Анатоль Нат - Бабье царство. Возвращение…

И вылетит теперь нам с Колькой восстановление этих древних одров в весомую монетку, — сердито проворчал Васька. — Можно не сомневаться, Кур своего не упустит.

Может, ну его? — просительно глянул он на профессора.

— Денег жалко, — понимающе хмыкнул профессор.

— Жалко, — поморщился Васька. — Свои ведь, не чужие.

Наплюй. Если всё задуманное выгорит, вдесятеро вернётся. Не выгорит, Изабелла вам потом все ваши потери компенсирует и спишем как на неудачную операцию. А деньги никогда не жалей.

Знаешь, как у нас на родине в своё время говорили умные люди: «Нет того преступления, на которое бы не пошёл капитал ради 300 % прибыли». А тут не триста, тут вся тысяча процентов. Выгорит наше дело, вернётесь с товаром, все будем в шоколаде. Не вернётесь… лучше бы тебе вернуться, — тихо проговорил он.

Потому как у нас нет выбора. Нам нужна эта кислота, будь она проклята. Иначе нам крышка.

На предложение Кура придётся согласиться, — ещё тише проговорил профессор. — Всё одно деваться нам некуда, иного пути получить грузовики и вывезти из Приморья кислоту мы так и не нашли.

И молчи, — помрачнел ещё больше профессор. — Молчи об истинной цели похода даже во сне. Дойдёт до баронов с перевала, поймут что происходит — вам не жить.

Для всех и для тебя в том числе, это любовное романтическое путешествие друга Кольки к любимой девушке. Затверди это как отче наш. Так что, двойка нам с тобой Васька. Завалили мы зачёт. Слишком открыто говорили, и нас могли услышать. Двойка, нам обоим, Васька, двойка.

Стиснув кулаки, Белла стояла, прижавшись спиной к двери своей спальни, и закрыв глаза, крепко прижимаясь затылком к полотну. Ногти судорожно стиснутых в кулаки пальцев чуть ли не до крови впились в ладонь, до чего ей в тот момент хотелось выплеснуть на одного конкретного человека свой гнев.

Проснувшись рано, ещё до рассвета, она не стала никого будить и решила тихо пройти на кухню, где в небольшом кухонном леднике с вечера дожидался её кувшин любимого клюквенного морсу. В горле пересохло после вчерашней пересоленной рыбы, и разбудившая её жажда погнала Беллу по хорошо известному адресу.

Она не хотела подслушивать, так получилось. И весь рассказ Васьки профессору она прекрасно расслышала, в ужасе стоя за закрытой дверью его кабинета.

Первым желанием её была пылающая в душе жажда мести. Тут, Стёпка Немой был прав. ТАКОЕ нельзя прощать. Только вот месть может быть разной. И Василий с профессором, и Колька были правы в стремлении оградить её от подобных знаний. Потому что знали её. Такое нельзя ей говорить. Такое она не простит. И она действительно не простит.

Только вот правы они были для прежней Изабеллы. Не для той, что застывшей от потрясения статуей так и простояла всё то время за закрытой дверью, с ужасом слушая негромкий обстоятельный рассказ Василия о Главе города и о судьбе живших в его семье сирот.

Костьми ляжет, но этому человеку не бывать больше главой города. Ни в эти выборы, ни когда либо ещё.

Теперь она всю жизнь будет разрываться. Потому как сейчас, узнав грязные тайны чужой семьи, она не встанет, не возьмёт саблю и не пойдёт вершить правосудие и справедливость, так как она раньше бы это сделала. Потому как теперь она совсем другой человек и отвечает за всех живущих в её доме. И своей несдержанностью и жаждой мести разрушить чужие налаженные жизни она не имеет права.

Год назад ещё могло такое быть. Тогда она была ещё другим человеком. Да и то, вряд ли. Уже тогда она сильно изменилась. Только вот этого тогда никто не заметил. Как не заметили и сейчас. Что она стала совершенно другим человеком.

Нет, она не забудет то, что сегодня услышала. Нет, сегодня кровь подлеца не прольётся. Потому как мстить можно по-разному. Тут Немой прав. Месть должна быть хорошо приготовленным блюдом.

И ей кажется, что уже сейчас она всё правильно делает для того, чтоб она таковой и дальше оставалась. Ей торопиться уже некуда. Голове, она за всё заплатит. За этого едва знакомого ей парня Стёпку Немого и его малую сестру Синьку, которой и имя то своё родовое забылось из-за одного подлеца. За такое, Голове придётся заплатить.

Рядовые субботние посиделки с друзьями в бане у Головы чуть было кончились не начавшись.

Для Силы Савельича, внимательно слушавшего весёлый рассказ пьяненького уже к этому времени Головы о будущем хождение городских парней на мотоциклах на юг, в степи за Большой камень.

«Великое хождение к морю синему» — как в городе уже умудрились обозвать, сей довольно бессмысленный и опасный автопробег.

И чему там было веселиться, Сила совершенно не понимал. Если только не тому, что тот всю эту историю об автопробеге услыхал от любимой своей снохи, Имры Строгой.

Да та балаболка та ещё, известная была на весь город сплетница. Порой так языком завернёт, что и не сразу поймёшь, где белое, а где уже даже и чёрное. А где совсем: ни то, ни другое, ни третье, а непонятно что.

Тем более что с ядовитым язычком той снохи и так всё было ясно. По крайней мере, Силе Савельичу. Завидовала Имра своим более удачливым товаркам, собравшимся с парнями прокатиться на юг. Страшной завистью завидовала. Ей с дитём дома сидеть, под боком у мужа, а подругам её бывшим, тож, кстати, замужним, интересное путешествие к морю предстоит.

Хотя, если брать кое-кого знакомого из навострившихся на юг девиц, у тех тож были на руках свои дитяти. Которых они брали с собой в дорогу, между прочим. И ничуть не смущались возникающими от того неудобствами. Так что дитё тут было не самое главное. В другом в чём-то, словами не выразимом дело было, что буквально витало в воздухе, а на язык, чтоб объяснить непонятливым, не ложилось

Хотя Сила совершенно молодых не понимал. Какой может быть интерес в том, чтобы тащиться на трещащих и воняющих химической дрянью таратайках две тысячи вёрст в один конец. По пыльным, опасным дорогам, по сорокаградусной жаре, неизвестно куда. Подобное было выше его понимания.

Но если подумать, для молодёжи в том может и самый смак был. Амазонки тем и отличались от остальных баб, что опасность их только больше заводила. Словно маньячек, приманивая к себе какими-то невидимыми глазом флюидами. И по слухам такие чудеса в постели вытворяли с теми, до кого снисходили в своих милостях, что у мужиков, говорят, крышу порой сносило.

По молодости и сам Сила подобных связей не чурался. И сам как-то, с одной такой же вот воинственной подругой вот так же однажды прокатился на юг. Правда, не на машинах, а на лошадях. И если б не смерть подруги в конце, совершенно по-глупому, неизвестно ещё где бы он теперь обретался. Здесь? Или где-нибудь в Амазонии, в качестве мужа не самой бедной хозяйки? Девочка была не просто отвязная, а ещё и хорошего уважаемого рода. Так что, кто знает, чем потом оно могло всё меж них кончиться, не расслабься они в конце.