Люба Штаний - В любой гадости ищи свои радости

даже помогала колдовать. А то, что заклинание сорвал котелок с моей заначкой – досадная

случайность. Тем более что он-то про заначку вообще не в курсе. И чего тогда коситься? Впрочем,

какая разница? Главное, чтоб не душил и не доставал особенно.

К счастью, на этот раз мне повезло, и в глазах психа мелькнуло понимание. Уже через двадцать

минут он навьючил на меня сумки и даже седло. Впрочем, последнее только после моего милостивого

разрешения.

Очень уж Алехандро меня рассмешил, когда бочком, приставным шагом медленно крался к нему,

искоса поглядывая на меня и старательно делая вид, что ничего не происходит. Даже свистеть

пытался, но, увидев как меня перекосило от мерзкого дребезжащего шипения, заткнулся. Угу... А на

разукрашенной в прямом смысле слова роже такое невинное выражение! Хихикая про себя, я

сжалилась над инвалидом и кивнула на несчастное седло.

Так и получилось, что я тащила на себе всю поклажу, а горбун тащил самого себя. И, откровенно

говоря, мне кажется, что ему приходилось куда тяжелее. С ногами настолько разной длинны, да через

бурелом... Оставалось только удивляться, как он вообще может ходить. А мне было на удивление

легко. Если бы торбочки не цеплялись за ветки и не норовили съехать, было бы совсем замечательно.

Сначала...

Где-то через час продирания сквозь ночной лес практически вслепую, я задалась вопросом, а какого

чёрта нужно так далеко уходить? Само по себе нежелание ночевать на разорённой полянке, я понять

могу. Кто знает эту магию? Но почему не устроиться где-нибудь поблизости?

Если я уже еле-еле передвигаю ноги, сбив их о сучья, палки, корни и прочие ‘прелести’ истинно

природного ландшафта, то как должен чувствовать себя горбун? Он-то, учитывая специфическую

походку, вообще не столько идёт, сколько перемещается, причём вверх-вниз даже больше чем вперёд

Но минута шла за минутой, сумки и седло наливались тяжестью и цеплючестью, а Алехандро

упорно брёл сквозь мрак и скрипы тёмного леса. Выносливый он всё-таки, хоть и корявый.

Спустя ещё часа два и дюжину синяков и царапин, моему долготерпению пришёл конец. Ну, сколько

можно? Доковыляв до более-менее ровного пятачка между деревьями, я коротко всхрапнула и

безапелляционно легла прямо на землю.

Горбун остановился, посмотрел на меня и, тяжело вздохнув, подошёл. Стащив с моей спины

поклажу, он сложил её в кучку у основания мощного ствола.

Честно говоря, больше всего сейчас хотелось попросту разреветься, так сильно болели ноги. Все

четыре... И ведь не помассировать, ни принять расслабляющую ванночку, ни хотя бы кремом

намазать... Боже, да о чём я?! Даже просто вытянуть их не выйдет. .

Обессиленно опустив голову, я предупреждающе заворчала, когда Алхандро, укутываясь в попону,

шагнул ко мне. Холодно там ему или нет, но я грелкой гниющих зомби не нанималась!

Проигнорировав странный взгляд кошмарика, оскалилась и зарычала громче, стоило ему, растерянно

почесав лимонно-жёлтый подбородок, предпринять ещё одну попытку сближения. И только

убедившись, что уродец, наконец-то, меня понял и улёгся на достаточном расстоянии, я закрыла

глаза и тут же провалилась в сон.

* * *

Разбудил меня туман влажными языками лижущий шкуру. Зябко поёживаясь, я открыла глаза и

встала. Затёкшие от неудобной позы, ноги кололо сотнями крохотных острых иголочек. В голове с

недосыпа шумело, а в животе ворочался голод, звучным бурчанием выдавая своё отношение к никуда

не годному режиму питания.

Было ещё совсем рано и солнце даже не собиралось подниматься. Но спасть в такой сырости?

Брррр... От одного только вида покрытой бисеринкам влаги травы бросало в дрожь.

Наверное, я просто не привычная. Вон, Алехандро дрыхнет, как ни в чём ни бывало. И не

скукожился почти под попонкой. Закалённый чувак. Покосившись на спящего вонючку, который

теперь, Слава Богу, не вонял, я принюхалась и, доверившись инстинкту, двинулась на поиски воды.

К моему удивлению, он не подвёл (инстинкт конечно, а не вонючка) и минут через двадцать я вышла

к тёмной ленте узкой речушки. Густо заросшая по берегам ивняком, она, тем не менее, порадовала

меня больше чем открытие нового бассейна в прошлом году. На первый взгляд ничего опасного

водная гладь, укутанная туманной дымкой, не таила, но помня о кусаке, ближе я подходила чуть ли не

на цыпочках.

К счастью, обошлось без происшествий. Я напилась вдоволь и, удовлетворённо хрюкнув, поплелась

обратно. Душу грела робкая надежда, что в торбочке с едой что-то, чем смогу поживиться.

В мечтах о йогурте, творожке со сметаной и изюмом, тарелке плова или (а лучше ‘и’) огромном

бутерброде с колбасой, сыром, помидорами, зелёным салатом, майонезом, кетчупе... Чё-о-орт. . Как

есть-то хочется... В общем, голодная и оттого вдвойне злая, я буквально вывалилась на полянку и

застала Алехандро за самым низким занятием на свете.

Этот гад с совершенно зверским выражением на радужном, но от того не менее отвратительном,

лице доставал из торбы верёвку.

Когда я вышла из леса, он резко обернулся, и мы оба застыли, сверля друг друга ненавидящими

взглядами.

Если только этот гад ползучий только попробует накинуть мне петлю на шею, я его убью. Вот

честное слово, порву как Тузик грелку! И убегать, как раньше, даже не подумаю, а сразу дам копытом

в лоб. Наверное, видок у меня был говорящий, потому что уродец как-то сразу сдулся и тяжело

вздохнул.

– А я уж поду... – Начал он, делая шаг ко мне и застыл, услышав мой утробный рык.

Несколько секунд кошмарик молча смотрел на меня в явном недоумении. Потом, правда, всё-таки

сообразил в чём дело, и перевёл взгляд на верёвку в своих руках. Задумчивое выражении на

располосованной красками морде лица могло бы позабавить, только не меня и не сейчас.

Сосчитав про себя до пяти и видя, что никаких попыток наброситься на меня Алехандро не

предпринимает, я немного успокоилась. Обида всё ещё клокотала в груди, подстёгивая воображение.

Как бы я хотела заставить уродца сожрать эту самую верёвку без соли и перца, но увы! Это

невозможно по целому ряду причин.

Набычившись, я подошла к горбуну и выдернув из бирюзовых ладоней камень преткновения,

отшвырнула его, в смысле её, в сторону. (Хорошо хоть ладони у Алехандро теперь чистые, а то

стошнило бы нафиг.) Пренебрежительно фыркнув и высоко вскинув голову, я направилась к уже

развязанной вонючкой торбе. Ухватив её за дно зубами, яростно встряхнула так, что содержимое

высыпалось на траву, и гордо удалилась с самым большим котелком наперевес.

Вот ну не сволочь ли, а? Не успела отвернуться, а он опять за своё. Маньяк-живодёр