Евгений ЧеширКо - По следам Домового

— Что, старый, думал я к тебе на удочку попадусь? — выкрикнул Радмир, обматывая веревку вокруг головы старика. — Слышал я про тебя, а вот видеть не приходилось. Никакой ты не Тимофей, а самый настоящий Боли-бошка. Не нравится тебе, как полынь моя пахнет?

Старик перестал шипеть, но теперь принялся неистово чихать, даже не сопротивляясь Радмиру.

— Покататься хотел на мне? А потом дружкам своим болотным на корм сдать? Знаю я тебя… Сейчас как придушу тебя твоей же удавкой. Знаю я, тебя только ею и возьмешь. Так что попался ты.

— Не бери грех на душу, сынок! — взмолился старик. — Не души! Что хочешь расскажу, только не убивай!

Радмир крепко схватился за второй конец веревки и сел на землю, вытерев со лба пот.

— Тебя придушить — греха не много будет. Говори, кто такой? Правильно я тебя разгадал?

— Верно, верно. Не Тимофей я. Это я так сказал, чтоб тебя с толку сбить. И про имя мое настоящее верно догадался. Боли-бошка я.

— Зачем хотел меня погубить?

— Не придушишь?

— Говори, подумаю.

— Договор у меня с упырем одним. Тут недалеко в лесу живет. Он места знает ягодные да грибные. Я ж человечину не ем, ты не думай! — замахал он руками. — Грибочками, ягодками питаюсь. А сам я старый уже их искать. Вот мы с ним и уговорились. Я ему — людей, он мне моей еды.

— А-а-а… Так это с твоим знакомцем мы вчера по лесу, аки жених с невестой бегали?

— Не знаю я. Может, и с ним, — пожал плечами Боли-бошка.

— И много ты уже душ своим кошелем угробил?

— Да ни одного пока…

— Вижу, что врешь. Придушу!

— Да не знаю я, не считаю я их. И вообще, тут места такие глухие, кто если и доберется, все равно вряд ли выйдет. А так хоть польза какая от них.

— Ну и гад же ты!

— А чего это я гад? — приободрился старик. — Чем мы хуже вас-то? Виноваты мы, что ли, что такими родились или стали? Сами друг дружке козни строите — и ничего! Ужиться никак не можете в своих деревнях. А мы вот тут живем. Это наша земля. Чего вам дома не сидится? Небось, к медведю в берлогу не полезете? Ума хватит, а к нам — пожалуйста. Да ладно б еще с добром, а то ведь леса наши вырубаете, зверюшек убиваете. Кто ж из нас добрее выходит?

— Ой, ты б про добро вообще рот не открывал, — поморщился Радмир.

— А я тебе еще раз говорю — не ем я человечину! Не пробовал даже ни разу! По молодости-то просто развлекался так — подкрадусь сзади, накину веревочку на голову и катаюсь весь день. А что такое? Скучно ж… Поболит голова у человека, да пройдет. И мне весело, и ему не сложно. А сейчас просто старый стал. Да и не я упырю этому договор такой предложил. Это он сам. Угрожал мне еще. Вот так-то. А вы вообще, хуже этого вурдалака, раз от вас даже Домовые уходят.

— Домовые? Ты их видел? — глаза Радмира расширились.

— А чего не видеть? Видел, конечно.

— Разговаривал?

— Не, они тут прошлись несколько дней назад. Я подошел, а они все хмурые какие-то, молчат все. Бурчат только: «На Беспутку, на Беспутку…» Как будто морок на них кто-то навел.

— Еще что говорили?

— Да всё, больше ничего. Поглядел я на них да пошел по своим делам. Я ж говорю — замороченные какие-то.

— Где эта поляна Беспутная, знаешь?

— Слышал, но сам не был ни разу. Они вон туда пошли, — старик махнул рукой в сторону высоких деревьев, — можно у упыря спросить, он по лесу шлындает, авось, знает?!

— Это ты у него сам спросишь, если доживешь, — огрызнулся Радмир и тут же добавил: — а вообще, только попробуй про меня кому-нибудь рассказать! Вернусь и уши твои сзади на узелок завяжу.

— Да понял я, понял…

— И что мне с тобой делать теперь?

— Отпусти, мил-человек! Я ж тебе зла никакого не причинил.

— Да если б ты не ползал, как уж по полянке, мои косточки уже б дружок твой обгладывал.

Старик виновато потупился и замолчал.

— Ладно, дед, живи. Жалко мне тебя чего-то, — Радмир вздохнул и принялся развязывать веревку, — только вот удавочку твою я с собой возьму, чтоб ты больше дел никаких не натворил. Тем более, мне еще возвращаться домой придется, а у вашего брата память короткая.

— А как же я жить-то буду?

— Вон туда пойдешь, между двух деревьев, откуда я вышел, шагов через сто малинник растет. Да и еще разные ягоды я там видел. Сам по пути пробовал. Вот тебе и еда. Понял?

Радмир смотал веревку и сунул ее в подобранную сумку.

— Всё, дед, пошел я. Может, увидимся еще.

— Ты не серчай на меня, сынок! Не от хорошей жизни я за дело темное взялся, — сказал Боли-бошка в спину уходящему человеку. Тот лишь махнул рукой и через минуту исчез под тенью деревьев. Радмир шел дальше.

Весь день прошел в поисках хоть какой-нибудь тропы, по которой можно было идти, не обдирая лицо и руки в кровь. Но чем дальше Радмир углублялся в лес, тем он становился гуще. Казалось, что даже зверей и птиц с каждой верстой становилось все меньше и меньше.

— Эх, не сгинуть бы мне тут, — вздохнул Радмир. — Столько сил оставить и пропасть без вести! Как-то это неправильно, что ли…

Очередная ветка хлестнула его по лицу. Отмахнувшись от нее, он огляделся по сторонам.

— Да куда ж я иду? Тут людей во веки веков, наверное, не было!

Парень остановился и потер иссеченные руки. Еще одна ветка легонько хлестнула его по спине. Тело, уже привыкшее к ссадинам, никак не отреагировало на очередное прикосновение, но волосы сами собой снова зашевелились на затылке. Радмир медленно запустил руку в сумку.

— А ты вырос, сынок, — послышался сзади хрипловатый голос, — со времени нашей последней встречи много годков уже прошло.

Радмир нащупал веревку, которую он забрал у Боли-бошки и, аккуратно вытащив ее, схватил за самый конец. Резко развернувшись, он попытался набросить ее на источник голоса, но рука так и осталась висеть в воздухе. Гибкая ветка молниеносно обвилась вокруг нее и приподняла так, что Радмир оказался в очень неудобном положении. Носки его сапог еле-еле доставали до земли.

— Вереск, отпусти его, — спокойно произнес невысокий старик, стоящий в нескольких шагах, — судя по всему, на пути нашего друга встречались не самые воспитанные представители нашего мира. Вот он и нервный такой. Отпусти.

Огромное дерево, мимо которого только что прошел Радмир, покачалось из стороны в сторону и ослабило хватку, опустив его на землю. Но ветка так и осталась лежать на его плече.

— Не помнишь меня? — улыбнулся старик.

— Тебя нет, а вот с дубком, кажись, приходилось встречаться.

«Дубок» не оценил шутку Радмира, и ветка стала медленно сжиматься вокруг его шеи.

— Да угомонись уже, Вереск! Что ты, в самом деле! — старик сдвинул брови и с укором посмотрел на живое дерево.

— А что-о-о-о о-о-он? — раздался глухой не то голос, не то скрип. Подняв глаза, Радмир различил на дереве некое подобие человеческого лица, из которого и выходил этот звук.