Мария Куприянова - Анделор. Тетралогия

Не хотелось никого видеть. Аргент и Тай'а также нуждались в отдыхе, и с расспросами не лезли. Неожиданная смерть члена их маленького отряда скосила боевой дух. И теперь, сидючи на траве и глядя на звезды, молодой человек пытался его обрести вновь.

— Нам так и не удалось поговорить, — голос Джора очень походил на отцовский, и Николай даже подпрыгнул на месте, на миг решив, что забылся кошмарным сном и теперь проснулся.

— Может, в другой раз? — нехотя ответил он.

— Завтра уже может не получится, — тот уселся рядом. — Мы выступаем против Ратхарга.

— Так скоро? Но… воинов слишком мало, или я ошибаюсь?

Несмотря на то, что лагерь расположился на большом поле и насчитывал несколько десятков тысяч человек, этого количества явно не хватало чтобы противостоять громадой армии, возглавляемой ор-думмцами.

— Нас вполне достаточно. Не забывай про порталы.

— Откуда у вас такая мощь?

— Маги, собранные по всей нашей земле…

— Джор, — Николай покосился на профиль собеседника, сердце снова кольнуло: рядом с ним сидел вылитый Зориан. — Как ты узнал, что нам нужна помощь? Да еще так вовремя?

— К сожалению, вовремя прийти не удалось, — Джор болезненно сощурился и, несколько минут спустя, продолжил. — Наверное, следует рассказать все с самого начала.

Я никогда не знал родительской ласки. Ее заменила военная муштра в лагере подобных мне — брошенных и никому не нужных детей. Приграничье не могло стать нашим домом. Нас тренировали, чтобы без зазрения совести убивать в будущем, чтобы бросать в самые горячие сражения и не сожалеть о нашей скорой и бесполезной гибели. Бесконечные бои, издевательства наставников ломали многих, но только не меня. Во мне жила мечта, что когда-нибудь увижу своих родителей, что они придут и заберут меня из того ада, в котором оказалось их чадо.

Но годы шли. Я рос. Никто так и не пришел. Военное дело, единственное, что я умел, заняло главное место в моей жизни. Карьера росла, я достиг того, чего так долго добивался: уважения среди простых солдат и среди командиров. Я бросался в самое пекло, проверяя себя на храбрость, избегал алкоголя и карточных игр, вел себя по чести и всю жизнь мечтал доказать, что меня зря кинули.

Но однажды я узнал правду о своих корнях. О том, что мать бросила меня, как ненужный приплод от нежелательной связи, что отец мой — завсегдатай бандитских притонов, шулер и трус. И знать не желает о судьбе своего отпрыска.

И тогда во мне что-то сломалось. Сколько раз я представлял, как хвастаюсь своими успехами перед вновь обретенными родителями. А теперь оказалось, что доказывать некому. Матери я безразличен, отцу, впрочем, тоже. Бесконечная гонка с самим собой, постоянные попытки стать лучше, чем во мне заложено корнями, утомили. Я бросил любимое дело, скитался по свету в поисках смысла жизни. В алкоголе топил свои надежды, в играх промотал добытое состояние. Что делать… наследственность взяла свое. И имя… Его я тоже выбросил. Меня же назвали как и отца — Зорианом, но я переиначил его на южный манер — Джориан.

А потом до меня докатились невероятные слухи, что некий полуэльф Зориан вдруг встал на путь истинный. Бросил пить, играть и путешествует по землям людским, притом оказывается участником самых невероятных событий. Это правда, что он подписал договор с водяными?

— Да, абсолютная, — рассеянно кивнул Николай, начиная понимать, к чему вели пророчества Адамара.

— Так вот, я прибыл в Санэр, точнее, туда, во что он превратился после потопа. И встретил не только отца, но еще и мать. Однако не отважился тогда заявить о себе. Оставаясь безмолвной тенью, решил следить за ними. То есть, за вами.

— И так ты оказался в предгорьях Тианидэль? Но зачем вступился за малыша-паука?

Джор несколько смутился и произнес:

— С детства ненавижу, когда издеваются над слабыми. И над теми, кто выглядит несколько… иначе.

— А дальше? Что случилось дальше?

— Я встретил свой бывший отряд, следующий из эрмильского княжества. Их призвали на битву с Ратхаргом. Пока я следил за своими родителями, в людских землях разожглась война. Разведчикам с большим трудом удалось выяснить, что Яракал намерен завладеть вторым небесным камнем, и что самое удивительное, кристалл находится в руках Зориана. Тогда я понял, что отцу грозит опасность. Каким же глупцом я был! Почему решил, что он не желает меня знать? Он ведь и вправду не подозревал о моем существовании. Как я хотел встретиться с ним! Поговорить по душам, поделится тем, что наболело за все прошедшие годы. Но мы пришли слишком поздно… — Джор сделал вид, что поперхнулся, маскируя сорвавшийся вдруг голос, но потом продолжил.

— Я всегда считал его трусом. Ни на что ни годным полукровкой. Но сегодня я увидел воина. Истинного, несокрушимого, способного пожертвовать собой ради других, не побоявшегося бросить вызов самому Яракалу… Не знаю, что заставило отца так перемениться. Но из его поступка я понял: от судьбы не уйдешь, то, что предначертано не исправишь. Я — воин, и мое дело — оберегать наш мир. И эта простая истина открылась мне только сейчас.

Завтра мы выступаем. Будем надеяться на благополучный исход сражения. На нашей стороне и лайранцы, с их великолепной конницей, и необычайно сильные меррилы, и их братья-гномы, и воины-маги Кирэма. Но мощь падальщиков велика. Вроде, на нашей стороне выступят племена поющих, знаешь таких?

— Поющих, — хмыкнул Коля. — Как же. Знаю.

Судьба столкнула его с представителем оного племени. Тот оказался довольно мерзким типом и успел доставить множество неприятностей. Впрочем, по одному человеку не принято судить о целом народе. Тем более, что в истории говорилось о неоценимой помощи, оказанной 'поющими'. Металлические колечки, вплетенные в их волосы, издавали особый звук, усиленный при помощи магии. Таким образом рассеивался гипноз, насланный Яракалом.

— Хорошо, — Джор поднялся. — Кстати, видел как ты сражаешься. Ты отличный воин. Я буду счастлив увидеть тебя завтра на поле брани.

Коля тоже встал и пожал протянутую руку.

— До завтра, — и посмотрел сыну Зориана вслед, а потом задумчиво взглянул на лагерь. В ночное небо летели искры от разложенных костров. Вокруг них собрались воины, непринужденно о чем-то беседовали, смеялись. Будто не висел над ними груз предстоящей битвы. Впрочем, они могли и не знать, сколь судьбоносной окажется завтрашнее сражение, ведь среди них не было пророков.

Адамар… Ты ведь тоже ничего не знал. Тоже пошел на поводу собственных суждений. Уверился в том, что найденный в таверне шулер и есть великий воин. Но, как ни странно, видения не врали. Если бы Зориан не дожил до сегодняшнего дня, если бы не переменился и не встал на путь честного и отважного человека, то и его сын пропал бы в каком-нибудь грязном притоне. Брошенное дитя нуждалось в особом примере, таком, что под силу дать лишь родителям. А Зориан подарил сыну возможность гордиться собой и с честью нести свое имя.