Анатоль Нат - Славный город Старый Ключ

— Подсуетился — значит, купил у нас заводик другой и сам произвёл то что тебе нужно. По дешёвке, — возразил Сидор. — А этот пошёл по совершенно иному пути. Прям, натуральный Ильич с поэтом Уитменом вместе взятые: 'Мы пойдём мимо и дальше'. Ну-ну. Значит — цели у него другие. Какие?

— Задержать нас в городе, — повторила Белла. — Ещё раз повторяю для особо непонятливых. Ему надо задержать нас в городе. И единственной причиной тому может быть то что он разошёлся с Головой.

Временно или навсегда — другой вопрос. Хотя, тоже интересно. Но сейчас для нас главное, что Кунице надо задержать нас в городе.

А зачем? — снова повторил вопрос Сидор. — Лишняя, пусть даже и пара тысяч бойцов в защите всего Ключёвского Края погоды не сделают. У него своих вояк раз в десять больше чем у нас даже с учётом наёмников.

— Во время войны лишних вояк не бывает, — тихо проговорила Белла. — И история с вывозом хлеба это подтверждает. Как только образовалась возможность, он тут же постарался свалить на чужих свои проблемы.

И ещё. Куница понял что передышка с ящерами уже кончилась. Потому и пытается нас подвязать на решение своих проблем. И понял что Голова со Старостой ему в том не помощники. Ищет новые возможности. И наш клан, так громко заявивший о себе этой осенью — идеально ему подходит.

Потому и поняв что мы навострили лыжи с границы, старательно создаёт нам условия чтоб нас здесь задержать.

— И судя по всему, ему это удалось, — недовольно покосилась она на мужа. — Ведь только дурак откажется от такого лакомого куска как восемь тысяч тонн зерна.

— Я правильно тебя поняла?

— Правильно, — жалобно вздохнул Сидор, с грустью глядя на Беллу. — И я тебе ещё больше скажу. Заниматься этим вопросом придётся тебе. Тебе и Маше. Потому как Корнея выдёргивать с озёр чревато. Можно снова потерять то чего мы там добились.

И работать вам с Машкой придётся с теми парнями что вернулись из Приморья. Накрылся их положенный отдых. Планировали дать им время до весны на решение своих личных и семейных дел, а придётся уже к работе привлекать.

Ну да ничего. И Корней будет доволен, что у ребят получится дополнительная практика, да и парни пусть заработают. Хотят отдыхать — на пенсии отдыхать будут.

Ну а мне пора в Приморье. Итак уже засиделся. Когда ещё на место доберёшься. Потому как и в горах, и в Загорье дел полно. Надо и строительство нефтяного заводика проконтролировать под Кязимом, и с Тупиком окончательно разобраться. Посмотреть что там Ванечка наделал и каковы у нас там перспективы.

Собираемся туда перебираться, а как идут там дела, толком не знаем.

Без хозяйского пригляда ни одно дело не сделается, — мрачно, с глубокомысленной миной на лице констатировал Сидор.

Впрочем, в этот момент Сидор чувствовал себя как-то странно. Словно его опять на чём-то неуловимом подловили, на чём, не хотелось даже думать. Но, главное, снова не позволив жить своими интересами, своей жизнью, не обращая внимания на других.

Чем Сидору безумно нравилась крепость Тупик, а также его комендант, так это полным согласием с его личными Сидора жизненными планами. Казалось, после последней замятни, произошедшей в этих местах во времена скандала с кедровым питомником, люди здесь словно переродились, и былого враждебного отчуждения к компании не было и в помине. А ровные, тянущиеся чуть ли не до горизонта, к виднеющейся где-то там вдалеке тоненькой полоске синего леса, ровные строчки невысоких кедровых саженцев в обоих его кедровых питомниках, на что Сидора первым делом потащил посмотреть комендант, произвели на него просто убийственное впечатление. Это было то, о чём он втайне мечтал всю жизнь — настоящее дело, на отлично сделанное дело.

— «Ведь могут же когда захотят, черти, — констатировал он про себя при виде подобного великолепия. — Жаль только что всё это пойдёт чужим людям, на создание кедровых плантаций для Дюжего с Малым. Ну да тут уж ничего не попишешь, деваться некуда. Слово сказано, сказано — сделано. Главное, что они дело своё честно делают

Сказано было, зачистить ближайшие к озёрам территории, вот Малой с Дюжим и выполняют взятые на себя обязательства. За осенние безобразия подгорных на озёрах, методично, подчистую вырезают все ближние к озёрам становища. И даже периодически захватывают крупные селения подгорных на предгорных территориях. Да при том так зверствуют, что ужаснувшиеся ящеры бегут с занятых ими земель в предгорьях на равнину, уже не радые, что разбередили дикого зверя в душах лесовиков.

Ребята честно делают своё дело. Вот и мы в ответ честно выполним свои обязательства. Сделаем мужикам что обещано — роскошные плантации лонгарского кедра. Так сказать, баш на баш».

— Всё готово, — словно читая у него в голове, отозвался на мысли Сидора комендант.

Тот вообще, с первого мгновения появления Сидора в крепости, не отходил от него ни на шаг, словно взяв над ним незримый контроль. Это навевало всякие любопытные мысли. И в первую очередь, что коменданту что-то от Сидора сильно надо. Что-то очень и очень серьёзное.

Комендант уверенной рукой провёл черту от горизонта до горизонта.

— Глянь. Всё до последнего дерева собрали. Как и договаривались, — с гордым, довольным видом похвастался он. — Деревце к дереву, веточка к веточке, хвоинка к хвоинке. Одним словом — тютелька в тютельку.

Весной высадим на уже подготовленные участки плантаций и, считай, что обязательства свои мы перед парнями выполнили.

— Только вот тут такое дело, — с приторной, умильной улыбкой он просительно глянул на Сидора.

Вид его в этот момент был настолько убийственный, что Сидор даже растерялся, не зная как реагировать. Матёрый, не раз битый жизнью вояка, проливший своей и чужой крови столько, что хватит на добрый десяток, таких же как он, а смотрит ему в глаза, словно нашкодивший малолетний пацан, выпрашивающий в подачку леденец.

— Так, не понял, — изумлённый Сидор в лёгкой прострации повнимательней присмотрелся к коменданту. Кот, ну чисто блудливый кот, выпрашивающий ещё один кусочек любимой жареной печёнки. — Что это ещё за взгляд нашкодившего кота? Признавайся, чё надо?

— Бульдозер.

— Ч-что? И ты, Брут, — закашлялся от неожиданности Сидор.

Казалось, во взгляде коменданта собралась вся мировая скорбь еврейского народа, настолько тот был в этот момент жалостлив и печален.

— Адын бульдозер и адын скрепер, — с мольбой в глазах взмолился комендант. — И адын, савсэм адын экскаватор. И грейдер. Маленький такой, савсэм маленький. Парашу дарагой, дай, — сорвав мохнатую шапку с головы, комендант страстно прижал её к груди, преданно глядя Сидору в глаза.