Андрей Кокоулин - Демон Аль-Джибели

Лунный свет на изломах склонов серебрился инеем.

— Знаешь, — сказал Оргай, — за тебя, такого, как сейчас, я отдал бы дочь не задумываясь. Кто ты был до Хэбиб? Вонючий ойгон, все желания которого не стоили кончика ее хвоста. Песок в голове, пустота в душе. Даже странно видеть совсем другого Бахма-тейчуна. Какое-то удивительное перевоплощение.

— А вы остались такими же, — сказал Бахмати.

— Пустыня, — вздохнул Оргай. — Здесь мало что меняется.

Они добрались до площадки, которая обозначала вход внутрь горного кольца. На дне окаймленной зубцами чаши светился неровный белый круг с танцующими над ним дикими огоньками. Амфитеатром огибали его каменные выступы и террасы, присыпанные песком.

— Проходи, — подтолкнул Бахмати Оргай.

А сам пошел вниз.

Бахмати стиснули справа и слева. Сзади, он чувствовал, притаилась Айги-цетен.

Выступы напротив были заполнены карриками и суккабами, оттуда доносились пощелкивания зубов и костей. Глаза карриков светили почище Зафировой лампы.

Мертвый народец толпился на кривых ярусах слева. Кто-то там подскакивал и бил в бубен. Тонкие голоса слитно тянули непонятную песню. Впрочем, зная мертвый народец, Бахмати не сомневался, что песня полна кровавых битв и сладких трупов.

Все остальные места занимали ойгоны.

Их было на удивление много. Далеко за сотню. Большинство предпочитало внетелесную, тонкую форму. Но попадались и вполне материальные персонажи, вроде каменного великана или ойгона-дерева. Те, кто держались за форму, были Бахмати более симпатичны.

— Друзья!

Голос Оргая-многонога взмыл из Круга к собравшимся.

Шепотки, шелест, песня мертвого народца разом прекратились.

— Друзья! — повторил Оргай. — Сегодня великая ночь. Наш собрат, Старший ойгон, каннах, именуемый Кашанцогом, вырвался из подземной тьмы и готов принять нас в свои объятья!

— А айхоры? — спросил кто-то.

И почти все посмотрели в небо. Даже Бахмати запрокинул голову, надеясь увидеть хоть один белый промельк Союнова слуги.

— Нет айхоров! — возвестил Оргай. — Нет! Кашанцог уже взял души людей Кабирры, Самхарды и долины Зейнаб и стал много сильнее, чем был. И никакие айхоры его не остановили! Скоро, скоро исполнится мечта всякого ойгона — с Кашанцогом мы сможем раз и навсегда установить на Земле наш, а не человеческий порядок. Наш закон! Наш мир!

Он воздел клешни.

Амфитеатр взорвался воплями и криками. Разгоряченные ойгоны вспыхивали огнями, клубились, мерцали и метали молнии.

Бахмати подумал: глупцы!

— Ах, Бахма, — дохнула в ухо Айги-цетен, — ты, похоже, снова остался в одиночестве. Но мы примем тебя обратно.

— Вы не потеряете свои души с Кашанцогом, — сказал Бахмати, — вы уже их потеряли. Незаметно, год за годом ненависть источила вас.

— Но мы обретем свободу! И ты, ты тоже.

— Друзья мои! — между тем снова провозгласил Оргай. — Конечно, нам придется кое-чем пожертвовать. Нашим, так сказать, даром, искрой, которую подарил нам Союн. Но нужна ли она нам, если мы связаны Договорами и границами? Если мы унижены и должны пресмыкаться перед людьми?

— Нет! — поднялся рев, когда Оргай, как опытный оратор, сделал паузу. — Никогда!

— Смерть людишкам!

— Кашанцог! Кашанцог!

Часть ойгонов взмыла в ночное небо. Кружась, они вспыхивали в лунном свете.

