Андрэ Нортон - Торговцы во времени (авторский сборник)

Он тащил выгоревшие на солнце ветки давно погибших деревьев, складывая их в кучу, и работал до тех пор, пока сам не рассмеялся над сооруженной баррикадой.

— Осада! — За много дней он впервые заговорил вслух. — Я, пожалуй, готов к осаде... — Он притащил еще одну ветку, добавил ее к общей куче и стал на колени у костра.

На этом побережье можно найти рыбаков, и завтра, отдохнув, он отправится на юг и постарается найти какое-нибудь примитивное поселение. Теперь, когда здесь нет поддерживаемых русскими путешественников, на эту территорию начнут приходить торговцы. Если бы он мог как-то с ними связаться...

Но эта искорка интереса к будущему потухла почти в тот же миг, что и зажглась. Играть роль торговца кубками, будучи агентом проекта, было одно дело, и совсем другое — прожить в этой роли остаток жизни.

Росс стоял у костра, глядя на море — в ожидании сигнала, который, он знал, уже никогда в жизни не увидит. И вот острое, как копье в спину, нагрянуло нападение.

Удар не был телесным — внезапно в глазах покраснело, он почувствовал в голове разрывающую боль, давление, такое ужасное, что он не мог пошевелиться. И тотчас же понял, что у него за спиной притаилась смертельная опасность.

Росс изо всех сил старался освободиться от этой хватки, повернуть голову, взглянуть в лицо опасности, которая подстерегла его на этот раз. Все опасности, что он ранее встречал за свою короткую жизнь, были земными; эта же могла быть только внеземного происхождения. Эта странная битва была поединком одной воли с другой! То же бунтарское чувство против власти, которое господствовало над ним в отрочестве, которое привело его в этот проект, сейчас укрепило его решимость противостоять этому нападению.

Он как раз собирался повернуться; собирался посмотреть, кто же там стоял. Собирался! Дюйм за дюймом Росс медленно поворачивал голову, хотя пот ручьями стекал по его обожженному и избитому телу, а каждый вдох давался с трудом. Краем глаза он уловил берег за камнями; на полоске песка никого нет. Над головой исчезли птицы — как будто они никогда не существовали. Или как будто их смел одним махом какой-то истребитель, которому не нужны были никакие помехи.

Повернуть голову Россу удалось, и он решил развернуться всем телом. Левая рука потянулась, медленно, как будто передвигая что-то очень тяжелое. Его ладонь сжалась от боли, и он наслаждался этим, потому что боль пронзила тот покров принуждения, которым опутали его. Он специально прижался ободранной кожей к камню, сконцентрировавшись на острой пытке, прорезающей его руку. И пока он обращал внимание только на физическую боль, он чувствовал, что давление на него ослабевает. Собравшись с силами, Росс развернулся движением, которое было лишь тенью его давней кошачьей грации.

Пляж был все так же пуст, за исключением нескольких прибитых к берегу стволов деревьев, камней и других предметов, которые были здесь, когда он пришел. И все же он знал, что нечто притаилось, готовясь к внезапному нападению. Выяснив, что боль была для него средством обороны, он решил использовать этот шанс. Если они и возьмут его, то только после того, как одержат над ним верх.

Даже приняв это решение, Росс не без любопытства осознал, что сила, нависшая над ним, ослабевала. Как будто его противники были удивлены то ли верными действиями в последние секунды, то ли его решительностью. Росс ухватился за это удивление, добавив его к арсеналу своего невидимого оружия.

Он наклонился вперед, все еще потирая израненную руку о камень, как надежную подмогу; взял засохшую ветку и бросил ее в костер. Он уже как-то раз использовал огонь, чтобы спастись, и был готов и даже рад сделать это еще раз, хотя в то же время другая его часть съеживалась от того, что он задумал.

Держа импровизированный факел на уровне груди, Росс взглянул сквозь него, обыскивая сушу от края до края в надежде заметить хотя бы слабый след врага. Несмотря на огонь и свет, которые он держал перед собой, из-за сумерек вдали ничего не было видно.

Грохот прибоя за его спиной заглушил бы даже шум марширующей армии.

— Давайте, поймайте меня!

Он с размаху швырнул гонящую головню прямо в прибитые к берегу обломки на песке. Не успел еще пылающий факел упасть на скрюченные, выгоревшие на солнце корни мертвого дерева, как он уже схватил вторую головню.

Он стоял в напряжении; второй факел вспыхивал в его руках. Тугие тиски чужой воли, которые сжали его так сильно всего минуту назад, ослабевали, медленно исчезая тонкой струйкой, как вода. И все же ему не верилось, что этот мелкий оборонительный ход так отпугнул его невидимого противника, что тот отступил без боя. Скорее, это было послабление борца, подбирающего более беспощадную хватку.

Факел в руке Росса — вторая линия его защиты — был оружием, которое он не склонен был пустить в ход, но применил бы, если бы его вынудили. Он безжалостно вплотную прижимал руку к камню — и как напоминание, и как стимул.

Среди засохших деревьев, там, где приземлился первый факел, искрился и трещал огонь, отбрасывая мерцающий свет в нескольких ярдах от того места, где он стоял. В сумраке надвигающегося шторма его это радовало. Лучше, чтобы они перешли в открытое нападение, пока не разразился ливень.

Когда мелкие брызги, задуваемые с моря на берег, попали ему на спину и плечи, Росс укрыл собой факел. Если будет дождь, он потеряет и то небольшое преимущество, которое давал ему огонь, но тогда он встретит их как-нибудь еще. Они не сломают его и не смогут его взять, даже если ему придется для этого броситься в море и плыть в холодных, хлещущих северных волнах до тех пор, пока он уже не сможет пошевелиться.

И снова на Росса напала воля со стальными краями, пробуя его на прочность, атакуя его ум. Он взмахнул факелом и направил палящее дыхание пламени на руку, опирающуюся о камень. Не в силах сдержать вопль протеста, он и сам не знал, хватит ли ему стойкости повторить такой поступок.

Он снова одержал верх! Давление исчезло с каким-то щелчком, будто отключили электричество. Сквозь красный занавес пытки Росс почувствовал удивление и недоверие. Он не осознавал, что в этой странной дуэли он использовал и свою силу воли, и всю глубину проницательности, которой обладал, даже не подозревая об этом. Своей отвагой он нанес противникам такой вред, какого физическое нападение никогда бы им не причинило.

— Ну же, идите и возьмите меня! — снова кричал он пустому берегу, туда, где сгущались сумерки, где ничего не шевелилось и все же притаилось нечто живое и думающее. В этот раз в голосе Росса был не просто вызов — в нем звучала и нотка триумфа.

Брызги хлестали его, покушаясь на его огонь, на головню, которую он держал. Что ж, пусть морская вода потушит его! Он найдет другой способ бороться. В этом он был уверен и чувствовал, что они там тоже это знали — и были встревожены.