Гарри Тертлдав - Мечи легиона

— Не повезло мне с феями! Должно быть, истрепали крылышки, пока летели сюда. Этот мир так далек от Галлии, — грустно проговорил кельт. Но тут же оживился.

Охота, объявленная вчера Аргуном, началась.

— А эти люди по маленькой не играют! — сказал Виридовикс Горгиду.

Часть огромной армии аршаумов, возглавляемая Аргуном, растянулась по степи длинной цепью с востока на запад. Другая, под командой Ирнэка, двинулась на юг. Около полудня люди Ирнэка отправились на соединение с крылом Аргуна. Цепи загонщиков ловили все, что попадалось на пути.

Хаморы не устраивали столь масштабной охоты. Батбайян был просто поражен.

— Это похоже на войну! — сказал он Аригу.

— Какой враг злее голода? — ответил Ариг. — Или ты любишь, чтобы кишки липли к хребтине?

Молодой хамор раздвинул губы в усмешке.

Аргун поднял штандарт высоко над головой. На острие копья развевался длинный черный кафтан — все, что осталось от предателя-йезда.

Завидев сигнал, воины двинулись вперед. Они били в барабаны, дули в деревянные и костяные свистки, гудели в рога. Прочие кричали во все горло, чтобы вспугнуть птиц и зверей.

Гарцуя на коне вместе с остальными загонщиками, Виридовикс откинул голову назад и испустил жуткий боевой клич.

— Ничего не могу сказать об этих бедных животных, — проговорил Горгид, содрогнувшись, — но меня ты напугал основательно!

— А толку-то? Что с тебя ваять, кроме клочка шкуры и нескольких дохлых костей? Гляди! Заяц!

Аршаум пустил в зайца стрелу как раз в тот момент, когда зверек высоко подпрыгнул в воздух. Сраженный, заяц упал на землю, несколько раз дернулся и затих. Кочевник наклонился с седла, схватил его за уши и бросил в мешок.

Виридовикс снова испустил дикий вопль.

— По крайней мере, я могу приносить хоть какую-то пользу. Не слишком-то хорошо я стреляю из лука.

— Я тоже, — проговорил грек. Хлопнув в ладоши, он прокричал несколько строф из Гомера и Эсхила.

Возможно, греческие классики сработали — еще один заяц выскочил из травы чуть ли не из-под ног у Горгида. Грек рубанул его мечом, но опоздал -зверек ускакал. Один из аршаумов насмешливо покачал головой и показал на свой лук. Грек коротко кивнул.

Рядом кто-то звонко заверещал: «Хонк! Хонк!» По траве метнулась тень. Двое кочевников помчались за нею по пятам. Затем тень внезапно взметнулась вверх, быстро взмахивая короткими сильными крыльями. На ярко-красном оперении головы и хвоста металлическим блеском вспыхнуло солнце.

— Фазан! — заулюлюкал Виридовикс. С десяток стрел пронзили птицу. У галла едва не текла изо рта слюна.

— Хорошо бы потушить его, нашпиговать грибами и тмином, затем снять лишний жир, добавить масла…

— Помни, где находишься, — остановил его Горгид. — Радуйся, если удастся его хотя бы поджарить.

Приунывший Виридовикс кивнул.

Один аршаум вскрикнул от неожиданности, а его лошадь в ужасе заржала, когда на охотника набросился огромный дикий кот. Зверь цапнул когтями по боку лошади, вонзил зубы в бедро загонщика и исчез прежде, чем ошеломленные аршаумы успели что-либо сделать. Ругаясь на чем свет стоит, кочевник обмотал рану чистой тряпицей и продолжил путь. Он делал вид, что не обращает внимания на насмешки окружающих. Горгид напомнил себе о том, что надо будет взглянуть на рану, когда охота закончится. Укусы животных почти всегда воспаляются.

