Юлия Набокова - Требуется волшебница. (Трилогия)

– Опоздала ты, девонька, – Любава светло улыбнулась, – не до учениц мне нынче. Я ведь скоро замуж выхожу.

– Вот радость-то! – воскликнула я, заметив за окном мелькнувшую черную тень. Белая кошка заинтересованно порхнула на подоконник и уставилась на восхищенно прильнувшего к стеклу Варфоломея. – За кого же?

Так она мне и назвала имя счастливца!

– Выйду – узнаешь. – Она лукаво улыбнулась. – И тебе тоже советую времени зря не терять. Женское счастье – оно в семье, а не в учении.

Глядя на светящееся лицо Любавы, было ясно, что ни о каких интригах и власти она и не помышляет. Засиделась чародейка в девках по лукоморским меркам, вот и рада-радешенька, что жених на горизонте нарисовался.

– Бери, – расщедрилась она, придвигая ко мне обе бутылочки, – дарю!

Тем временем Варфоломей своими кошачьими комплиментами, видимо, успел вскружить голову хозяйской кошечке. Потому что та, забыв обо всем на свете, метнулась с подоконника и, не заметив на своем пути ведерко с тестом, стоявшее на скамье у стены, опрокинула его. Вязкая масса растеклась по бревенчатому полу, Любава с криком вскочила и, обругав уже умчавшуюся на двор проказницу, метнулась за тряпкой.

Пока чародейка, причитая, ползала по полу и собирала тесто, я не удержалась и перевернула бересту. К моему удивлению, та была совершенно пуста. Как будто бы на моих глазах Любава не выводила с усердием буковку за буковкой. Не успела я удивиться, как береста колыхнулась, и на ее поверхности проступили слова, которые писал невидимый мелок. Вот тут-то я и пожалела, что так легкомысленно отнеслась к занятиям по старославянскому языку в институте. Потому что надпись складывалась из смутно знакомых витиеватых символов. Как я ни напрягала память, перевести письмена так и не смогла. К тому же каждую секунду меня могла застать Любава, поэтому я поспешила положить бересту на место.

– Вот беда-то, – горестно проговорила чародейка, поднимаясь с колен. – Все тесто пропало.

– Что ж, не буду мешать. – Я встала с лавки. – Счастливо оставаться!

– Погоди! – окликнул меня голос Любавы, когда я уже была в дверях. – Отвары-то забыла!

Пришлось вернуться и забрать с собой подарки, которые мне были совершенно не нужны. Но не обижать же хозяйку! Хотя я бы с большим удовольствием приняла в подарок каравай. Или кусочек сыра. Или мисочку каши. Желудок настойчиво напоминал о себе, и я досадливо поморщилась, сжимая гладкие бока бутылочек. При первом же удобном случае вручу их тому, кто в них нуждается. Или загоню по спекулятивной цене, если будет нечем расплатиться за ужин.

Однако стоило выйти за забор, как мысли о еде вылетели из моей головы.

– Варфоломей, погляди-ка, это не Сидор там впереди вышагивает?

– Какой такой Сидор? – встрепенулся кот.

Ну да, чего ожидать от Варфоломея – он-то сплетника Сидора видел один раз в жизни и то на волшебной тарелке во дворе Забавы.

Но кот уже сорвался с места, обогнал путника, повернулся к нему мордой и, выгнув спину, громко зашипел. Сидор схватил с земли камень и запустил в кота. Тот чудом успел увернуться и взлетел на забор, откуда продолжил шипеть вслед мужику.

– Варфик, ты цел? – Я подбежала к нему.

– Я-то цел, а вот этому, – кот погрозил в спину Сидору, который как раз завернул за поворот, – еще не поздоровится! Ух я ему!

Кот аж подпрыгнул на месте, не удержался на заборе и рухнул вниз, в пышные листья лопуха.

– Глаза выцарапаю! – профырчал он, выбираясь оттуда и стряхивая с уха большую жирную гусеницу.

