Алексей Иванов - Ворон. Подлинная история лорда Северуса Тобиаса Снейп-Принц

Пролистав страницы журнала, я открыл список второкурсников 1897. Ариана присутствовала и здесь. А вот в списке 1898 года ее фамилия была вычеркнута из списков учащихся. Интересно, весьма интересно.

Ариана Дамблдор. Теперь я уверен — это именно то, что я так искал, и что старик хотел спрятать.

Нужно вспомнить, что мне о ней известно. Вроде бы считается, что младшая сестра Дамблдора, трагически погибла в результате спонтанно вспыхнувшей дуэли между Дамблдором и Гриндевальдом. До этого именно она была повинна в гибели матери Дамблдора. Однако также утверждалось, что она в шесть лет перестала контролировать свою магию и жила, по сути, под домашним арестом. Но согласно школьному журналу передо мной, она училась в Хогвартсе, да еще и на Слизерине. У меня нет причины сомневаться в этих записях.

Живых свидетелей тех лет осталось мало, но один и весьма осведомленный находиться у меня прямо перед носом. Пожалуй, самое время пропустить бутылочку сливочного пива в одном не слишком респектабельном пабе…

Трактир «Кабанья голова» притаился в тупике небольшой улочки, отходившей от центральной улицы Хогсмита. Но в отличие от «У синей бутылки» об этом месте не знал только самый ленивый ученик Хога. Несмотря на свою мрачную репутацию чуть ли не бандитского притона, а во многом и благодаря ней, трактир пользовался популярностью среди старшекурсников Хогвартса. Этакое обиталище «плохих» парней, показатель взрослости и прочей подростковой чепухи. Девушку на свидание сюда, конечно, не приведешь, а вот завалиться в компании друзей — самое оно. Кстати, данное место было весьма любимо Мародерами.

Старая дверь надсадно скрипнула, я вошел в трактир и огляделся. Н-да, все как всегда. Грязно. Свет едва пробивался сквозь давно немытые окна, везде царила полутьма. Земляной пол при ближайшем рассмотрении оказывается никаким не земляным, просто на нём лежит такой слой грязи… в общем, весьма милое местечко.

В трактире было несколько посетителей, но это были не какие-то там темные личности, а ученики Хога и завсегдатаи. Цель моего визита в эту мечту магловской санитарной службы — Аберфорт Дамблдор, дремал за барной стойкой, возле которой крутился живой козел. О странной любви младшего Дамблдора к этим животным ходило множество слухов, порой весьма неприличного содержания.

Я подошел к стойке и постучал по ней пальцем, привлекая к себе внимание. Аберфорт открыл глаза и сладко зевнул, прикрыв рот широкой ладонью. Затем он недовольно на меня покосился.

— Сливочного пива, — сказал я, разглядывая брата Дамблдора.

Из всех участников Ордена огненной курицы, Аберфорта я знал хуже всего. Он был редким гостем на собраниях, да и вообще мало участвовал в жизни ордена. Раньше мне казалось, что это из-за натянутых отношений между Аберфортом и Альбусом, но теперь я так не уверен. Возможно, что Дамблдор старший специально держал его в тени.

Аберфорт хмуро засопел, вынул из-под стойки стакан замызганный, давно немытый и бутылку с пивом. Ловко открыв пиво, он поставил стакан и бутылку передо мной.

Проигнорировав стакан, я взял бутылку и приложился к горлышку. Аберфорт с неприязнью на меня покосился, но я все также равнодушно потягивал пиво. Немного побуравив меня взглядом, он закрыл глаза и вновь задремал.

Стоило ему сомкнуть глаза, как я начал аккуратно прощупывать его разум.

Существует несколько видов легилименции. Самая простая — чтение того о чем человек думает сейчас. Для этого даже не обязательно лезть в его разум: достаточно просто интуиции. Второй уровень — это чтение недавних воспоминаний. Третий — просмотр воспоминаний далекого прошлого. Даже тех, которые человек вроде бы и не помнит. Теоретически можно прочитать даже воспоминания о пребывании в утробе матери.

У подобного копания в чужих мозгах есть еще одна сторона: прочитанное воспоминание вспоминает тот у кого его прочитали. Неважно, помнил он о нем или нет.

Потягивая пиво, я осторожно, шаг за шагом пролезал в разум Аберфорта. Легилименцию сложно описать словами. Если сами воспоминания ты видишь, словно магловский фильм, то их поиск сродни блужданию в темном лабиринте, наполненном неясными звуками и непонятными образами. Я не рассчитывал прямо сейчас найти там что-то ценное, а просто оценивал свои возможности и уровень его защиты разума.

О Мерлин! Из разума Аберфорта я выскочил прежде, чем сумел в него толком влезть. Его память оказалась запечатана огромным количеством печатей: вроде тех, что я ставлю на Лили, если наши разговоры заходят в опасное русло. Но если мои печати были временными и тщательно сокрытыми, то тут они были прямо на виду. Словно грозное предупреждение: «Не лезь!». Да и сами печати внушали уважение: явно работа настоящего мастера! Н-да, задача только что усложнилась. Мягким прощупыванием подобную защиту не взять… жаль. Впрочем, отсутствие результата, тоже результат. Не сложно понять, кто столь яростно стремился оградить разум Аберфорта от чужого вмешательства. Что-то подсказывает мне, что дело тут вовсе не в братской заботе. Директору очень не хочется, чтобы кто-то копался в его прошлом. А значит, ему есть, что скрывать!

Допив пиво, я положил деньги на стойку и быстро покинул «Кабанью голову».

Неспешно шагая по центральной улице Хогсмита, я лениво разглядывал красочные витрины и размышлял. Ариана Дамблдор… Что же ты, старик, так стремишься спрятать? То, что она училась на Слизерине? Вряд ли: Слизерин всего лишь факультет, ни лучше и не хуже остальных. Его еще не успели облить черной краской, и его мрачная слава еще впереди. Кстати, позволю себе заметить, что в рядах Пожирателей было ничуть не меньше представителей других славных Хогвартских факультетов. Ну… кроме Гриффиндора, от него был только Петтигрю. Львята, по большей части, шли к ребятам из Аврората — на большее они все равно не годились.

Погода начала стремительно портиться, небо заволокло серыми тучами, усилился ветер. Подругу Лили я категорически не перевариваю. Впрочем, она меня тоже не любит.

Оставаться в Хогсмите более не имело смысла. Посмотрев на часы, я направился в сторону Хогвартса.

После коротких размышлений, я направил свои стопы в библиотеку. Журнал надо вернуть на место, а то вдруг Дамблдор его все же хватиться.

Библиотека была погружена в полумрак. Стояла тишина. Стол мадам Пинс был пуст. Как я и думал, ученики 1975 не отличались от учеников начала девяностых и вовсе не рвались гробить свои выходные в хранилище знаний.

Мне же проще.

Стена, рядом с входом в Закрытую секцию, привычно отъехала в сторону. Я вошел внутрь, достал спрятанный под мантией журнал и направился к уже знакомому стеллажу. Судя по слою пыли на полках, в этой части закрытой секции так никто и не появлялся.