Оксана Демченко - Мир в подарок. (Трилогия)

– Обманул, – устало выдохнул Дари.

– О благе рода позаботился, – назидательно возразил Апи. – А ты подумай, что с ней сделает Шинай, если упрешься. Он очень на это рассчитывает. И за нож Айгэ одаренная малышка сполна расплатится, и за унижение проигрыша этому ее безродному пастуху. И за руку, помятую бешеным скакуном нашей победительницы. Иди, сынок. У тебя есть время, солнце еще высоко. Вот только выбора у тебя нет.

Апи рассмеялся сгорбленным плечам мужчины и его загнанной вглубь ярости, выбелившей костяшки пальцев. Пусть бесится, смотреть приятно: игра–то проиграна. Станет чудить, девочку оставит беззащитной. Будет молчать – жену любимую жестоко унизит, без единого предупреждения введя в дом молодую. Кстати, надо дать знать красавице, отказавшей его пятому сыну, что тут вытворяет старший, ее любовь вопреки здравому смыслу, воле отца и всем ухищрениям Апи. Самое время!

Дари сидел на пороге юрты и обреченно ждал заката. Он надеялся, что маленькая Ильсай догадается выйти и отказаться, еще можно. Это он не должен пересекать круга войлока и резать «пояса невесты». Такой у илла обычай: разрежет и войдет – признает женой. Как он мог, зная старого шакала, так глупо попасться и подвести девочку.

Шинай со своей сворой подошел на закате. Два десятка бойцов с пьяным азартом в глазах. Они желали крови. А Дари, вот ведь глупость, даже не взял саблю, на празднике не принято звенеть оружием.

– Знаешь, братец, я ее страстно люблю и готов оспаривать в поединке, – высокопарно заявил достойный сын Апи. И добавил с усмешкой: – Моя сабля против твоего кинжала, честный спор.

– Увы, в другой раз, если доживешь по недосмотру, – холодно сообщил неприятно спокойный тихий голос. – Без меня мою невесту воруете? Редкая по безрассудности глупость. Достойная зарубки на долгую память.

Дари вздрогнул. В селении никто не пойдет против Апи. Да и чужие его злой нрав ведают. А этот сидит на спине коня, явно принадлежащего роду битри, и выглядит убийственно спокойным. Даже клинка не достал из ножен. Против двух–то десятков бойцов, и от шатров идут новые люди. Безумие! Но вдвоем быть безумными куда приятнее, чем в одиночку. Он рассмеялся и встал, разминая плечи.

Чужак прищурился, мягко скользнул наземь и буквально исчез. Только воздух взволновался, ведь гость, кажется, при движении не успевал бросить тень, достигающую земли.

Снова стоит, уже рядом, такой же спокойный и неподвижный. Дыхания не сбил…

Зато Шинай медленно садится в пыль, недоуменно глядя на распоротую рубаху. След трех лезвий метит его вспоротую кожу – рваные раны от лба до живота. Глубоко, но не смертельно. И не только его! Да как можно успеть стольких? Завизжал младший из бойцов, боль прорвала преграду изумления и ударила сознание. Второй охнул и неловко опустился на колени, склоняя голову. Третий зашелся криком и подавился им.

Дари глянул на чужака и тоже перестал дышать. Не ножи. Когти, длинные, острые, окровавленные когти на обеих руках. Встряхнул кисти резко, сбросил капли и шевельнул пальцами, втягивая живое оружие.

– Демон, – обреченно охнул самый догадливый из своры Шиная.

– Доигрался Апи с лошадками, – прошептал второй в ужасе.

– Не хочу омрачать покой Миратэйи вашими смертями, – так же тихо и без выражения прошелестел демон. – Но на счет «три» здесь, на всем пространстве, что я могу видеть, оглянувшись в любую сторону или обойдя юрту, должно быть тихо и пусто. Или, – он чуть усмехнулся, – станет просто тихо. Раз… н–да, тихо у них не получается… ты–то как влип в это, мягко говоря, дурное дело?

– Хотел предложить дружбу и попросить о помощи, – обреченно ссутулился Дари. – А этот шакал умудрился всё перевернуть. Небось спросил у нее, хочет ли пережить у нас непогоду. Как я не догадался предупредить!

– Ритуальные глупости для ловли наивных, – кивнул демон. – Второго смысла фразы ей просто не пояснили… Что стоишь, бери коня и домой галопом, шакал наверняка имеет повод мстить тебе.

Дари вздрогнул. Торопливо кивнул, взлетел в седло и умчался.

Вэрри повторно осмотрел пустой лагерь. Имя и страх – великая сила против трусов с нечистой совестью. Не вернутся. Точнее – уж явно не теперь решатся, будут копить силы, наивные. Или Апи попробует его заговорить своим длинным языком ядовитого змея? Ладно, не важно пока.

Вэрри усмехнулся, доставая кинжал и перерезая «пояс невесты». Теперь не отвертеться, и явно выбор времени его визита – шутка Великого, чтоб ему не грустить, вот вредный старик! Устроил любимой девочке помолвку, целое племя в прямых свидетелях. Теперь сложат легенду – неминуемо. Конец известен, все умерли в страшных мучениях, отрекаясь и проклиная свою прежнюю беспутную жизнь. Быстро в легендах люди делаются лучше. А в жизни они, увы, с такой скоростью чаще портятся. Впрочем, поживем – услышим, может, что новое сочинят?

Рука уверенно отогнула войлок полога. Он нырнул в темноту юрты. Охнул жалостливо, торопливо растряс меховой сверток, достал безвольное тело. Срезал ленту, удерживающую тряпку–кляп. Миру вырвало, она задышала резко и неровно, всхлипнула. Ничего, жива, уже хорошо. Успокоилась на руках, заулыбалась. И без сознания его узнает, глупый Одуванчик. Хочешь не хочешь – надо ее беречь всеми четырьмя лапами, сильнее, чем дракон в узоре его перстня.

Вэрри достал флягу, смочил платок и принялся протирать лицо и шею арагни, позвал ее по имени. Бесполезно. Потом фыркнул, вспомнив основной сказочный способ пробуждения спящих принцесс. До чего он дошел, солидный дракон, шестьсот семьдесят семь лет, чудовищная репутация похитителя восточных красавиц – в прошлом, правда, – а ведет себя, как мальчишка… Между прочим, хороший способ: и действенный, и приятный.

– Солнечный мой зайчик, ну разве тебя можно поймать? А ведь поймали, – виновато вздохнул Вэрри. – Очнулась?

– Ты не подумай, – испуганно зашептала Мира, – я никому тут ничего не обещала, они ужасные обманщики. А я, оказывается, очень глупая, дракон. Как ты только успел, я бы умерла к утру. Сильно сердишься?

– Раз «ужасные», значит, тебе полегчало, узнаю словечко Джами, – довольно отметил Вэрри. – Не сержусь, но только на тебя и только пока. Мира, заяц ты мой непутевый, нас с тобой Захра в пыль сотрет. По закону илла ты теперь мне жена. А мама твоя даже не в курсе!

– У нее новое слово – «в фарватере», кормчий научил, – довольно улыбнулась осмелевшая арагни. – Раз ты пока не сердишься, я страшное сразу расскажу. Захра плачет и полагает, я не такая красивая, как Джами, и для дракона совершенно не подхожу. Деяна меня не смогла провести через первое посвящение. А потом я упала духом, когда ты опоздал, и испугалась, что вообще не приедешь. Вот. Не будет у меня глаз.