Элизабет Вон - Военный трофей

Еда и забота пробудили людей, и с чужой помощью большинству удалось обмыться. По крайней мере, эти болваны снаружи не переставая носили горячую воду. Я вынесла целую груду грязного белья на улицу. Блондинка предложила мне помочь, но я промолчала и просто указала на груду. Они поняли намёк.

Рыжеволосый паренёк возник передо мной, когда я чистила раненое предплечье.

— Я закончил, воин. Я оставил… э-э-э… немного булочек и каваджа, хотя они уже остыли.

— Я не воин, — рассеянно ответила я. — А целитель.

Его глаза внезапно расширились.

— Вы военный трофей.

Я залилась краской, но продолжила работать. Мой пациент, однако, вздёрнул голову и уставился на мальчика.

— Трофей?

— Лежите спокойно, — рыкнула я. Он подчинился, больше не выражая протеста.

Парень склонился над моим плечом и вытянул длинную шею.

— Что… м-м-м… вы делаете?

— Очищаю раны. Они загноились.

Это была худшая из ран, и меня волновало состояние этого человека.

Мальчик не отошёл.

— Откуда вы собственно это знаете?

— Запах.

Он втянул воздух через нос и поморщился от отвращения.

— Этот?

Я кивнула и наложила повязку.

Мальчик, казалось, задумался на минуту.

— Я должен вернуться, меня будут искать. Я приду позже, с супом и хлебом. — Он сделал шаг в сторону, а затем обернулся. Его карие глаза задумчиво уставились на меня. — Вы как бы ни похожи на жрицу-воина.

— Я целитель.

Он выглядел смущённым, но все равно улыбнулся.

— Я… м-м-м… могу задать вопрос? Вы не возражаете?

— Конечно, я отвечу на все твои вопросы. — Я изучила его нетерпеливое лицо и не сдержала улыбку. — Как тебя зовут?

— Я Гил. — Он усмехнулся. — Я вернусь с ужином.

И он ушёл, насвистывая себе под нос.

Наконец, мы закончили. О каждом позаботились: всех согрели, обмыли и накормили. Время начать последнюю тяжёлую работу. Я начала с дальнего конца палатки и пошла к выходу, осторожно беря каждый ночной горшок и выливая его содержимое в большое ведро, которое, судя по виду, служило для этой цели. Я взяла ведро за ручку и пошла из палатки, мимо бездельников, которые собрались у костров и старались выглядеть занятыми и невинными. Когда я вышла в первый раз, один из воинов подошёл ко мне, чтобы помочь, но я бросила на него гневный взгляд, и он сразу ретировался. Теперь они просто сидели и смотрели. Всякий раз как я проходила мимо, воины, казалось, всё ниже припадали к земле.

К тому моменту как я вышла из палатки с последним полным ведром, небо уже слегка окрасилось в розовые и жёлтые цвета. Я даже не крутила головой по сторонам, обращая всё своё уставшее внимание только на уборную. Небольшой шум отвлёк меня, я посмотрела в сторону и увидела, что все бездельники стоят по стойке смирно, а их лица белее снега. Я услышала кашель за спиной и резко обернулась. Слишком резко, что содержимое помойного ведра выплеснулось на мои штаны.

Весь в чёрной коже и броне, Кир восседал на своём боевом коне, наклонившись вперёд и придерживаясь за переднюю луку седла. Вид у него был сердитым и мрачным.

Я заморгала.

Он поднял бровь и заговорил спокойно и ровно:

— Кто хочет мне объяснить, почему военный трофей чистит ночные горшки?

Я выпрямилась, на этот раз, стараясь не пролить ведро.

— Эти брэгнекты не достойны такого задания.

Все затаили дыхание за моей спиной. Я проигнорировала их.

Я развернулась и направилась в уборную, чтобы выполнить свою задачу.

Нужно обязательно спросить у Жодена, что означает это слово.

Закончив свою работу и ополоснув пустое ведро, я повернулась и поднялась на холм. Кир все ещё сидел у палатки, а вот воинов нигде не было видно. Он спустился на землю, передал поводья стражнику и без слов последовал за мной в палатку.

Я остановилась на секунду посмотреть на свою работу. Палатка пахла свежестью и чистотой, а люди отдыхали в комфорте. Кир прошёл мимо меня и заговорил со своими людьми, непринуждённо проходя мимо коек. Я подошла к табурету, рядом с которым стояли имеющиеся лекарства, и начала перебирать их. По крайней мере, именно эту деятельность я симулировала, а сама наблюдала за своим хозяином. До этого мне не выпадала шанса хорошо его разглядеть. Ну, кроме утра. Моё лицо нагрелось от этой мысли. Он шёл по палатке без всяких церемоний и формальностей. Даже встал на колени, чтобы переговорить с наказанным воином.

В то время как движения других воинов выглядели вышколенными и могучими, он казался совсем другим. Здесь присутствовала плавность, изящество, которого я не замечала ранее. Как он схватил руку этого больного, как склонил голову и слушает другого. В один захватывающий дух момент он улыбнулся в ответ на реплику, и его лицо смягчилось и стало небесно прекрасным.

После этого моя роль сексуальной рабыни стала казаться ещё более дикой и абсурдной. Вокруг такие женщины: высокие, сильные… фигуристые. Когда такие воительницы расхаживают по лагерю, кому может понадобиться шатенка-коротышка с… ну… не самыми хорошими формами?

Кир закончил, встал и посмотрел по сторонам. Я уставилась на различные бутыли и фляги, понятия не имея, что в них содержится. Он подошёл ко мне, и тут до меня внезапно дошло, что я ослушалась Маркуса. Кир приблизился — я встала, но не подняла головы.

— Люди, которые принесут ужин, позаботятся об этих больных.

Я быстро подняла глаза и нахмурилась.

— Другие люди, не те, что были здесь раньше. — Кир осмотрелся. — Нас ждёт ужин.

Он приподнял полог и пропустил меня вперёд. Я замерла и посмотрела на него. Он все ещё уклончиво смотрел назад. Я не увидела гнева на его лице.

Я вышла на улицу и подождала, пока Кир заберёт лошадь. Наверное, он поедет верхом, но он взял поводья и пошёл рядом со мной. Я немного отстала, но он остановился, желая идти со мной ногу в ногу. Затем он сморщил нос. Лошадь фыркнула и затрясла головой. Кир встал с наветренной стороны, и мы продолжали путь.

Я откашлялась.

— Я навестила Симуса. Он уверенно идёт на поправку.

Никакого ответа. Я продолжила:

— Он хочет встать и пойти, но думаю, я убедила его поберечь ногу день-другой.

Все ещё никакого ответа. Я вздохнула и решила помолчать. Солнце почти закатилось за горизонт, цвета ночного неба утопали в темноте над нашими головами. Мы приближались к палатке Кира, и я все больше начала волноваться. Наконец, я не выдержала и прямо спросила:

— Ты меня накажешь?

Тишина.

— Одного из воинов избили и бросили лежать в палатке, — нервно рассказала я, боясь тишины. — Я не могла пройти мимо. Этим людям нужен был уход, но у них не было никого, никто им не помогал, никто не заботился о… — Я увидела лицо Кира, и мой голос сорвался и затих.

— Маркус забеспокоился, когда ты не вернулась. Он послал за мной, и я отправился на твои поиски. Нехорошо терять военный трофей в первый же день. — Голос был тих, лицо непроницаемо.