Андрэ Нортон - Королева Солнца — 2: Подчёркнуто звёздами. Корона из сплетённых рогов. Опасные сны — 2

— Это сделал не кулак лорда — я разбил голову при падении. Вот его рука, — и я притронулся пальцами к распухшей щеке. Я вспомнил, что оставил свой шлем у Гарна. Хорошо, что он не содрал с меня меч, ведь он имел на это полное право. Может, гнев ослепил его и он забыл об этом.

Она ничего не сказала, только сняла старый бинт с головы и намотала новый. Затем она неожиданно схватила меня за подбородок, подняла голову и уставилась в мои глаза.

— У тебя двоится в глазах? — спросила женщина.

— Сейчас нет.

— Тогда хорошо. Но я предупреждаю, если ты пойдёшь по следу до того, как выздоровеешь, ты погибнешь и не сделаешь ничего.

— Леди, я здесь именно потому, что не сделал того, что должен был сделать. Если я выслежу Торга, то я искуплю перед Гарном хоть небольшую часть своей вины.

— Вины! — презрительно проговорила она. — Неси, если тебе так хочется, никому не нужную ношу своей вины. Каждый человек идёт по той дороге, которая предназначена ему. По дороге, имеющей много поворотов и изгибов. Он думает, что сам управляет своей жизнью, он не знает, что нити сплелись в ткань ещё до того, как он вышел на дорогу своей жизни.

Я поднялся: «Леди, прими мою благодарность за всё, что ты сделала для меня. Теперь я перед тобой в большом долгу — если, конечно, лишённый рода может сказать так. Но у меня есть ещё более старый долг. Перед Гарном. Я больше не принадлежу его Дому, но я должен уплатить этот долг».

— Иди своим путём, как идут все люди. Я предупреждаю тебя — будь осторожен, иди только туда, куда тебя влекут твои желания, — она отвернулась, а я взял свою кольчугу.

С трудом натягивая железную рубаху, не желая просить помощи у Забины, я увидел, что она взяла с нижней полки сосуд — не деревянный, и не глиняный — а серебряный, сверкающий полированной поверхностью.

Она взяла его обеими руками и долго смотрела в него, а затем подняла голову и взглянула на меня. Всё это было сделано так, как будто она пришла к какому-то чрезвычайно важному решению. Потом она быстро поставила сосуд обратно на полку.

Взяв сумку, похожую на те, что носят за спиной путешественники, она начала складывать в неё вещи: сначала положила остатки лекарства, которым лечила мою голову, затем начала быстро перебирать сосуды и ящички. А я в это время затянул пояс с мечом и проверил, хорошо ли меч движется в ножнах.

Она положила в сумку хлеб, но не достала ни кусочка сушёного мяса, однако я тут же вспомнил, что люди её ремесла не едят мяса животных. Зато она положила мешочек с сухими фруктами. И наконец она показала мне бутылку для воды.

— Наполнишь её водой из источника. Там хорошая вода — её благословила луна, — и сумку и бутыль она бросила на постель рядом со мной. Я почувствовал себя страшно одиноким. Как будто и здесь на меня обрушилось проклятие Гарна. Несмотря на то, что она заботилась обо мне, она всё же хотела, чтобы я ушёл поскорее. Но я не мог ругать её за это.

И теперь, когда я был на ногах, я не мог уйти, не признав, что я в большом долгу перед ней. И как это положено по обычаю, я вынул меч из ножен, взял его за лезвие и протянул к ней рукоять. Правда, я ожидал, что она отвергнет его, так как я был лишён клана, и со мной нельзя было даже говорить.

Забина посмотрела на меч, а затем перевела испытующий взгляд на меня. Она отказалась принять меч.

— Такие, как я, не имеют дела со сталью, — сказала она.

— Но твоё предложение, Эльрон, я принимаю. Может быть, когда-нибудь придёт день, когда я попрошу у тебя услуги.

Я вложил меч в ножны, ощущая, что на мои плечи легла ещё одна тяжесть. Но я выпрямился и постарался забыть всё, что теснилось теперь в мозгу. Мудрая Женщина не лорд, не предводитель клана, но она знает, что говорит, и я для неё не просто человек без рода и без имени. Я взял сумку и поблагодарил её за лечение, хотя больше был благодарен ей за то, что она считает меня человеком.

— Там, в мешке, лекарства, — сказала она. — Там всё обозначено, как и чем пользоваться. Лечи голову, пока боль полностью не прекратится. И иди. Я благословляю тебя, — и Забина сделала жест, который не имел ничего общего с тем, какой делают барды, охраняющие священное Пламя. Но от этого символа веяло могуществом, и я снова склонил голову, благодаря её.

Мне бы хотелось увидеть Гатею — поблагодарить её за заботу обо мне. Но она не показывалась, а мне пора было идти.

Судя по солнцу, стояла вторая половина дня, когда я вышел из хижины Мудрой Женщины. На востоке виднелись поля и бревенчатые стены крепости Тугнеса. Жилище Забины было построено прямо у склона, и я подумал, что совсем недалеко отсюда находится Лунное Святилище, куда по своей глупости часто ходила Инна.

Это было действительно лучшее место, откуда можно начать выслеживание врага. Люди Гарна прочесали все скалы. Интересно, возникла ли у них мысль, которую Забина внушила мне — что не сверхъестественные силы похитили мою кузину, а всего лишь наш старый враг?

А если возникла, то часовые наверняка готовы пустить стрелу в любого, кто придёт из этой долины. И я буду для них желанной добычей.

Я наполнил бутыль водой из источника, чей бурный поток нёсся со скал вниз. Затем, чувствуя приятную тяжесть у бедра, я пошёл вдоль горного хребта у его подножия. Здесь нашлось много следов. Может, здесь были следы и Гатей, которая ходила к Лунному Святилищу. Я хорошо знал, что Святилище представляет для неё нечто важное. Я стоял в самом начале поиска и оглянулся назад в долину.

Стадо овец паслось на склонах холма. Люди работали на полях. Я не заметил всадников. Картина, открывшаяся передо мной, была полна мира и покоя. Мог ли я считать это доказательством того, что Тугнес ничего не знает о действиях своего сына? А может, это было просто притворство, чтобы обмануть тех, кто мог следить за долиной. Ответ мог быть любым, а я плохо знал лорда Тугнеса. Я должен идти. Должен идти и знать, что любая стрела и любой меч могут вонзиться в меня.

Может, лучше начать поиск вечером, когда тьма скроет меня? Но ведь она скроет и следы, которые мог оставить Торг. Да, я теперь твёрдо был уверен, что Инну похитил старый враг Гарна, потому что это объяснение наиболее логично.

И я решительно направился вверх, так как начинать нужно было со Святилища. Действительно ли оно привлекало Инну своей загадочностью, или же оно послужило местом тайных встреч с Торгом?

Такое предположение сразу же представило мне Инну в совсем ином свете, чем я думал о ней раньше. Робкая, слабая, полностью поглощённая мыслями о хозяйстве, бесцветная — была ли она в действительности такой? Или же всё это всего лишь плащом скрывало сущность Инны, жажду свободы, которая удовлетворилась здесь, на новой земле. Теперь, оглядываясь назад, я понял, что ничего не знал о ней. Это страшно удивило меня. Ведь она была частью моей жизни. Мы росли вместе с детских лет, и только потом, согласно нашим обычаям, она отдалилась от меня. Но я не мог припомнить в ней ничего выдающегося.