Ольга Вешнева - Мясорубка Фортуны

— Внимание, внимание! — возгласил Царь Горох. — На сцену приглашаются король и королева бала-маскарада. По результатам тайного голосования ими стали Семен Верховцев и Елизавета Багрянова, представшие перед нами в образе гостей с далекой планеты Пандора. Дарим аплодисменты победителям!

Семену и Лизе вручили по новогодней корзинке с бутылкой вина и конфетами.

— Зрители настояли на том, чтобы в конкурсе было и второе место. Они определили вице-короля и королеву бала. Ими стали Сатибо Яматори и его девушка Шейла. Эта пернатая красавица приехала в Волочаровск из Америки, чтобы учиться в нашем всемирно известном Институте исследования аномальных явлений.

Сатибо и Шенигла скудно улыбнулись со сцены восторженным маскам. Подаренные коробки конфет самурай взял себе.

— Благодарим вас за чудесные дары и почтение, — Шенигла говорила со странным акцентом, несведущие люди легко могли принять ее хоть за американку, хоть за итальянку.

— Так быстро мы вас не отпустим, — суетливо подскочил к ней городничий. — В Волочаровске есть добрая традиция — гость нашего города должен спеть нам песню. Выберете любую на свой вкус. Желательно не очень грустную.

— Вас огорчу малек, — Шенигла взмахнула широкими рукавами-крыльями. — Мне нынче не до буйного веселья. Но что спою, тому и будете рады.

Шенигла великолепно, безупречно исполнила арию из оперы «Князь Игорь», отображавшую дух ее родной эпохи далекого славянского язычества. Притихшие маски слушали ее затаив дыхание, не поднося бокала к губам. Одна только Юми, нарядившаяся лисичкой — соблазнительницей из японского фольклора, явно ревнуя не то публику, не то своего младшего братца к таинственной Шейле, магическую власть которой она чуяла душой, нервно топталась на месте, то и дело пощипывала плюшевые уши, теребила пушистый рыжий хвост и затыкала пальцы за пояс кимоно. Мы несколько раз переглянулись с ней, чувствуя взаимную обеспокоенность, но я не стал подходить к Юми и раскрывать ей истинную сущность загадочной гостьи. Правда о Шенигле — не способ борьбы с ней. Она кому угодно, кроме немногих особо устойчивых к магическому воздействию существ, почистит память и переделает воспоминания.

— Привет. Я Лиза, хозяйка мясокомбината и непосредственная начальница Сатибо, — моя «гражданская супруга» радушно встретила ведьму, спустившуюся со сцены под крики «Браво!» и гул аплодисментов. — Хорошо, что вы так чисто говорите по-русски. Вы, наверное, слышали обо мне?

— Знали бы вы, как долго я ждала нашей встречи, — Шенигла властно заглянула в ее глаза.

— Испрашиваю вашего благоволения, мадемуазель инопланетянка, — я бесцеремонно втиснулся между Шениглой и Лизой. — Позволите мне потанцевать с Павлиньей Дамой?

— Не вопрос, — Лиза удивленно всплеснула руками.

Я увел Шениглу подальше от своей девушки, стараясь уберечь Лизу от пагубного влияния злой ведьмы.

— Хорош ты стал, Игнатьич. Любо поглядеть, — щуря изумрудные мерцающие глаза, мурлыкала Шенигла, танцуя со мной придуманный городским ди-джеем коктейль из вальса и сальсы. — Сочный, спелый, как вишневая мякоть, — она царапнула длинными ногтями мои круглые щеки и второй подбородок. — А внутри все та же косточка сидит, о коею не одна девица зубы поломала… Ах, не испытала душа твоя перемен. Сам не знаешь, что тебе от жизни надо, и кто тебе нужен… Я ведь я тогда… давным-давно, тебя любила, — на краткий миг я увидел перед собой не древнее зло, а страдающую от одиночества женщину.

Прошлое повторялось. Мне казалось, я танцую с Шениглой на маскараде, устроенном городничим Анисимом Пыжиковым, снова длится та ночь, когда я не согласился уехать с Полиной из города.

— Память не дает тебе покоя, — точно подметила ведьма. — Ты смекаешь, что ежели бы послушался меня, тебе не пришлось бы убивать охотницу.

— Ты не видишь моих мыслей. Потому и не знаешь, что я ни о чем не жалею.

— Что ж. Береги свой Кровавый Алмаз. Да смотри в оба, самоцвет больно шустрый. Закатится за половицу — вовек не найдешь, — голос Шениглы стал сбиваться на птичье кудахтанье.

— Не приближайся к Лизе, — я обнажил клыки.

— Лизаветушка мне как дочка. Уж я выкрою время с ней встретиться и потолковать по душам, и тебя не спрошу. Ну, бывай, Игнатьич, — Шенигла покружилась, чуть отведя от тела опущенные руки, и, плавно обойдя в земном «полете» череду парочек, остановилась как будто случайно рядом с Лизой.

— Приходите после карнавала к нам в гости, — Лиза совсем не чувствовала опасности. — Вам посчастливится первой продегустировать новую деликатесную закуску из копченого мяса индейки и цесарки. Наш мясокомбинат будет производить ее только в январе. Ждем вас, — соблюдая деловой этикет, Лиза пожала Шенигле руку.

Ведьму шарахнуло током. Она сильно вздрогнула. Павлиньи перья осыпались с ее платья.

— Пр-р-рк! Пак-пак-пак! — закричала Шенигла во весь голос и превратилась в отвратительную растрепанную птицу сине-зеленой масти с зубастым клювом и когтистыми пальцами на крыльях. — Пр-рк! Паррр-пак-к-к! Пакк-пак!

Покружив под металлическим куполом, Адская Птица вылезла в узкую щелку маленького окошка, открытую для проветривания.

— Зря я болтанула про закуску из индейки и цесарки, — Лиза растерянно взглянула на Сатибо. — Как бы мне извиниться перед Шейлой?

Не сказав ни слова, самурай выбежал из зала.

Я поспешил успокоить Лизу.

«Она сильнее злой ведьмы! И она — не исчадие ада, иначе Шенигла почувствовала бы родство, а не отторжение! Неужели, я справился с высшей задачей и уничтожил в ней зародыш зла, посеянный Лаврентием?» — себя я тоже утешал.

— Опять я сделала что-то не то, и все испортила. Сатибо меня не простит, — страдала Лиза, танцуя со мной примитивный медленный танец.

— Брось. Довольно огорчаться по пустякам. Рулет из цесарки и индейки, говоришь? Уверен, это будет отменный деликатес.

— Если бы я знала, что Шейла оборотень…

— Ну, дорогуша, ты многого хочешь. Помнишь, как в старой песне поется: «Нельзя заранее все предусмотреть». Могущественные ведьмы — и те подчас ошибаются в предсказаниях…

Для вампира вредно становиться чересчур домашним. Новые привычки — примирение с техногенными и биологическими звуками: свистом чайника, говором телевизора, шагами, мурлыканьем под нос песенок, или патогенная жажда присутствия под боком теплого живого существа, тонко сопящего и иногда шевелящегося во сне, затмевают природную осторожность. Из-них можно прозевать надвигающуюся опасность, упустить важнейшую информацию или вообще навсегда потерять того, кто тебе дорог и кто, собственно, и приручил тебя.