Алан Аюпов - Саньяси

— Парни, кончай шутить. — Сказал слегка хрипловатый баритон.

— Слушай, дядя, топай отсель, пока жив. — Посоветовала чёрная перчатка, сдавленным голосом. — Топай, если не хочешь, чтобы мы тебе шкурку подпортили.

— Почему я всегда забываю, что животные не понимают человеческого языка?! — Как будто спросил сам себя неожиданный спаситель, совершенно игнорируя угрозы.

Голос говорящего показался Алексею до жути знакомым. Потом произошло какое-то движение и возле Алексея один за другим прилегли все трое нападающих.

— Вставайте. — Предложил простуженный баритон. — Неужели вам так нравиться валяться в луже?

— Да нет. — Ответил Алексей, кряхтя поднимаясь.

В голове гудел новгородский вечевой колокол. В висках стучала кровь. Он поднял руку и потрогал затылок.

— Крови нет. Ваша шевелюра смягчила удар.

— Понял. Спасибо. Просто я ещё до конца не пришёл себя и никак не могу понять, что же всё-таки произошло?

— Попытка ограбления. — Спокойно сообщил собеседник.

— Это я сообразил. Не понятно, как вам удалось так легко разделаться с тремя подонками?!

— Это как раз самое не интересное. Вы можете вести машину или мне вас подвезти?

— Спасибо, я в полном порядке. Башка немного кружиться, но не настолько, чтобы бежать сломя голову в больницу.

— Тогда поезжайте. — Предложил незнакомец.

Алексей наконец-то взглянул на спасителя. Это был всё тот же мужчина в зелёной рубашке.

— Как вы успели меня опередить? — Невольно вырвалось у него.

— В каком смысле "опередить"? — переспросил мужчина.

— Извините, я, кажется, вас с кем-то спутал.

— Бывает. Давайте-ка я лучше отконвоирую вас с машиной домой. Неровен час, не уследите за дорогой!.. Хлопот потом не оберётесь.

— Нет, спасибо. Я вполне нормален.

— Я в этом не сомневаюсь. — Улыбнулся мужчина. — Ну, что ж, тогда прощайте.

— До свидания. — Ответил Алексей в спину уходящему.

Дома, приведя себя в порядок, он пил чай и размышлял над событиями сегодняшнего вечера. Две случайные встречи. Последовавшие за этим происшествия. Нет, удержать такое в себе выше всяких сил. На кухню заглянула Радмила — так звали его жену.

— Ну, что, любитель приключений, головушка побаливает? — Спросила она, осторожно трогая его ещё мокрые волосы.

— Нормально. — Бодренько ответил он. — Ты сядь. Я хочу тебе кое-что поведать.

— О! Какие слова-то?! "Поведать"! — Она засмеялась, пододвигая табурет и присаживаясь у раковины. Основательно же тебя приложили.

— Ладно тебе. — Сделал вид Алексей, будто обиделся. — Тут вот какое дело.

И он рассказал всё без утайки. Не умолчал и о своих ощущениях вовремя танца.

— А тебе бы только на девок голых смотреть. — Надула губки жена.

— Да не была она голой. — Вдруг запнулся он.

Память услужливо подсунула картинку, где на самом деле танцовщица была, в чём мать родила.

— А откуда ты знаешь?! — Искренне изумился Алексей.

— Оттуда. — Поднялась с табурета Рада.

— Милая, ты не права. Я действительно не помнил того, что она была обнажена. Да мне и в голову не пришло это. Она так танцевала, что не до того было. Ты понимаешь, пластика, движение, эти выражения! Жесты! Нет, рассказать такое невозможно. Понимаешь, просто нет слов!

— Вижу. Аж слюна брызжет.

— Ты хочешь поругаться?

— Нет, просто все вы мужики до чужих баб охочи. А я не привыкла делить с кем-то своего мужчину.

— Гляди-ка, частный собственник сыскался! — Усмехнулся он. — С твоими замашками рабовладельца в нашем времени тяжело выжить.