Охотники с плеском перешли маленькую холодную речку и подняли в воздух сотни уток и гусей. Стрелы полетели в добычу. Виридовикс жадно схватил подстреленного одним из аршаумов жирного гуся — тот шлепнулся неподалеку от кельта.

— Я его никому не отдам! — грозно заявил Виридовикс, словно бросая вызов всей Вселенной. — Хорошее темное мясо. Свежее, мягкое. Ну, — добавил кельт, посмотрев Горгиду в глаза, — я с удовольствием поделюсь им с кем-нибудь… если кто-нибудь прекратит насмехаться надо мной.

— Похоже, я обречен умереть с голоду, — фыркнул грек.

Гуделин торжественно произнес:

— Если ты, о чужеземец, ищешь похвал, то я с удовольствием составлю достойный панегирик твоим достоинствам в обмен на ножку этой сочной птицы. — Гуделин принял соответствующую позу, что стоило ему, неопытному наезднику, немалых усилий, и принялся декламировать: — О взлелеянный Фосом чужеземец, храбрейший воин, прославленный подвигами и не ведающий колебаний…

— Заткнись, Пикридий, — оборвал его Скилицез. — Ты толще этой чертовой птицы и жирнее гусиного жира.

Не позволив себе смутиться и даже не запнувшись, бюрократ продолжал импровизировать. Он слишком хорошо знал, что «панегирик» злит Скилицеза.

— Хотел бы я, чтобы их поймали побольше, — проговорил Горгид. -Столько упустили!

— Поймаем! — обещал Ариг и махнул рукой. — Видишь? Толаи уже приготовился. Как только мы поднимем достаточно большую стаю…

В обычные дни Толаи носил меховую шапку, тунику из мягкой замши, тяжелую куртку из овчины, кожаные штаны и сапоги из выделанной кожи — и ничем не отличался от остальных кочевников клана. Однако сегодня Толаи красовался в облачении шамана. Длинная разноцветная бахрома покрывала его одежду. Некоторые полоски бахромы были завязаны в узелки, чтобы поймать злых духов, другие болтались свободно. Страшная деревянная маска, обтянутая кожей и раскрашенная, закрывала лицо. Когда шаман мчался на коне, он представлял собой жутковатое зрелище. Только сабля, висевшая у него на поясе, выдавала в нем человека, а не демона.

Завидев Толаи, Скилицез очертил на груди большой круг и пробормотал молитву. Горгид уловил: «…и избави меня от волхвования языческого». Неустрашимый перед лицом любой другой опасности, Скилицез — глубоко верующий видессианин — весьма подозрительно относился к религии других народов.

Горгида это рассмешило. Но потешался он вовсе не над Скилицезом. Ведь и сам Горгид питал недоверие к магии любого сорта. Магия вопиюще противоречила тому рационализму, с которым Горгид привык смотреть на мир еще с той поры, когда был безусым юнцом. То обстоятельство, что грек сумел воспользоваться магией при исцелении больных, отнюдь не помогало ему чувствовать себя легко и свободно в присутствии колдунов.

Должно быть, последнюю мысль грек высказал вслух. Виридовикс тотчас же отозвался:

— Естественно. Ведь этот мир для нас совсем новый. Или ты ничего не изволил заметить, слишком увлеченный своим царапанием по пергаменту? Знаешь что? Лично я принимаю вещи такими, как они есть. Так оно лучше, чем ломать себе голову да гадать: откуда все взялось, да почему это так, а не иначе…

— Хочешь быть кочаном капусты — пожалуйста, путь свободен, — резко ответил Горгид. — Что до меня, то я хочу прежде всего понять причину вещей.

— Кочан капусты? Ну ладно, по крайней мере ты признал, что у меня есть голова. Стало быть, ты относишься ко мне лучше, чем притворяешься. -Виридовикс проказливо усмехнулся. Гуделин дразнил Скилицеза помпезными выходками, а Виридовикс Горгида — легкомыслием и беспечностью.