— А еще у нас есть Бахма-тейчун, — сказал Оргай. — Он — наш товарищ и брат — может преподнести Кашанцогу и вовсе изумительный подарок. Попросим его?

— Да! Да! — полетело со всех сторон амфитеатра.

Айги-цетен подтолкнула Бахмати в спину.

Он не успел упасть — его обжали с боков и по кривой тропке быстро стащили в Круг. Оргай поддержал его клешней. Поддержал и прихватил одновременно.

— А вот и он!

— Бахма! Бахма!

Стучал бубен, топали каррики, гудел ветер.

Бахмати стоял перед возбужденной, безумной, алчущей подарка толпой, независимо сунув пальцы за пояс, и думал все то же: глупцы. Прав был Чисид, прав.

Оргай-многоног выждал мгновение затишья.

— Но, похоже, брат наш Бахма не слишком горит желанием помочь нам и Кашанцогу. Не правда ли?

— У меня Договор, — громко сказал Бахмати.

Амфитеатр тут же заполнили возмущенные визги и крики.

— Убить! Убить! — громыхнул кто-то, и ойгоны надвинулись, а мертвый народец, улюлюкая, запрыгал вниз с камня на камень.

— Стоять! — рявкнул Оргай. — Что вы, что вы! — рассмеялся он, взмахами клешни загоняя кровожадных сородичей обратно на ярусы. — Кошмар! Бахма чтит Договор, и мы должны это уважать. Он связан обязательством. Если бы кто-нибудь из вас заключил со мной Договор, а потом отказался его исполнять, я бы очень огорчился. Тем более, нам же не известно, что там в Договоре придумано насчет гибели нашего Бахмы. Айхоров, конечно, нет, но Договора работают. А ну как при возвращении Бахмы в подземный мир, в город не сможет войти ни один ойгон? Что о нас подумает Кашанцог?

Глухой ропот и извинительные голоса заставили Бахмати усмехнуться.

— Поэтому, — сказал Оргай, — мы отпустим Бахмати домой. Будем надеяться на его благоразумие, на его верность нашей крови. А завтра, нет, уже сегодня днем, встретив Кашанцога, мы придем к Аль-Джибели и узнаем, чего в Бахме больше — человеческого или ойгонского.

— Его нельзя отпускать одного! — прорычал кто-то.

— Конечно! — обрадовался рыку Оргай. — Поэтому старый друг Бахмати вызвался его проводить. Возможно, он уже и забыл этого друга, как постарался забыть нас. Но друг-то его еще помнит. Мало того, даже носит в себе половину его души!

Бахмати скрипнул зубами.

Тахир-бечум, тысячу раз проклятый и однажды прощенный демон ущелий, в вихре песка с грохотом материализовался рядом. В бляшках и шипах, с берцовой костью в гигантском носу, он сразу прижал Бахмати к мохнатой груди.

— Бахма, я люблю тебя, как себя самого!

— Тьфу! — Бахмати сплюнул набившийся в рот жесткий волос. — Я тоже… рад.

— Врешь!

Тычок в грудь получился сильный. Тахир захохотал.

— Вру, — признался Бахмати, совсем по-человечески прижимая ладонь к месту удара. Жалко, у него нечему было биться под пальцами.

— Мы можем еще раз… — Тахир-бечум поднял к лицу похожие на валуны кулаки. — По-людски, а? Как они любят. На вторую половину.

— Не хочу.

Повернувшись, Бахмати обогнул Оргая и пошел из Круга вверх, к прорехе, к звездному небу, домой. Никто его не задерживал. Тахир-бечум топал позади так, что ойгоны помельче прыскали в стороны, а вокруг содрогались камни.

— Жди нас в полдень! — крикнул Оргай-многоног.

Почему? — думал Бахмати, бредя по остывшему песку. Почему он отпустил меня?

Ночь зеленела. Было тихо. Кажется, даже не спящую никогда пустыню сморил сон. Ни змей, ни скорпионов, ни лисиц.