— Выживу как-нибудь.

— Радмилка, ты не права. Я же говорю, ну не смотрел я на неё, как на женщину! Точнее, я любовался танцем великолепного актёра. Ну что тут поделаешь, если она оказалась женщиной?!

— Было бы странным, если б ты засматривался на мужиков. — Усмехнулась жена.

— Что теперь, и смотреть нельзя? Ты же порнушку по кабельному смотришь же? Я же не ревную.

— Ну, сравнил, это же кино, да и не чернуха же это?! Это искусство!

— А то, что видел я не искусство потому, что оно было не по телику?! Так, по-твоему?

— Нет!..

— Странно ты как-то рассуждаешь. Наоборот бы, в реальной жизни трудно встретить настоящее искусство, а ты?..

— Хорошо. Давай завтра поедем к твоей танцовщице и посмотрим, такая ли она умелица? Я тоже хочу взглянуть на её танец.

— По-твоему это удобно?

— Что именно?

— Явиться на квартиру к чужому человеку и требовать от него потанцевать?

— И что в этом такого? — Не поняла Радмила.

— Да то! Как ей объяснить, например, что я видел её танец? Не рассказывать же ей, что я в окно подглядывал?

— А почему бы и нет? — Плутовски улыбнулась жена.

— Ну да! — Изумился Алексей. — Так и сказать?

— Да, так и сказать. — Подтвердила она.

— Да ты что? Как я ей объясню, что стоял, Бог знает где? Окна-то её на третьем этаже!

— Теперь понял бредовость своего рассказа?!

— Но это же правда?! — Растерялся Алексей. — Радмила! Я же потому тебе и рассказал, ведь мне никто не поверит?!

— А я дура должна верить твоим сплетням?

Он сел. Нелепость его рассказа была очевидна.

— Радмила! — Предпринял он последнюю попытку. — Я правду тебе говорил.

— А я и не сомневаюсь. Только место событий изменил из сауны на дождливую улицу с идиотом, мокнущем от удовольствия поглазеть на женские прелести.

— Ага! А потом этот идиот спас твоей собственности жизнь.

— Единомышленник. Тут уж ничего не попишешь. Было бы удивительно, если б он этого не сделал.

— Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку?

— Нет. Когда кажется, крестятся. — Отпарировала жена.

— А мне сдаётся, что с годами ты слегка подвинулась на этой почве.

— Я?! Это ты на всех баб подряд заглядываешься! С тобой никуда выйти нельзя. Только и пялишься!..

— Кто бы говорил… Да я ни разу в жизни никого кроме тебя не знал. Это ты у нас спец по мужикам. — Вырвалось у него.

— И что ты этим хочешь сказать? — Звенящим голосом задала вопрос Рада.

— Ничего. — Ответил он, и выскочил из квартиры, хлопнув дверью.

Он тогда очень сильно психанул и ушёл из дома. Не совсем, конечно, просто стал жить на работе. Уж очень сильно его обидело неверие жены. Если бы было за что, тогда другое дело. А так!.. Тогдашняя их размолвка длилась довольно долго. Прошла неделя, а Рада не желала понять собственного мужа. В конце-концов он не выдержал и поехал на поиски этой самой танцовщицы. Улицу и дом ему удалось найти почти сразу. Хуже было с окнами. Вычислив парадную и собравшись с духом, он ринулся на последний штурм. Охрана внизу пропустила без вопросов. А вот на этаже Алексей немножко замешкался. Дверей оказалось две и окна обоих этих квартир выходили на одну и ту же сторону. Бросив мысленно жребий, он решительно позвонил в дверь справа. Из-за толстой брони в дубовой обшивке ничего не было слышно, поэтому, когда она внезапно распахнулась, он невольно вздрогнул. На пороге стояла женщина очень невзрачного вида. Маленькая, хрупкая, с волосами коньячного цвета, подстриженными под пацана, с огромными серыми глазами, немного горбоносая, с едва заметным шрамиком на верхней губе. Лет ей было за тридцать.