Андрэ Нортон - Звёздные изгнанники

Ящики, одни с живой растительностью, другие с мертвой, бесконечная шеренга, и это только вдоль одного прохода. Дальнего конца я не видел, потому что...

Я помигал, протер стекла бинокля и снова поднес их к глазам. Да, в дальнем конце есть какой-то предел -- но не стена. Скорее густой туман, как будто там рождаются облака, отрываются от массы, которая начинается на уровне пола.

И...

Я попятился вдоль ряда. Это не воображение! Мое зрение приспособлено к далеким расстояниям. Туманная масса движется — к нам!

И в то же мгновение я прижался спиной к ящику — меня чуть не сбило с ног огненное кольцо вокруг горла. Бинокль выпал из руки, я попытался сорвать цепочку. Но шокер не выпустил.

С этим кольцом огня, пожирающим мою плоть, я перестал быть Бартом с’Лорном. Стал тем, кто сражается с чем-то невидимым, неслышимым, неосязаемым. Я должен идти вперед, это необходимо. Я превратился в...

В пищу?

Понимание вызвало такой шок, что я разорвал узы, стягивавшие сознание. Собрался с силами, повернулся и, пошатываясь, качаясь из стороны в сторону, ударяясь о ящики, побрел назад.

Цепочка на ощупь не кажется горячей, но на коже царапины: это я стремился сорвать ее.

— Барт?..

Илло держалась рукой за край ящика, мертвые растения при ее прикосновении рассыпались в пыль.

— Барт!..

Глаза у нее огромные, и смотрит она на меня так, словно мое лицо превратилось в чудовищную маску. Потом она буквально прыгнула мне навстречу, схватила обеими руками, а я продолжал отчаянно срывать цепочку.

Это Илло... Илло... не чудовище... с открытой в реве пастью. Темные волосы, светлые волосы, одно лицо поверх другого, потом все исчезло. Я схожу с ума... весь мир вращается вокруг меня, принимает одно обличье, сливается с другим, потом с третьим...

Старая карга! Нет, она молодая — молодая и злая, и во рту зубы, готовые рвать мою плоть. Нет, она старая... в злобных горящих глазах злое знание, а в руке нож, как тот, что уже впился мне в горло.

Она ведет всю свору. Я должен бежать... кулаком я изо всех сил ударил ее по лицу. Лицо исчезло. Я могу бежать — бежать к тем, кто ждет меня... нуждается во мне.

Все равно что бежишь против течения, а вода поднимается все выше и выше. Я иду вброд. Вода достигла колен, поднимается до бедер. Но я ее не вижу! Я выбросил обе руки, пытаясь убрать невидимое. Руки ничего не встретили. Но оно по-прежнему здесь, цепляется за меня, удерживает, чтобы меня могли схватить.

Они... они повсюду! Спасения нет! Сердце бьется отчаянно, оно стремится вырваться из грудной клетки, проложить собственную тропу в моем теле. Боль в горле — голова откидывается назад; должно быть, удавка медленно стягивает горло.

Я закричал, как зверь:

— Альманик! Альманик!

Он где-то здесь. Я верен ему... я передал призыв нашим родичам... выполнил приказ... и потому он должен мне помочь.

Туманный прибой — вал мертвого тумана — он катится ко мне. Пища — проклятые твари нуждаются в еде. Они забирали, забирали... и забирали...

— Альманик!

Трудно удержаться на ногах в этом прибое. Я уже вижу их впереди — защитников, — я должен добраться до них раньше, чем закроют ворота... должен!

А эти... кишат у ног, ползут по бокам. Это их место, и они это знают. Твари, которых они произвели в своей дьявольской тьме, тянут ко мне свои щупальца.

Меня схватили, отдернули — не за веревку вокруг шеи, что-то крепко обвилось вокруг пояса, стиснуло с такой силой, что красный туман боли закрыл все вокруг.

— Альманик! — крикнул я в отчаянии. Ворота закрываются, а я стою на коленях. Никто не посмеет выйти и прийти мне на помощь. Слишком их мало, они все необходимы, чтобы охранять святилище. Чтобы принести себя в жертву, если понадобится. Я вижу, как подходит к концу последняя надежда.

Но пожиратели не получат меня! Или получат тело, когда мне уже будет все равно. Ключ — ключ жизни. Он у меня в руке.

— Уллагат ну плоз...

Эти слова одной своей интонацией приведут меня к концу. Они получат меня, но получат то, что им бесполезно... Ведь им нужна живая плоть!

— ...фа стан...

Я должен вспомнить! Почему нужные слова исчезают из памяти? Я помнил их с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы носить ключ мужчины и воина.

— ...фа стан...

Но что дальше? Сила Четвертого Глаза, что дальше? Я должен вспомнить! Вспомнить немедленно, прежде чем меня схватят, свяжут, утащат, чтобы утолить свой дьявольский аппетит.

— ...стан дай ки...

Вот снова приходит — я должен удержать. Смутно я сознавал, что плечо мое ударяется о какую-то преграду, о стену... вокруг отвратительное зловоние разложения... пояс сжимают все сильнее, боль горячими пальцами врывается в сознание... не могу вспомнить. Должен!

— ...ки нен пла...

Кто-то зовет меня. Не из Внешнего Отряда. Все они давно ушли, ворота закрылись.

— Барт!..

Я затряс головой. Это слово меня тревожит... Это имя... да, имя. Но оно не имеет смысла! Я должен вспомнить...

Мою талию выпустили. Я упал лицом вперед и ударился обо что-то твердое. Не могу вспомнить... я был мясом, предназначенным для полулюдей! В последней надежде поискал пластинку на горле. Если бы только вспомнить! Но вместо этого я погрузился во мрак — возможно, Сила все-таки милосердна и я получу смерть без ритуала. Это была последняя мысль перед полным погружением во тьму.

Я двигаюсь, но не иду — скорее полусижу-полулежу на спине какого-то животного. Туман — мой разум затянут облаком. Я не могу думать. Кто я? Крепость пала, и полулюди высвободили растительную смерть — страшно накормили ее. Нет! Я не смею думать! Хочу оставаться во тьме — в пустоте отсутствия памяти и сознания!

Тело, которое несут куда-то, оно не мое. Я хочу освободиться от него! Освободиться...

Я попытался пошевелиться и понял, что я пленник. Я связан. Полулюди схватили меня!

Но тут со лба начала распространяться прохлада, прогоняя огонь, который пожирал меня изнутри. Я услышал откуда-то очень издалека повторяющиеся ритмичные звуки. Звуки? Слова? Слова, не имеющие значения, чуждые слова. Полулюди обездвижили меня своими словами-заклинаниями, как связали живыми веревками. Я попытался закрыть сознание для этих слов и уберечься от зла, которое они мне принесут. Как звучит защитное заклинание? Не могу вспомнить! Оно исчезло, его отняли у меня, и, безоружный, теперь я пленник. А звуки продолжаются.

— Вернись... Барт, Барт, Барт... вернись!

Прохлада растеклась по голове, утешая, смиряя хаос в сознании, который не дает мне думать.

— Вернись — ты Барт с’Лорн! Ты Барт с’Лорн! Проснись и вспомни! Вернись, Барт с’Лорн!

Барт — это имя. Когда-то я его знал. Где и когда? Кто это был? Товарищ по оружию? Родич? Кто... кто?..

Если бы я мог вспомнить, кто такой Барт, у меня был бы ключ... Ключ... У меня был ключ... Ключ! Цепочка, которая на мне! Но она моя... я получил ее, когда стал мужчиной, достиг возраста службы... я мог служить...