Пол Макоули - Дитя Реки.Корабль Древних. Звездный Оракул

Тамора сидела на палубе полубака и демонстративно не смотрела на веселящихся купальщиков.

Йама уплыл далеко. Он нашел заросли ламинарии и закутался в ее прохладные скользкие пряди. Этому трюку он выучился еще в детстве. Наполненные газом водоросли будут держать его на воде без всяких усилий. На сверкающей глади воды силуэт корабля выглядел маленькой черной кляксой; Йама мог бы закрыть его одним пальцем.

Мысли юноши обратились к городу его детства, скоро корабль будет проходить мимо, Йама мог бы сойти, вернуться в замок и зажить прежней безмятежной жизнью. Жениться на Дирив. Конечно, это смешанный брак, но они все равно будут счастливы. Он не станет возражать, если она забеременеет от мужчины своей расы, и вырастит ее детей как своих собственных.

Но подобные мысли — не более чем пустая фантазия. Он не может вернуться домой. Не может претворяться, что все вокруг не изменилось. Что сам он не изменился. Удивительно и пугающе.

Он ощущал вибрацию черной машины где-то за пределами обитаемого мира. И, даже сейчас, плавая среди густых водорослей, он чувствовал, что под ним собираются машины, видел сквозь слой чистой воды, как по красным пескам ложа реки движутся странные создания с тускло-серебристыми панцирями и длинными членистыми хвостами. Он опустил голову в воду и долго всматривался в это бесконечное собрание, потом снова перевернулся на спину и стал смотреть на далекий корабль, думая о Дирив, Эолисе и обо всем, что оставил в городе своего детства, наконец развернулся и медленно поплыл к кораблю.

Когда Йама поднялся по трапу, Тамора даже не повернула головы. Нагретые доски палубы на полубаке жгли ему ноги, вода, стекая с мокрого тела, лишь несколько мгновений лежала темными пятнами и тут же высыхала.

Помолчав, Тамора сказала:

— Я лазила на мачту. У самого горизонта какое-то пятно. Как будто горит что-то очень большое. Я не понимаю, в чем там дело.

Йама вспомнил, как Лоб и Луд подожгли корабль, чтобы отвлечь внимание в ту самую ночь, когда его похитил доктор Дисмас.

— Может быть, это галиот или карака, на которую напали пираты, — высказал предположение Йама.

— Значит, на войне дела хуже, чем я надеялась, раз вражеские рейды доходят до этих мест.

— Тут всегда были пираты, — возразил Йама. — Они живут среди плавучих островов на самой середине реки.

Тамора упрямо покачала головой:

— Все пираты отправились на войну. Там добыча богаче и легче.

Йама потянулся к ее бритой, изрезанной шрамами голове, но не дотронулся, удержав руку в последний момент.

— Я тебе не верила, — бросила Тамора. — Не хотела верить.

Йама понял, о чем она.

— Я ведь не изменился, Тамора. Я по-прежнему не хочу ничего иного, чем когда встретил тебя в первый раз. Как только я найду своих соплеменников, я хочу отправиться на войну и сражаться изо всех сил.

— Изо всех сил! — Она наконец повернулась к нему и посмотрела снизу вверх. — Я думала, что ты монстр. Так они мне сказали, пока я сидела в келье. Они говорили, что я могу быть беременна от тебя, носить твое семя. Они меня обследовали.

— Прости, Тамора, я не знал. Очень жаль.

— Нет! Это мне жаль. Я проявила слабость. Позволила этим скотам влезть себе в голову. Это не ты поместил чудовище у меня внутри. Это они! И с тех пор оно все время шепчет у меня в мозгу. Знаешь, я всегда знала про тебя правду, просто не хотела ее принять. Вот эти скоты и воспользовались, влезли мне внутрь. Больше этого не случится.

Внезапно она бешено развернулась и плашмя бросилась на палубу. Движение было таким молниеносным, что Йама не успел среагировать. Тамора поцеловала его ноги, подняла голову и произнесла:

— Я в тебя не верила. Но теперь верю. Верю, что ты способен творить чудеса. Я буду служить тебе, не щадя жизни. Только позволь!

Йама поднял ее на ноги, испытывая смущение и неловкость.

— Мы будем сражаться плечом к плечу, как собирались, — воскликнул он.

Тамора наконец решилась посмотреть ему в глаза.

— Об этом я и говорю.

— Разумеется, против еретиков.

Но он ответил так быстро, что оба почувствовали: сказано по привычке, не по убеждению.

Тамора спасла положение.

— Понятно, — сказала она. — Как всегда.

Элифас говорил:

— Когда я был совсем молод, то много занимался этим вопросом. Уже тогда я пришел к выводу и не вижу причин менять свое мнение сейчас — существуют три категории чудес.

Старик сидел с Йамой и Лорквиталь на квартердеке в тени гудящего паруса. Ночью вновь поменялся ветер, сильно задувая с верховий в сторону дальнего берега. Корпус «Соболя» с ревом рассекал волны. Воды реки до самого горизонта играли ослепительными бликами. Белые барашки, будто снежной порошей, усеяли всю бесконечную даль. Справа по борту, в пятидесяти лигах, бушевала гроза. Над тяжелыми пурпурными облаками то и дело сверкали молнии, и по водной равнине неслись отдаленные раскаты грома.

Элифас загибал длинные тонкие пальцы, отсчитывая предполагаемые категории чудес.

— Можно говорить о явлениях, противоречащих законам природы. Например, если в полдень солнце не двинется вспять, а продолжит свой путь на ту сторону реки. Бывают явления, которые в природе вполне возможны, но именно в данном порядке — никогда. Например, умерший возвращается к жизни или Око Хранителей восходит в то же время, что и Галактика. Ну, и еще явления, происходящие естественным путем, но которые в случае чуда возникают в отсутствие естественных побудительных сил. Например, если бы этот прекрасный корабль мчался вперед без ветра в парусах и без течения под килем. Таким образом, мы видим, что большая часть чудес — процессы вполне естественные, но не имеющие естественных причин или порядка событий.

— Что касается меня, — заявила Лорквиталь, — то я не верю во всякие сверхъестественные случаи. На берегу говорят, что матросы суеверны. Но на самом деле мы просто осторожны, ведь на воде нельзя ничему доверять. Мне кажется, чудеса происходят потому, что люди на них надеются. В основном только очень верующие утверждают, что видели чудо. И это естественно. Ведь именно они получат от него максимальную выгоду, даже если сами того не осознают. Лично я полагаю, что, если кто-то объявляет, что видел чудо, он скорее всего просто ошибается.

Элифас кивнул:

— Все, что ты говоришь, сестра, справедливо. Самая сложная проблема с чудесами, это не пытаться их объяснить. Труднее всего доказать, что некое событие является чудом, а не простым проявлением законов природы или древней технологии. Доказать, что это не хитро подстроенный трюк и не иллюзия, основанная на добровольном согласии аудитории ей поддаться. В древние времена существовали театры для разума. Там зрители могли обследовать фантастические миры, где чудеса происходили как нечто само самой разумеющееся. Примерно как в театре марионеток. Ведь куклы там могут летать, глотать огонь, восставать из мертвых. Но ведь это не чудеса. Это иллюзии.