Алёна Реброва - Бэйр

Взобравшись на холм, мы обнаружили небольшую, но хорошо вытоптанную тропинку. Она вела куда-то дальше в поле, но из-за травы было не видно, куда именно.

Некоторое время мы шли молча, потом мне стало скучно и я решила разговорить молчаливых спутников. Начала с более словоохотливого Арланда.

— А ты давно здесь был?

— Лет семь-восемь назад, — тяжко вздохнул инквизитор.

— И что же ты тут делал?

— Играл.

— Так далеко уплыл, чтобы поиграть?

— В поместье меня ни на минуту одного не оставляли. Я любил одиночество, потому часто убегал куда-нибудь. Любил изучать новые места, часами мог идти вдоль дороги или по лесу, находя удовольствие просто в том, чтобы идти. В детстве я мечтал стать бродягой… — уплыл в воспоминания Арланд.

— И почему же ты вдруг стал инквизитором? — хмыкнул Дейк, которого, видимо, раздражали романтические россказни инквизитора о детстве. Как же, эгоистичная машина для убийств, и болтает о своих нежных детских мечтах!

— Ну а как, по-твоему, становятся инквизиторами? — Арланд уже догнал его и принялся красочно рассказывать. — Шел я как-то по дороге, смотрю — невинные девицы собирают полевые цветы. И я вот думаю, на кой им цветы понадобились? Наверняка зелье сварить хотят, да люд честный потравить! И избавил я тогда мир от ведьм. Накинулся на них в праведной ярости, повалил на землю нечистых и принялся их пытать. Я ломал им кости, отгрызал пальцы и уши и находил в этом во всем дикое блаженство! Потом я, еще живых, сжег их на костре. И тогда, когда я увидел их тела в дыму очищающего пламени, когда я слышал, с каким оглушающим воплем нечистая сила рвется из этих грешниц, я понял: быть инквизитором — мое призвание!

Дейк удивленно обернулся на него, не понимая, что это сейчас такое было. Арланд же глядел на него глазами до такой степени честными и с такой невозмутимой миной, что было неясно, что он пытался доказать этой историей.

— А на самом деле? — спросил Дейк, скривившись от неудачной шутки, как от лимона.

— А разве не это ты хотел услышать? — усмехнулся парень.

— Я ожидал услышать правду.

— Правда касается только меня, увы, — вздохнул он. — А вот ты почему стал рыцарем?

— Рыцари Ордена нравятся женщинам, — так же невозмутимо ответил Дейк. — Они как только слышат, кто я по профессии, сразу так возбуждаются, что забывают о всяких приличиях.

— Понятно… — улыбнулся Арланд, как-то странно глянув на меня. — А ты, Бэйр, решила сама стать бродячей ведьмой или просто в академию не пустили?

— Ой, нет, — отмахиваюсь. Думаю, будет интересно, если я одна расскажу правду. — На самом я нечто из параллельного мира, которое чокнутая магичка засунула в свое тело, пытаясь спастись в моем от дракона, но в итоге моя оболочка погибла вместе с душой той ведьмы, и теперь мне приходится жить здесь, в ее теле. Так что я и не выбирала особо между академией и жизнью бродяги.

— Что?… У тебя странное чувство юмора… — заметил Арланд.

— Не страннее твоего, — фыркаю.

Так мы шли и болтали о всякой чепухе до тех пор, пока дорога не свернула обратно в сторону реки и не вывела нас к небольшому деревянному домику почти на самом берегу.

— Кажется, это и есть дом стражницы, — заметил Арланд, остановившись, чтобы вглядеться в строение.

— А что еще это может быть? Дворец императрицы? — хмыкнул Дейкстр, не останавливаясь.

— Склеп, — соглашаюсь.

— Ну, вы и язвы! — подивился такой наглости Арланд и поспешил за нами.

Вокруг домика был аккуратный забор с калиткой, над которой висел фонарь. Дверца была открыта, потому мы зашли на участок.

Попав в аккуратный садик, полностью состоящий из кустов с цветами, мы остановились, думая, где здесь вход.

Думали мы ровно до тех пор, пока на нас не понеслось какое-то огромное темно-рыжее существо с душераздирающими воплями.

Я ничего не успела понять, как Дейк схватил меня и Арланда за шкирки и выбежал вон с участка, захлопнув калитку.

— Это что такое было!? — выдыхаю, боясь даже представить, что за существо сейчас долбится с той стороны в дверь, продолжая угрожающе визжать.

— Это ухарь, — объяснил Дейк.

— Кто?

— Ухарь.

— Кто!?

— Сторожевой петух. Неужели у вас там таких не было? — удивился рыцарь. — Это петух размером с собаку, его используют, как сторожа. Он при желании и волка сможет покалечит!..

— Ни черта себе…. сторожевой петух! — в ужасе вслушиваюсь в то, как огромная птица почти выклевывает дверь насквозь, пытаясь добраться до нас.

— Хэй, хозяйка!!! Птицу свою заберите!!! — крикнул во все горло Дейк.

Вскоре мы услышали ворчание старушки, ругавшей петуха. Тот взвизгнул и побежал к ней, радостно закудахтав.

— Павлик, ты на кого тут сердишься, а? Кому пройти не даешь, негодник?

— Квах-квах-кваааах-квах-квах-квах-квах! — ответил ей петух тоном разведчика, докладывающего обстановку.

— Вот, значит, что. Гости у нас, — поняла старушка, подходя к двери.

— Кок-ко-кок-коооо-ко-квах! Квах! Квах!! Квах!!!

— Кто такие будете, господа? — спросила женщина, не спеша открывать дверь.

— Здравствуйте. Мы из поместья Сеймуров, пришли по делам, проверить склеп. Я Арланд, может, помните меня? Я играл тут в детстве, — заговорил инквизитор.

— Ох, как забыть! Ну заходите, заходите!.. Павлик, нельзя! Павлик, фу! Плохой ухарь, плохой! Кыш с глаз моих! — она стукнула палкой по дороге, видимо, отгоняя петуха.

— Ко-кко-кко-ккоооо!! — надменно обругал ее петух и, судя по всему, гордо удалился.

После старушка открыла нам дверь и позволила войти на участок.

Но на самом деле женщина оказалась не такой старой, какой я ее представляла. Лет шестьдесят пять, не больше. Внешне она напоминала бабу Ягу в наиболее симпатичном ее варианте.

Седые, немного кудрявые распущенные волосы были ниже плеч, большой крючковатый нос, узкий длинный подбородок, тонкие губы и маленькие хитро прищуренные глазки неопределенного цвета. Одета женщина была так же, как и миллионы бабушек из моего мира: синее платье, а на плечах серый шерстяной платок.

И все же, несмотря на всю неприметность своего вида, старушка настораживала. Она совсем не выглядела старой в полном смысле этого слова: прожитые года не давили на ее старческие плечи, глаза не светились усталостью, а походка не была тяжелой или вымученной, как у большинства пожилых женщин. Она держала пряма и не горбилась, была ростом чуть ли не с Дейка, а палка, которой она отгоняла ухаря, оказалась не клюкой, а граблями, которые она поставили у калитки, когда мы вошли на участок.

— Арланд, сынок, да как ты вырос! Сколько лет-то прошло? Тебе, пади, семнадцать годков уж будет! — заулыбалась старушка, стискивая инквизитора в объятиях.

— Эээ… — выдохнула несчастная жертва старческой немощности. — … Мне уже двадцать два, тетя Сара…