Ольга Вешнева - Мясорубка Фортуны

«На помойке все спокойно… все спокойно… все спокойно», — примерно такую песню насвистывали лоснящиеся в лунном свете крысы, перебирая фантики от шоколадных конфет.

Я подкрадывался к мусорному баку на четвереньках, полупригнувшись и скользя животом по земле.

«Дворовому коту легче подобраться к добыче, ведь он проворен и мал. Но неужели, я напрасно прожил лесной век? Нет. Из библиотеки вампирской памяти не пропадает и страницы. Тогда почему мне до сих пор не везло на охоте? И повезет ли на этот раз?»

Я упустил важный урок из прошлого опыта — усомнился в своих силах.

Прыгнув за добычей, я провалился в мусорный бак, застрял в нем и долго катался по асфальтовым кочкам. Грохот распугал крыс, обитавших на помойке. Из бака я выбрался облепленный зловонными отходами человеческой цивилизации. Сняв с головы рваный сапог, поплелся домой. Меня так сильно тошнило, что я больше не мог думать о еде.

Следующая ночь — ясная, красивая и безветренная — совпала с датой прибытия мятежных самураев в Волочаровск. По случаю торжества, называемого Праздником Возрождения, на мясокомбинате объявили санитарный день.

Притихший завод пустовал. Охранники дремали в проходной. Вездесущие камеры меня не обнаружили. Чувствуя вибрации их монотонного движения, я ускользал от попадания в объектив.

По вместительным пустотам между старой кирпичной и новой пеноблоковой стенами я пробрался в вентиляционную шахту и, чудом не застревая в ней — малая польза от вынужденной «диеты», пополз навстречу манящему запаху крови.

«Вся здешняя еда — моя на законном основании. Никто ее у меня не отнимет».

Внизу раздался женский визг. За ним последовал остервенелый мат Джаника Саркисова. Я пополз шустрее. Визг превратился в мычание — пленнице заткнули рот. Она стучала каблуками по металлическому агрегату, пытаясь вырваться из плена.

— Че, мало те, настырная тварь? — Джаник присвистнул, — Так мы добавим. За нами… ха… не заржавеет. Харе ломаться. Ставь закорюку на бумагу. Вот те ручка… ха… золоченая.

— Му-у-у! Му-у — му! — отрицательно промычала пленница.

— Привязывай ее к конвейеру, Седой, — распорядился Джаник. — А ты, Клоп, врубай аппаратуру. Щас твои мозги, кисуля, расплющит штамповка для котлет… Подписывай докУмент, красава.

Заглянув сквозь решетку вытяжки, я увидел красивую изящную шатенку в коротком желтом платье. Она визжала и дергалась в руках отставного полковника Глеба Ощепко по кличке Седой. Уложив девушку на конвейер, он потуже связал ее канатом. В это время приятель Петр Клопиков по прозвищу Клоп, скудоумный здоровяк с искусственными мускулами, нажимал все подряд кнопки на пульте управления цехового оборудования.

Джаник Саркисов, небритый широконосый мужчина — коренастый, с выпирающим из распахнутого пиджака пивным брюшком, стоял прямо подо мной, подбоченившись и сипло покашливая. Мне были отчетливо видны крошечные волосенки на его лысеющем затылке, и продольные полоски вен под влажной кожей его засаленной шеи. От Саркисова разило табаком, алкогольным коктейлем и застарелым потом, вонь которого не заглушал слабенький одеколон, но мой инстинкт все же считал его отличной добычей. Джаник был неисправимым грязнулей и заядлым курильщиком, но питался он не хуже, чем откармливаемый к празднику баран в хлеву Магомеда. Он владел рестораном, где подавались на стол блюда самой разной кухни — от армянской и немецкой до японской и запеченных по-скифски кроликов в день памяти древних цивилизаций. (Подобные тематические дни регулярно проводились в заведении «Дырявый Джо» для привлечения клиентов). Естественно, первым дегустатором изысканных блюд был сам Джаник, так же, как и я, страстный поклонник вкусной еды. К каждому блюду по фирменному обычаю подавался особый сорт вина, выбранный лично владельцем ресторана. Так что, Саркисов неплохо подготовил себя к употреблению в пищу. Нисколечко я не сомневался в изумительных гастрономических качествах его крови. У меня даже слюни потекли, и одна их капелька упала на голову намеченной жертвы. Спокойно почесав макушку, Джаник продолжил наблюдать за стараниями подчиненных и муками пленницы.

Во время нападения мне не следовало забывать о том, что разбойники неплохо вооружены, а их главарь недавно приобрел охотничий пистолет с разрывными пулями, заполненными осиновой смолой.

Пылающая во мне жажда крови отвела природную осторожность на другой план, и я приготовился к атаке.

— Последний раз я полюбовно с тобой треплюсь, — Джаник, подпирая жирные бока, с усмешкой обратился к пленнице.

Я сорвал решетку и прыгнул ему на спину. Падая под моим весом, Саркисов вывихнул плечо и дико взвыл. Охотничий пистолет, вырванный из его подмышечной кобуры, я разбил об пол и поднял разбойника на ноги, удерживая его левой рукой за шею. Его вены стучали так близко… У меня едва хватило силы воли на отказ от немедленного укуса.

— Бросьте оружие! — вспоминая фразы из современных фильмов, я закричал, сверкая глазами во все стороны. — И отпустите девушку. Не то я разорву ему глотку, — я щелкнул клыками над ухом Джаника.

Его заячье сердце едва не остановилось. Он громко икнул от страха.

Бандиты замерли как вкопанные и побросали бесполезное против меня вооружение.

— Давненько не кушал человеческой крови, — процедил я сквозь клыки, поглаживая колючую шею Джаника, — Ты подарил мне редкую возможность поужинать на славу и избежать гнева Смолина. Я сотворю благое дело, ежели высушу тебя и твоих дружков. За спасение хозяйки мясокомбината меня никто не осудит.

— Отвязывай девку, Седой, — Джаник скосился на пленницу. — Я говорю.

Ощепко поспешно освободил девушку, и она спряталась за широкой серой трубой.

— Может, и затейлив ты на вкус, Дырявый, да лихо провонял табаком с водкой, — я пинком отбросил Джаника к закрытому железному чану.

Столкнувшись с чаном, Саркисов повредил плечо и руку. Вместо того, чтобы броситься на выручку главарю, Клоп и Седой понеслись к запертым дверям. Отрезав им путь к отступлению, я разбросал их по агрегатам, немного сдерживая силу, чтобы все остались в живых, и снова прыгнул на Джаника.

— А это чтоб неповадно было разбойничать, — я открыл чан, запихнул безвольно поникшего Саркисова в холодный фарш, и отошел посмотреть, как он выкарабкивается наружу.

Голод застилал разум. Казалось, я вот-вот проглочу язык или подавлюсь слюной. Окрасившиеся кровью пальцы дрожали. Мне было настолько скверно, что я не мог гарантировать того, что бандиты выберутся из цеха живыми.

Мимо со стоном прополз на четвереньках Джаник, перепачканный кровью. Я зашипел, едва удерживаясь от броска. Клоп и Седой ретировались быстрее.