айвалин об этом говорила — не знаю я ничего. Сама домой попасть не могу!..

— Ой, врешь, красавица! — лукаво усмехнулся Бублик, грозя мне пальцем. — Этих Врат на земле несколько. Я в этом уверен. Первые — знаменитый Бермудский треугольник в Атлантическом океане. Вторые — в американской пустыне Невада. Третьи — священный колодец Чичен-Ицы в Мексике. Четвертые — зловещая гора мертвецов Холатчахль. И последние, пятые — где-то у нас, здесь, на Среднем Урале.

— И почему вы так убеждены в своей правоте? — скептично спросила я.

— А вот почему… Смотри, лично на раскопках нашел. — Бублик вынул из кармана пиджака и подал мне какой-то предмет. — Ты ведь и сама в курсе, что это такое…

В курсе? Я бездумно приняла поданную мне вещицу, присмотрелась к ней повнимательнее, вскрикнула от отвращения, чуть ее не уронила и, не сумев скрыть дрожи в руках, побыстрее положила на стол. Лишь бы больше к ней не прикасаться! Да еще бы мне не знать, что это за гадость! Видела подобное на картинках в наших старинных манускриптах. Самый страшный ужас моего мира, самая древняя ее мерзость… И где Бублик умудрился такое откопать? Я невольно задалась этим вопросом, ибо толстяк дал мне небольшую, в палец величиной, статуэтку из дымчато-серого камня. Фигурку с грубо прорисованными, схематичными чертами, изображающую человека, с головы до пят закутанного в длинный плащ. Голову статуэтки покрывал капюшон, оставляя открытым лишь лицо. И все бы ничего, да вот только это самое лицо было совсем не человеческое — безобразная морда с выпуклыми круглыми глазами и длинным птичьим клювом, хищно загнутым вниз. И веяло от фигурки таким первобытным, всепожирающим ужасом, что я до крови прикусила нижнюю губу, едва удерживая рвущийся изо рта крик…

— Тень! — хрипло каркнула я, наконец справившись с собой. — Вернее, ее изображение. Проклятье, где же вы ее нашли? Выбросите немедленно! Такие статуэтки приносят неисчислимые беды, болезни и горе. Нельзя и очень опасно хранить ее при себе. Она вас погубит! Недаром говорят у нас в Листограде: там, где побывали Тени — смерти делать нечего! Выбросите!

— Ага, вот ты себя и выдала! Я даже и не сомневался в твоей осведомленности о тайнах вашего мира, — обрадованно улыбнулся Бублик, любовно погладил статуэтку пальцем и спрятал обратно в карман. — И пожалуйста, не смеши меня своими эльфийскими суевериями. Я нашел ее в этих местах. И прекрасно разбираюсь в том, что она изображает Стража, охраняющего Врата. Кстати, у меня и другие интересные артефакты имеются. А еще я полагаю, что ты намеренно меня обманываешь, хитрая девчонка! А ну, немедленно говори: где находятся Врата? — Его толстое лицо вдруг странным образом вытянулось и заострилось, чем-то став похожим на отвратительную морду Тени. — А иначе…

— А иначе — что вы мне сделаете? — вредно усмехнулась я. Терпеть не могу, когда мне угрожают. Таким методом от меня ничего не добьешься, наоборот, чем больше на меня давят, тем сильнее я сопротивляюсь. Назло всем и вся. Помню, по этой причине меня мама в детстве «поперешной» называла. — Убьете? Так ведь сами недавно упоминали о моем бессмертии…

Толстяк сердито засопел.

— Глупая ты еще, девочка, совсем жизни не знаешь. Если бы знала, то понимала бы, что в жизни есть нечто такое… особенное, по сравнению с чем даже сама смерть способна показаться абсолютно безобидным пустяком!

— Это вы о чем? — недоуменно захлопала ресницами я.

— О боли! — гадко хихикнул Бублик, подходя к этажерочке, на которой были разложены то ли медицинские, то ли слесарные инструменты — пилки, щипцы, крючки, ножички странной формы и еще что-то, совершенно мне незнакомое. — Видишь? Это мои любимые игрушки! Они способны причинить такую боль, девочка, какая не снилась тебе даже в самых страшных кошмарах…

Слушая жестокого коротышку, я невольно вспомнила, как пару лет назад случайно порезалась ржавым ножом, найденным на помойке в Чумном дворе. Рукоять у того ножа оказалась красивой, старинной — поэтому я решила, будто смогу отчистить его от ржавчины и продать. Вот и перестаралась, орудуя обрывком замши и точильным камнем… Старуха Мальви, наша местная знахарка, мельком взглянула на мой травмированный палец, перевязала его тряпицей и пробурчала несколько слов, кажется: «До свадьбы заживет!» Но, увы, не зажило… Спустя день палец распух чуть ли не толще всей руки, горел огнем и болел так, что я выла в голос, умоляя друзей отрубить его напрочь. Тогда обитатели Чумного двора пошарили по своим тощим карманам, скинулись кто сколько смог и потащили меня к знаменитому на весь Листоград лекарю-магу…

— Сепсис, или заражение крови, по-простонародному антонов огонь! — констатировал лекарь, осмотрев больной палец. — Начинается. Думаю, на железяке, которой ты порезалась, кроме обычной грязи сохранились и остатки какого-то очень сильного яда. Если не лечить, то через несколько дней ты умрешь от гангрены.

— Так эльфы же не умирают?! — опешила я, недоуменно взирая на высокого худого эльфа неопределенного возраста.

— Хочешь проверить на себе? — язвительно рассмеялся он. — Впрочем, если нет денег на лечение, то могу отрезать. Обойдется в десять раз дешевле. — И он назвал довольно скромную сумму.