Александр Меньшов - Бледное солнце Сиверии

— Сверр, — назвался я.

— Ты тут старший?

Шаман, стоявший рядом, выглядел каким-то безразличным. Он опирался на свою длинную трость, как это делают старики, и с тупым взглядом в глазах смотрел куда-то в сторону, при этом совершенно не мигая.

— Старший, — кивнул я.

Гоблины зашушукались на своём весьма грубом для слуха языке, а потом Форк мне сказал:

— Уходите, пока целы. Не хотелось бы таким славных воинов отправлять к предкам.

— Тоже самое я могу сказать и вам. Наши ребята горят страстным желанием покарать…

— Покарать? — несколько зло расхохотался Форк. — Здесь только мы имеем полное право кого-то карать. Это ведь нам нанесли оскорбление.

Гоблин надменно задёр свой подбородок кверху. Мне вдруг показалось, что в его темно-карих глазах блеснули слезинки.

— О чём ты? — решил я всё же выяснить ситуацию.

— Ваши люди, — тут Форк довольно эмоционально махнул рукой в сторону солеварни, — совершили ужасное святотатство.

Тут что-то сказал шаман, но я не смог разобрать ни слова.

— Пока воины были на охоте, они прокрались в посёлок, убили священных братьев гар-ра, сторожащих святилище Боранна, нашего бога. Отрезали им головы и положили у тотемного столба.

Снова голос подал шаман, словно что-то подсказывая вожаку.

— Убили стариков, матерей с детьми… Всё доискивались у них, где находится наше святилище. Вот скажи, что плохого сделали вам наши дети?

Голос Форка стал чуть взволнованнее.

— Что моя жена, которая была на сносях, сделал вам? Что сделали его старые родители? — при этих словах, Форк кивнул на стоящего рядом воина. — А потом ваши люди пошли на святую землю, осквернили капище и увезли золотого бога и святые обереги…

— Кто такие гар-ра? — не понял я.

— Вы их называете медведями. Ермолай обещал нам, что вы, люди, никогда не нарушите своего обета…

Стоявший рядом шаман вдруг довольно громко сказал на своем языке, и по интонации мне показалось, что он выругался.

— Как, по-твоему, поступили бы вы, если подобное сотворило наше племя? — снова задёр голову Форк, и сталь в его голосе зазвучала явственнее. — Молчишь? Я не обвиняю тебя. Ты, я вижу, великий воин, достойный человек. Но будь ты на нашем месте…

— Вы убили работников солеварни. Неужели они виноваты в том, что какой-то вор…

— Следы этих воров вели сюда. Мы слышали, что вы, люди, весьма не равнодушны к золоту. Оно ослепляет ваш разум.

— Я вас понимаю. Но вы, кажется, уже получили достойную плату за нанесенное оскорбление, — я кивнул на висящие тела людей. — Потому прошу оставить сие место…

— Если бы получили! Мы до сих пор не нашли золотого Боранна, потому находимся здесь.

— А если я верну вам фигурку вашего бога? Вы уйдёте с нашей земли?

Гоблины встрепенулись.

— Ты знаешь, где она?

— Возможно, — уклонился я от прямого ответа.

— Вернёшь — мы уйдём.

— Слово?

И вот тут произошло кое-что непредвиденное: сначала я услышал крики, а потом увидел, что в солеварню из-за холмов с запада заскочил Холодок с напарником. И тут же на подмогу поднялись остальные двое ратников. Они яростно набросились на гоблинов, сидящих в засаде.

Форк с удивлением в глазах посмотрел назад, а потом резко повернулся ко мне.

Мы несколько мгновений смотрели друг на друга, не зная, что предпринять. Первым не выдержал воин, стоящий рядом с вожаком гоблинов. Он выхватил топорик и почти без замаха метнул в меня.

Бросок был неудачен. Оружие лишь скользнуло по плечу.

Выстрелить из лука я не успевал. Я даже не успевал выхватить мечи, потому прыгнул вперёд, стараясь сшибить нападавшего гоблина своим телом. Тот был довольно проворным малым и змеёй скользнул в сторону.

Я выпустил из рук лук и стрелу и потянул клинки из ножен.

Шаман, стоявший слева, взмахнул своей кривой палкой, и открыл, было, рот, чтобы произнести свои заклинания, как я его атаковал. «Кошкодёр» воткнулся в его голову, рассекая её напополам. И снова как всегда клинок «впился» в плоть.

Сзади с диким криком, от которого обычно у неподготовленного солдата наступает некий ступор, набросился Форк. Я видел, как второй воин постарался зайти со спины.

Вожак гоблинов был весьма искусным бойцом. Его короткий меч мелькал в воздухе со скоростью стрекозиных крыльев.

Удар. Блок. Финт. Снова удар.

Я чуть растерялся. Тут ещё надо было держать в поле зрения второго врага. Да к тому же, словно на зло, заныла нога, отвлекая от ритма битвы.

Удар. Ещё удар.

Остаётся одно: подставится.

Я быстро рассчитал варианты и принял решение. Упал на колено, словно споткнулся. Руки с мечами опустились на землю. Ладони обжёг холодный снег.

Форк яростно вскрикнул и замахнулся, рассчитывая разрубить мою голову.

Пожалуй, его очень удивило, что ни моей головы, ни меня самого не оказалось на месте. Я видел по-детски изумлённые глаза, когда фальшион прошил его грудь насквозь. Кожаная куртка громко лопнула, пропуская острое лезвие. Я надавил второй рукой на яблоко гарды, загоняя меч как можно глубже.

Второй воин успел подобрать свой топорик и отважно бросился в бой. В его лице не было и следа страха, и меня это снова несколько насторожило.

С такими лицами бьются или сверры, или безумцы.

Я толкнул тело Форка и он медленно сполз с фальшиона. Снег под его спиной быстро таял, окрашиваясь в багровые тона.

Удар. Я блокировал саксом. А потом нанёс последний удар, разрубая шлем, а под ним и мощный гоблинский лоб.

Вот и всё.

Я подобрал лук и посмотрел в сторону солеварни.

Там был весьма жаркий бой. Стрелять было опасно, поскольку мог легко задеть своих же.

Я бросился бежать к строениям. По снегу это делать было весьма тяжело.

Через пару минут, достигнув небольшой избы, я остановился и выпустил «молнию» в одного из гоблинов. Золотая стрела пробила куртку, оставляя на спине громадную дыру. Тело отбросила на несколько саженей в сторону.

Кое-кто из турора бросился ко мне. Я успел ещё раз выстрелить и схватился за мечи.

Воины были несколько неуклюжи. Справится с ними, не составило труда. И когда я покончил с нападавшими, то выяснилось, что сражаться больше не с кем.

Мы осмотрелись, а потом я подошёл к Холодку и схватил его за грудки:

— Тебе когда было сказано атаковать? — эмоции захлёстывали меня через край.

Я чувствовал себя предателем по отношению к Форку и его племени. Словно, это я напал на деревню и разграбил их храм.

— Но…

— Ещё раз проявишь подобное геройство, и я отрежу тебе уши.

Лицо Холодка снова стало каменным. Но смотреть глаза в глаза он не смог. Просто не осилил.

Хотя я и так понимал, что мой взгляд не всем приятен.

— Все целы? — сухо спросил я, отталкивая в сторону Холодка.

Ратники оглядели себя и по одному доложили, что целы.