Тимофей Печёрин - Бремя чужих долгов

Сам Надзиратель, кстати, изменился тоже. Причем разительно. По тропе вышагивала белесая призрачная фигура, излучавшая тусклый холодный свет. И оттого выглядевшая в мире кровавых огней не менее чужеродной, чем я. При ближнем рассмотрении фигура напоминала скелет — такая же тощая, с выступающими костями и голым черепом, лишенным не только волос, но и кожи. Тем не менее, это был он. Догадаться можно было хотя бы по росту и нескладному телосложению. К тому же я подозревал, что никого другого мне здесь было не встретить. Во всяком случае никого, хотя бы отдаленно похожего на человека. Бр-р-р…

Надзиратель шел, зачем-то опираясь на посох — кривую и длинную палку. Еще он бормотал что-то вполголоса, словно беседуя сам с собой. И, кажется, ворчал или сетовал. Причем нетрудно было догадаться, на что.

Не скажу, что голос этого мерзкого существа был мне хоть чуточку приятен. Вовсе нет! Однако даже такой голос мог песнею зваться в мире абсолютной тишины. Каждый звук я здесь готов был с жадностью ловить. Вслушиваться же в слова, в их смысл, было необязательно.

На пару мгновений Надзиратель остановился, чтобы затем обернуться. Уж не меня ли почуял? Отступив, я скрылся в темноте, за ближайшим валуном. Да заодно успел разглядеть лицо бесплотного врага. В этом мире оно действительно оказалось лицом скелета: челюсти, не прикрытые губами, дыра на носу и пустые глазницы. В глазницах горели огоньки, оказавшиеся под стать окружающей обстановке — багровые, правда, тусклые. Вроде недогоревших угольков.

Никого не увидев, Надзиратель снова повернулся ко мне спиной и зашагал дальше. Я же продолжил следовать за ним, нарочито отставая на несколько шагов. И даже звуков при ходьбе не издавая, я все равно старался идти осторожно, едва ли не крадучись.

Не знаю, сколько мы так прошли друг за дружкой. Может, час… или два. А может, даже сутки — время-то под черно-красным небом почти не ощущалось. Устать же я не мог, ибо это привилегия существ из плоти и крови.

Тропа кончилась, упираясь в стену — высоченную, каменную и протянувшуюся до неведомых далей. Таких, что вряд ли бы получилось ее обойти. Осмотревшись, Надзиратель приметил выдолбленное в стене рельефное изображение: что-то вроде рамы, высотою в рост человека. Располагалась рама совсем близко к земле. Даже прыгать не надо.

Зачем именно могло бы понадобиться прыгать, подсказала мне, не иначе, моя интуиция. Заблаговременно разгадав назначение каменной рамы. В напряжении замерев и затаив дыхание, я наблюдал за тем, как Надзиратель подходит к стене, как дотрагивается до нее в самом центре обрамленного участка своими костлявыми пальцами. И как рама превращается в провал… нет, в проем, в котором вертелось нечто серое, чуть подсвеченное изнутри, и закручивающееся воронкой на манер смерча.

Осторожно, как дрессировщик в клетку с тиграми, Надзиратель шагнул в проем. Я же, последовав за ним, наоборот, рванулся, что было мочи. И даже под ноги не смотрел.

Воронка втянула меня внутрь, чтобы перевернуть с ног на голову, крутануть, а затем швырнуть на землю. Точнее, нет: на неровный, сплошь потрескавшийся, асфальт. Так что, будь я существом из плоти и крови, мог бы даже перелом заработать. А так едва почувствовал боль.

Приподнявшись, я снова увидел бледное мертвое небо. А вот ландшафт под ним оказался другим, незнакомым. Более всего напоминал он свалку или незавершенную стройку. Всюду, насколько хватало глаз, почву покрывал асфальт. И, в какую бы сторону я ни посмотрел, везде то громоздились бетонные сваи и обломки плит, то прутья арматуры торчали из-под асфальта, словно служа здесь некой заменой растениям. В беспорядке то тут, то там располагались отдельные элементы городского ландшафта. Двери, стоящие сами по себе, без всякой опоры. Одиночные же обломки стен. Куски железной дороги. Целая башня из столов, поставленных один на другой. Другая башня, из покрышек. А также фонарные столбы, рекламные щиты и почти целые автомобили.

Пахло гарью. Видимо, от железных бочек, в которых что-то дымилось.

Вместо приглушенного гула звучал почти человеческий крик: бесконечно тянущееся «а-а-а» на одной, причем угнетающе высокой, ноте.

И Надзиратель — он снова выглядел, как прежде. И на меня, поднимающегося с асфальта, взирал как посетитель ресторана на таракана в супе.

— Какой ты неугомонный, — посетовал он, — а хуже идиота только упорный идиот… которого даже остатки здравого смысла не сдерживают.

Окончательно поднявшись на ноги, я словно бы виновато развел руками. Ну что, мол, теперь поделаешь. Само собой, ответ этот Надзирателя не удовлетворил.

— Впрочем, дело твое, — были его слова, — и проблемы, соответственно, тоже. Сам загнал себя в Небытие — вот и расхлебывай. Наслаждайся. В любом случае, играть с тобой мне надоело. Дела, знаешь ли, ждут.

И с этими словами он зашагал прочь, в лабиринт из одиночных стен, дверей и бетонных плит. Мимо небольшого леса из арматурных прутьев. Я же бездарно потратил не меньше минуты, просто стоя на месте и провожая бомжеватого верзилу взглядом. И лишь потом догадался поглядеть на себя.

Облик мой изменился, причем наиболее соответствующим здешнему пейзажу образом. Теперь на мне были камуфляжные пятнистые штаны, ботинки с высокой шнуровкой и черная кожаная куртка — старая, но еще добротная, прочная. На руках обнаружились перчатки без пальцев, а на ремне ножны с большим ножом, явно не предназначенным для резки хлеба.

Смотрелся нож солидно, но, сказать по правде, меня разочаровал. Окруженный хоть сюрреалистическим, но явно техногенным, пейзажем, я ожидал и в своем арсенале обнаружить что-нибудь огнестрельное.

Что ж… ожидания снова имели свойство сбываться. За спиною я обнаружил дробовик, чуть тронутый ржавчиной. А в заплечной сумке — несколько небольших коробочек с патронами. Живем-с, как говорится.

Пока я изучал изменения внешности и нежданно обретенную экипировку, Надзиратель успел заметно отдалиться. Более того, вскоре он вообще скрылся из виду, завернув за фантасмагорическое сооружение — гигантский мусорный контейнер, вместо крышки накрытый черепичной кровлей. Так что следом за супостатом пришлось мне бежать, шурша по асфальту рифлеными подошвами.

Нагнал я Надзирателя возле пирамиды из тележек, какими обычно пользуются в торговых центрах. Когда между нами осталось метра три, не больше, я вскинул дробовик и выстрелил. Да, в спину, и да — это подло. Но, осмелюсь предположить, подлой и некрасивой такая тактика считалась бы, принадлежи мой противник к роду людскому. Тем более, лишь в этом случае, наверное, выстрел достиг бы цели.

Человек не успел бы уклониться от летящей пули. Существо, лишь выглядевшее как человек, смогло.