Анастасия Парфенова - Танцующая с Ауте. Трилогия

– Думаю? – Потерлась щекой о мягкую ткань Аррековой рубашки. – О цикличности. О том, что все, что когда-либо начиналось, приходит к концу и что любой конец является одновременно и началом. Я думаю о банальных глупостях, мой милый Ворон. Вы знаете, что все это началось именно здесь?

– Что?

– Завоевание Оливула. В этом самом Зале, тридцать пять лет назад. Совет рассмотрел мое прошение и ответил положительно. Мама тогда закатила такую истерику… И я станцевала эль-э-ин. – Белый капюшон соскользнул с головы, Аррек успокаивающе коснулся губами моих волос. – И потом, пять лет спустя, здесь умерла Нуору-тор, и я стала Хранительницей. Еще одно начало, которому давно пора положить конец…

В ушах все громче и громче звенел детский плач.

– Уже скоро, – шепнула я.

– Что? – спросил Рубиус.

Руки Аррека напряглись, крепко прижимая меня к груди, отказываясь отпускать. Напряженная, раскаленная энергия плескалась в Зале, танцуя по нашей коже, ища выхода. Что-то подсказывало, что переговорить с глазу на глаз с королем демонов и его первым не то врагом, не то советником я уже не успею.

Уже почти…

– Хранительница!!! – Крик взрезал напряженное ожидание, события завертелись, сорвавшимся с тормозов смерчем понеслись к развязке.

Я отстранилась. Улыбнулась, чуть пьяно и нервно:

– Прямо по расписанию.

Аррек выругался.

Ранящая мельчайшими кристаллами льда вьюга ворвалась на галерею, ударила по нашим лицам, по нашим душам. Холод.

Ткань реальности была разорвана, грубо и торопливо. В образовавшуюся прореху грациозно прыгнул огромный седой волк. Мягко приземлился в нескольких метрах от нас, сделал два изящных бесшумных шага, разворачиваясь. На спине чудовища, плотно обхватив его бока ногами, сидела яростная эль-ин, с кожей черной, как самая темная ночь, и глазами цвета весенних фиалок. Когтистые ладони умело сжимали натянутый лук, коротко остриженные седые волосы были взлохмачены. И белоснежный комбинезон всадницы, и белая шерсть волка были испачканы в крови, оба они выглядели дикими, ощерившимися, только что вырвавшимися из смертельной ловушки.

– Хранительница! – Лейри скатилась со спины зверя, каким-то невероятным кувырком оказалась передо мной на одном колене, натянутая стрела смотрела в пол у самых моих ног. Запрокинутое вверх лицо приемной дочери было искажено болью и яростью, уши прижаты к голове, клыки обнажены в беззвучном рычании. – Предательство! Демоны собираются напасть – сегодня! Здесь! Сейчас! Раниель заключил перемирие с Ийнелем на сегодняшний вечер. Они хотят воспользоваться твоим приглашением, чтобы изнутри открыть путь в Зал своим воинам.

Гигантский волк за ее спиной присел на задние лапы, а когда поднялся, это был уже Зимний, окровавленный, с убийственной вьюгой, бушующей в фиалковых глазах. Приближаясь к нам, он чуть подволакивал заднюю ногу.

– Темное воинство уже занимает позиции. У нас больше нет времени.

Лидер Атакующих, как всегда, был одет в белое – единственный цвет, который он признавал. Я раздраженно тряхнула головой, отгоняя мысли о нем. Да, что-то в последней фразе было странное. Похоже, он обращался к кому-то другому, но я не могла сейчас разгадывать все эти загадки.

Хлестнула всех успокаивающим сен-образом.

– Все в порядке. Нам всего лишь придется сдвинуть расписание. Ждать до полуночи не имеет смысла.

Стремительный обмен взглядами. Лейруору отпрянула, опустив уши, на ее лице мелькнуло отрицание. Аррек повернулся к ней, яростно зашипел:

– Доигралась?!

Нет времени со всем разбираться. Я вскинула руки, призывая силу Источника. И хлестко, резко активировала древние, столь древние, что большинство эль-ин даже не подозревали об их существовании, защитные щиты, встроенные в стены Зала. Это были старые заклинания, сравнительно примитивные. Но, во имя Ауте, при такой мощи и не нужно особой изощренности. Это были оборонительные укрепления из серии: «против стремительно падающей на тебя горы нет приема».

Стены Зала задрожали. Вдруг, без всякого предупреждения, начали гаснуть светильники. Вииала, вскочившая при появлении Лейри на тонкие перила, чтобы лучше видеть из-за спин высоких оливулцев, не удержала равновесие и упала оттуда. В последнюю секунду ей удалось развернуть крылья, затормозить буквально в нескольких сантиметрах от пола и почти избежать синяков, обычных при столкновении падающего объекта с твердым препятствием.

– Дар!!! – Вопль моей прекрасной тетушки, оказавшейся в таком нелепом положении, разнесся по всему залу, перекрывая готовую начаться панику и удивленные возгласы: – Контролируй свое отродье!

Оливулцы затаили дыхание. Голокамеры испуганно опустились пониже, ожидая неизбежного взрыва.

Которого не произошло.

Гробовую тишину нарушил властный, смягченный искренней иронией голос:

– Если ты думаешь, что Антею можно контролировать, то можешь попробовать, Ви. Я уже давно отказалась от бесполезных попыток.

Даратея тор Дернул скользнула на сцену в облаке белого шелка и длинных черных волос. Чуть затормозила, чтобы поднять с пола свою старую подругу и на мгновение успокаивающе прижаться к ней. А потом подошла ко мне, остановилась, склонив голову набок, с затаенной улыбкой глядя на свою долговязую непутевую дочь.

Зрители головидения, наверное, попадали из кресел. Матриарх клана Изменяющихся отнюдь не выглядит так, как положено чьей-то матери. Ритуальная траурная роба сидела на ней, как слишком большая ночная рубашка на худеньком ребенке. Огромные серые глаза, узкое лицо, облако пушистых волос – Даратее нельзя было дать больше четырнадцати лет. Даже серебряная прядь на этот раз не портила впечатления юной хрупкости.

А потом она улыбнулась, и впечатление это разлетелось на тысячу осколков. Дети так не улыбаются.

– Ты совсем не выглядишь удивленной, Антея. – В голосе – добродушный упрек.

– Конечно нет, – я по-человечески пожала плечами. – Раниель не может не попытаться устроить пакость. Такие оскорбления, как то, что я нанесла ему сегодня утром, так просто не прощают.

Она кивнула. А затем вдруг порывисто обняла меня, сильно и отчаянно. Мир пошатнулся, я затрясла головой, пытаясь прогнать стоящий перед глазами туман, но мама уже отошла, усилием воли умело отодвигая эмоции на задний план.

Трагичность и внутреннюю красоту момента нарушил исполненный отвращения голос Зимнего:

– Я сейчас расплачусь. Да делайте же что-нибудь, Регент!

Вот гад.

Обожгла его презрительным взглядом.

– Я не богиня милосердия, чтобы выполнять вашу работу, Атакующий.

– Нет. Но ты ближе всех подходишь к параметрам божественности. Так что заканчивай себя жалеть и действуй!