Анатоль Нат - Славный город Старый Ключ

А почему он это делает? — вдруг кольнул он обоих женщин внимательным, настороженным взглядом. — Не задумывались? Мысли есть?

Не дождавшись ответа, сам ненадолго замолчал.

— Говорить не хотите, — констатировал он для себя своим тихим, каким-то усталым голосом. — А значит, не всё так просто с этим заказом. Значит, будут проблемы.

— Куда ж без них, — отозвалась Маша. — Такое количество зерна сразу не переработаешь, а хранить его у нас негде. Насколько я помню, и у тебя тут в твоих ларях нет таких ёмкостей.

— Это то как раз ерунда, — отмахнулся Степной. — Только привозите, а где разместить — найдём. В конце концов, пока везти будете, пару амбаров под хранение поставим, благо площади на заводской территории позволяют.

Мы ведь, Марья Ивановна, за последний год весьма и весьма расширились, — вдруг улыбнулся он. — Чуть ли не вдвое площадь завода увеличили за счёт строительства новых стен и каменных угловых башен. Теперь мы как бы город в городе, — ещё шире расплылся он в довольной улыбке. — Почему я и расстроился, когда узнал что вы приняли решение о продаже завода. Столько денег вложено и тут нате вам, продаётся. Только-только начали серьёзно разворачиваться, а тут такое, прямо скажу, неприятное известие. Многие рабочие сразу после того ушли на другие заводы. Показалось, что на новом месте им будут больше платить. Ну, да это ненадолго, — тонко улыбнулся он.

Так что, то что вы отказались от своей мысли о продаже — верное решение. И то что мелочёвку всю продали — тоже верное решение, нечего разбрасываться. А почему — одно могу сказать точно. Слишком опасно в этих краях стало хранить зерно в слабо укреплённых городках. Здесь слишком близка граница. Многие ещё этого не понимают, привыкли за последние годы к спокойствию, а это — ненадолго. Ящер окреп и уже начал показывать зубы, наращивая давление на границе. И думается мне, — на какой-то момент Степной замолчал, а потом снова продолжил, как и не прерывался, — предложение Куницы напрямую связано с этим моментом. Это — первый звоночек.

Нам уже прошлая осень далась тяжело, — вдруг совсем тихо проговорил он, не глядя на собеседниц. — И я не говорю про ящеров. Не только про них, — поправился он.

Не только к вам на озёра беда пришла.

Ну, так что вы там говорили по поводу дальнейшего развития, — встрепенувшись, поднял он на Беллу оказавшийся неожиданно внимательным, цепкий взгляд. — Никак, не могу поверить. Неужто, сам Куница Боров снизошёл до нас? Такой жмот?

С совершенно непроницаемым видом, отрешённо, как бы стороны наблюдая за сидящими за столом женщинами, Степной ещё раз молча выслушал предложение Куницы и соображения Беллы по поводу своей будущей работы.

— Странно, — как-то неопределённо, Степной слегка мотнул своей нечёсаной башкой. — Очень странно. Обычно свои денежки Куница весьма тщательно считает. И за каждую монетку готов удавиться. А тут, — почесал он пальцем правую бровь. — Полтора миллиона пудов зерна даёт сразу? И готов и дальше сотрудничать. И треть сырья в оплату довольно плёвых работ, которые при известной сноровке и старательности мог бы сделать и сам?

Уж чего-чего, а старательности его людям не занимать. Да и свои кузнецы у него неплохие есть. Мог бы, таких как у нас ректификационных колонн наклепать хоть сотню, хоть две. Дело то многим известное. Ан, поди ж ты, решил пойти другим путём. Значит, дела у него ещё хуже чем я думаю. Иначе бы Куница не пошёл на развитие чужих предприятий, давая на сторону в переработку такие объёмы зерна. Восемь тысяч тонн, — с сомнением покачал он головой. — Да ещё на столь невыгодных для себя условиях.

Если только у него не стоит вопрос потери этого зерна именно сейчас. То есть если он именно сейчас, этой зимой зерно не вывезет — до весны оно гарантировано будет потеряно.

Так-так-так, — задумчиво забарабанил он пальцами по столу. — Значит, Куница серьёзно обеспокоен потерей своих пограничных земель.

Ящер лютует, — задумчиво пробормотал он себе ещё что-то под нос. — Голод у них в становищах лютый. И они теперь не остановятся ни перед чем. А стоит ящеру только разобраться где у Куницы находятся тайные схроны — набега ему не избежать. А это — кровь, большая кровь. А на фига ему такое?

Куница то конечно отобьётся, ему не привыкать, но это же сколько крови то при том прольётся. А так — нет зерна, нет и набегов. Спасает свою шкуру и своих людей.

И что, это всё? — задумчиво бормотал он себе под нос, как бы разговаривая сам с собой.

Хотя, — на миг задумался Степной. — Конечно! Баронская печать, дающая ему до четверти дополнительного дохода на качестве продукта! Печать и самовывоз! Вывоз сырья за наш счёт и нашими силами из опасной пограничной зоны. Вот оно, значит что. Неужто всё так стало худо, настолько худо, — на миг задумался он.

Поздравляю вас, госпожа Белла, и тебя Машенька тоже поздравляю, — перевёл он взгляд на женщин. — Поздравляю ещё раз! Урвали вы знатного клиента. За таким обычно годами охотятся, пытаясь завлечь его в свои сети, а тут, гляди ка, сам пришёл. Да ещё столь завлекательную цену предложил.

Значит, всё не просто так. Значит, что-то ещё ему надо, помимо того о чём он сказал вам в открытую.

Ну да это ваше дело, — поднял он, опущенный было, задумчивый взгляд на Машу с Беллой. — Пока что меня интересует такой вопрос. А кто вывозит полученный продукт? Спирт то есть? Кто вывозит готовый продукт с нашего завода? Чья тара? Чей транспорт, чья охрана?

— Как это кто, чья, чей? — неподдельно изумилась Маша. — Они, конечно, Куница со своими людьми. Сами. Кто ж ещё. Мы производим, собственник вывозит полученный продукт. Как обычно оно всё и делается.

Это при вывозе из пограничных областей Куница по какой-то непонятной причине попросил нашей помощи, а здесь, говорит, что управятся и сами. Благо тут и до города то всего ничего, не более тридцати вёрст. Ну, с учётом петляний дороги — сороковник набежит. Всё одно, утром выедут — вечером на месте.

— Хорошо.

Многообещающе зловещая улыбка вдруг коснулась губ управляющего, удивительно изменив в этот момент его лицо. Оно стало, как-то для него необычно суровым и жёстким, словно изнутри проглянуло истинное нутро этого сурового, исконного пограничного жителя, привычного к опасностям своего дома.

— Не поняли? — изумлённо уставились на него обе женщины, буквально потрясённые на глазах произошедшей удивительной метаморфозой. — Почему хорошо? — одновременно переспросили они.

— Потому что если б вывозили наши, их бы не тронули, побоялись последствий. А так, чужие, до места им не дойти. Да ещё зимой. Именно зимой, — снова как-то неприятно улыбнувшись, подчеркнул Степной. — Точно вам говорю. Даже не смотря на то, что здесь до города по дороге всего ничего, всего-то около сорока вёрст и будет, но до места обоз с таким грузом не дойдёт.