Руслан Михайлов - Пылающий лед

Еще одна сфера с гулким рокотом подкатилась к лорду, и цветом она в точности повторяла цвет одеяния Пробудившегося — багрово-красный с огненными сполохами на матовом стекле.

На этот раз старый лорд вглядывался в сферу гораздо дольше, а когда перевел взгляд на скрытое капюшоном лицо Первого Раатхи, то благоговейно прошептал:

— Риз Ван Гросс… Риз Мертвящий…

Как ни удивительно, но ни одна из двух моих карт не подвела. Более того — отображенное устье небольшой, но глубоководной речушки оказалось именно там, куда указывали карты. Видимо, канцелярские писаки не додумались или не осмелились поиграть в бога, исказив или вовсе стерев крупные географические объекты. Да… эта их оплошка радовала и позволяла мне с большим доверием относиться к карте. Вот только толку с этого оказалось ни на грош и радовался я зря. Скорее следовало горевать о своей непроходимой тупости и прислушаться к мудрым словам Рикара.

Что толку с судоходной реки, если она скована толстым слоем льда?

Впрочем, надежда умирает последней — очень уж сильно я хотел как можно дольше не сходить с относительно безопасного судна. Потому и решили добраться и убедиться в этом своими глазами.

Мрачно полюбовавшись на забранное неприступной ледяной броней устье реки, я вновь уставился на карту и после короткой, но оживленной дискуссии с Рикаром, мы определили дальнейший маршрут. Понявший меня с полуслова Мукри задал кораблю новый курс, и, подгоняемые порывистым зимним ветром, мы направились на восток, идя вдоль берега, но не приближаясь слишком близко.

Еще через пять дней мы оказались в нужной точке — отсюда наше поселение находилось точно на севере. И с этого места успевший стать родным корабль становился бесполезным.

Под горестное причитание пиратов, не желавших оставлять корабль, мы споро перегрузили все содержимое трюма на берег, где разбили лагерь и принялись сооружать волокуши из жердей и парусины. Тикса в одиночку выкопал здоровенную яму рядом с приметным камнем, похожим на уставленный в небо каменный палец. Туда мы аккуратно сложили наполненные вещами бочонки и вновь засыпали тайник землей и снегом. Эти хлопоты заняли целый день и часть утра, но к полудню мы наконец выстроились в куцую цепочку и тронулись в путь, оставляя за спиной стоящий на якоре корабль со спущенными парусами. Мукри постарался закрепить покрепче каждую снасть и поставить корабль носом к ветру, и хотя я ему не мешал, но и не питал иллюзий по этому поводу — одна хорошая снежная буря и от корабля не останется ничего, кроме прибитых к берегу обломков. Пока не судьба обзавестись нашему поселению собственным корабликом, если только Создатель не явит свою милость и не сохранит утлый кораблик до того момента, когда реки избавятся от ледяного панциря.

Мы шли уже девятый день, упорно преодолевая снежные равнины и леса, придерживаясь выбранного маршрута — точно на север. Только когда на пути попадался овраг или глубокая лощина, нам приходилось сворачивать в сторону и делать солидный крюк. И не только из-за крутых и обледенелых склонов, но и из-за огромного количества снега, скопившегося за почти закончившуюся зиму. Снеговая подушка была настолько толстой, что достигала высоты двух человеческих ростов. Мои спутники, с натугой разворачивая тяжело нагруженные волокуши, больше похожие на сани, зло ругались, а я лишь улыбался, на ходу отмечая на пестрящей белыми пятнами карте очередной овраг, тщательно указывая глубину и примерную протяженность. За девятидневное путешествие я изрядно пополнил карту и свою книгу для заметок новыми отметками и ориентирами.

Место, где мы схоронили под землей большую часть золота, серебра и остальных вещей с острова Гангрис, я отметил жирным крестом, и теперь Мукри называл кусок пергамента не иначе как «Карта сокровищ» и тщательно следил, чтобы я не потерял ее по дороге, и поминутно интересуясь, не обронил ли я карту. Этим он навлекал на себя гнев Рикара, но не сдавался и продолжал свою заботу. На третий день пути я сдался и, подозвав Мукри, отдал ему карту на хранение, чем вызвал бурю восторгов и клятв в своей вечной верности. Теперь, когда мне нужно было сделать очередную отметку или свериться с маршрутом, приходилось стоически ждать, пока бывший пират тщательно осматривается по сторонам, лезет за пазуху, достает тряпичный сверток и бережно разворачивает его. Зато я избавился от поминутных вопросов, не посеял ли я невзначай карту.

Но, как оказалось, обрадовался я рано — Тикса возмутился не на шутку такой моей недальновидной тупостью и с пеной на губах принялся доказывать, что если уж кому и следовало доверить «оченно важный карта с сокровище», то именно ему, как представителю славного народа гномов, всегда славившегося своей надежностью и неподкупностью. При этом он не забыл упомянуть, что яму под тайник рыл именно он, и что это еще один немаловажный довод в его пользу, и что уж никак нельзя было доверять такой важный документ какому-то безбородому морскому бродяге-висельнику. Я мрачно выслушал высказывания гнома, принял во внимание горячие возгласы Мукри, немного подумал, а затем кивнул стоящему у меня за плечом Рикару. На этом противостояние Подгорного народа и Морского братства закончилось раз и навсегда — и тот и другой получили тяжеловесные плюхи от злобно рычащего здоровяка и разбежались кто куда, под разъяренные вопли Рикара, что ежели кто еще раз рискнет побеспокоить господина такой ерундой, то он самолично коротышку растянет до нормальной длины, а пирата сплющит в лепешку. Как и следовало ожидать, больше меня никто насчет карты не беспокоил.

Впрочем, я отнесся к происходящему без обычной своей мрачности. Да и мое настроение в последние дни становилось все лучше. Раздражительность и подавленное состояние бесследно исчезли, а в моем сердце появилась надежда. И все благодаря одному-единственному факту — я нашел книгу, за которой Кассиус Ван Лигас плавал на большую землю. Книга хранилась в искусно скрытом каменном тайнике в одной из стен подземного кабинета. И мы бы нипочем не нашли его, если бы не Тикса, который, едва попав внутрь, моментально обнаружил скрытую в стене нишу и пренебрежительно выпятил губы, буркнув, что в таком плохоньком тайнике он бы не рискнул хранить даже старые подштанники. Не обратив внимания на его слова, я лишь с благодарностью хлопнул его по плечу и выхватил из тайника единственную лежавшую там вещь — великолепно сохранившуюся книгу в черном кожаном переплете. Не было даже намека на название, но зато густо исписанные страницы с многочисленными пометками, сделанные уже знакомым мне почерком Кассиуса, дали четко понять — это оно. То, ради чего мы преодолели все тяготы путешествия. Мой шанс на исцеление от ледяной напасти.