– Это всегда успеется, – остановила его я. – Как ты думаешь, что он здесь делает?

– Живет? – предположил Варфоломей.

– Навряд ли, – возразила я. – Сидор, Фрол и Клим из одной деревни. И Фрол, говоря о чародейке Любаве, сказал, что живет она далече от них. А теперь догадайся с трех попыток, какое дело могло увести Сидора так далеко от дома?

– Неужели за люблянкой пришел? – Кот в удивлении округлил глаза. – Да на что только этот сморчок надеется? Я уже заранее сочувствую его зазнобе.

– Не думаю, что дело в зазнобе. – Я покачала головой. – Тебе напомнить, при каких обстоятельствах мы последний раз лицезрели Сидора?

– Волшебное блюдо Забавы! – вскрикнул кот.

– Точно. Сдается мне, Сидор явился сюда за новой сплетней. И, – я глянула на солнце, клонившееся к закату, – скоро будет новый сеанс связи.

– Нельзя допустить, чтобы он опять наговорил гадостей про Бабу-ягу! – заявил Варфоломей.

– Согласна.

– Давай я нападу на него, он растеряется, а ты огреешь его по голове горшком. – Кот махнул на горшки, которые сушились на заборах у каждого дома. – А пока он опомнится, оттащим его в какой-нибудь сарай и свяжем!

– Ну и фантазия у тебя, Варфоломеюшка. Вот что, у меня есть идея получше…

Сидор, не догадываясь, что за ним наблюдают, скорчил страшную рожу, растянув губы и обнажив зубы, после чего потер зубы пальцем. Потом поплевал на ладони, пригладил лохматую голову и принялся подкручивать ус.

– Пора, – шепнула я, вылезая из-за куста с бузиной. Кот юркнул следом за мной.

Последний час мы тайком кружили за Сидором по всей деревне. Народ возвращался с полей, улицы были полны людей, и мне ничего не стоило затеряться между спешащими по воду девицами, молочницами, предлагающими соседям свежий удой, и мужиками, обсуждавшими заготовки сена и лучшую наживку для рыбалки на щуку. Сидора узнавали: кто-то, разинув рот и бросив ведра, спешил к нему, чтобы узнать последние сплетни, кто-то презрительно морщился и отворачивался, показывая, что не желает иметь с ним дела. Так или иначе, но недостатка в слушателях и осведомителях у Сидора не было. Наконец народ разошелся по домам, чтобы собраться за большим столом и плотно отужинать, а Сидор сел на завалинку напротив колодца, достал зеркальце и принялся скалиться.

– Скукота, – бормотал он, – день-деньской одно и то же. Ни одного достойного события, опять все самому выдумывать придется. Девочка Маша заблудилась в лесу, потом вышла к соседней деревне, откуда ее вернули домой на следующий день. Что может быть скучнее? – Сидор скорчил досадливую гримасу. – То ли дело девочку Машу украла злобная Баба-яга. – Он криво ухмыльнулся и закатил глаза, дав волю фантазии. – Ступу, уносившую девочку прочь, видел пастух, а мужики, рыбачившие у лесного озера, слышали ее крики о помощи, но, как ни грозили колдунье удочками, так и не смогли помочь несчастной деточке… – Сидор притворно всхлипнул, не отводя глаз от зеркала. – Родители в трауре, соседи в ужасе, народ в панике. Баба-яга – вот имя врага!

– Нет, я больше не могу это слышать, – зашипел Варфоломей у моих ног. – Я сейчас его на клочки раздеру.

– Рано, – придержала его я.

– Хорошо хоть упыриху намедни встретил, – забубнил Сидор. – В прошлый раз не довелось рассказать, зато теперь будет чем народ потешить. Уж я-то поведаю про упыриху окаянную, с когтями в землице испачканными, с губами кровью вымазанными, что мне с попутчиками в лесу дремучем встретилась. Двух богатырей загрызла – не подавилась, насилу сам ноги унес!