Зоя Сокол - Лучшая подруга Мэри Сью

Кэт посмотрела сначала на Байрона, потом на Ламонта и опять ему улыбнулась.

Златослава продолжила:

— Я думаю, даже твой брат, вечно всем недовольный и холодный как змея Александр, его одобрит!

Катерина снова посмотрела на обоих мужчин и улыбнулась вампиру. Только счастья в ее улыбке поубавилось. А Злата продолжала с не меньшим энтузиазмом:

— Да их даже сравнивать нельзя! Этот… этот… — Она замялась, пытаясь вспомнить, как же зовут этого трехтысячелетнего вампира.

На помощь пришел Ллевелис, подсказавший чисто машинально:

— Ламонт.

— Ламонт! — обрадовалась Злата и продолжила: — Так вот, Ламонт князь, а Байрон кто? Просто наемник…

— Капитан элитного отряда наемников! — раздраженно поправил кейтар.

— Я и говорю — наемник, — отмахнулась Златослава. — Ты представь, какая жизнь была бы у тебя с ним? Постоянные погони! Драки! Постоянно нужно кого-то спасать, ввязываться в опасные авантюры… Не жизнь, а сплошной адреналин. Ты была бы… как Анджелина Джоли в «Мистер и миссис Смит».

Лицо Катерины стало задумчивым.

— Но с Ламонтом этого не будет, — не останавливалась Злата. — У тебя будет размеренная, скучная… в смысле обустроенная жизнь тысяча триста сорок седьмой наложницы князя.

Кэт будто впервые увидела место, в котором оказалась, и посмотрела на Байрона чуть теплее. Ламонт, чувствуя, что жертва начинает ускользать, попытался что-то сказать. Но стоящая между ним и Катериной Злата ткнула его локтем в живот и с улыбкой, обведя широким жестом свиту Ламонта, продолжила:

— А посмотри на эти наряды! Будешь ходить всегда в одном и том же, и оно никогда не выйдет из моды! Правда здорово? — Но тут же притворно огорчилась: — Конечно, тебе придется избавиться от твоего шикарного загара…

Катерина внимала подруге, бросая на Ламонта взгляды, в которых было все меньше прежней влюбленности.

— …но нет худа без добра. Думаю, ты, даже бледная как моль, останешься симпатяжкой… Особенно на фоне Ламонта, у которого волосы уложены лучше, чем у тебя.

Катерина взяла в руки свой локон и посмотрела на него. Потом на волосы Ламонта, проверяя, действительно ли у него волосы выглядят лучше, чем у нее. Потом опять на свои. Опять на его.

— Злата! — наконец заговорила она. — Я поняла, что мне здесь не место…

— Правда?

— Правда?

— Правда? — друг за дружкой спросили Байрон, Ламонт и Ллевелис.

— Правда, — подтвердила Кэт. — Будет ужасно эгоистично с моей стороны бросить этот мир в тот момент, когда он так во мне нуждается.

— Что? — спросил архивампир, который был не в курсе о великой миссии случайно оказавшейся в его руках блондинки.

— Этот мир стонет под гнетом великого зла! — с готовностью принялась рассказывать Катерина.

— Давно? — обеспокоенно спросил вампир у Ллевелиса.

Тот лишь глаза к потолку возвел.

— Этот мир нуждается в герое! — патетично воскликнула Катерина. — И боги послали сюда меня! — Взгляд блондинки остановился на кейтаре. — О, Байрон… — Ее глаза увлажнились. — Я не знаю, что на меня нашло… Наверное, я была под каким-то заклятием… Простишь ли ты меня?

По ее щеке трогательно скатилась слезинка.

Байрон молча раскрыл ей объятия. Катерина с радостным визгом бросилась его целовать.

— Снимите себе номер! — крикнула Злата вслед удаляющейся парочке. — Или хотя бы до своей комнаты потерпите…

Тео рассмеялся и пошел следом за Байроном и Кэт. Ллевелис невольно улыбнулся, а Ламонт спросил:

— Как ты это сделала?

Злата фыркнула:

— Это же Катька! У меня это получилось бы, даже будь ты настоящим вампиром…

— Почему ты думаешь, что я не настоящий? — сузил глаза Ламонт.

— Во-первых, — устало вздохнула Злата, — у вампиров есть клыки…

Ламонт открыл рот и показал, как удлиняются его клыки. Вопреки ожиданиям девушку это не удивило.

— Да брось! — снова фыркнула она. — Тебе такие любой стоматолог поставить может.

Ламонт озадаченно посмотрел на Ллевелиса, но тот лишь пожал плечами. А Злата тем временем выдала свой главный аргумент:

— А во-вторых, ты только вдумайся: если бы ты был настоящим вампиром, то твои отношения с Кэт — это приблизительно то же самое, как если бы Ллевелис влюбился в свинью, женился и сделал бы ей детишек.

Ллевелис сдавленно крякнул, а глаза Ламонта будто стали краснее.

— Ладно, — Златослава посмотрела на своего спутника, — пошли догонять эту гормонально неустойчивую парочку, пока они не занялись ничем неприличным в повозке.

— В бренне, — машинально поправил ее Ллевелис, мысленно стараясь выкинуть из головы картины своего брака со свиньей. Получалось плохо.

Дождавшись, пока леви выйдет из зала, Ллевелис повернулся к Ламонту. Они смотрели друг на друга всего несколько мгновений, затем Ллевелис стремительно атаковал. У вампира против потомка демонов не было шансов.

Воспользовавшись силой и скоростью, данными кровью предков, Ллевелис несколькими движениями сломал Ламонту позвоночник, после чего брезгливо бросил себе под ноги. Никто не кинулся спасать своего князя. Может, испугались выступить против истинного правителя Матэнхейма. Или они были не так и верны своему нынешнему повелителю. А может, и сам Ламонт приказал не вмешиваться, что бы ни случилось. По большому счету Ллевелису было все равно. Присев рядом с лежащим неподвижно вампиром, он сказал:

— Ты позарился на то, что принадлежит мне, и не сдох только из-за сестры Байрона. Я пообещал, что она будет жить. Но если еще хоть раз посмотришь в ее сторону — я забуду про свое обещание, и ты будешь умирать очень долго.

Ллевелис ушел не оглядываясь. Он был уверен, что Ламонт его услышал и понял. Такая травма для вампира чрезвычайно болезненна, но не смертельна. Но правитель Гунари получил свой урок. И теперь либо сделает выводы и впредь будет вести себя незаметно, либо его ничто не спасет. Кроме того, Ллевелис подозревал, что, если ему придется нарушить свое слово, кейтар будет даже рад. В глубине души наемник понимает, что его сестра мертва, но все еще слишком любит ее, чтобы принять правду и избавить от этого проклятия.

Поездка назад в дом Ллевелиса, если так можно назвать роскошный особняк, владельцем которого он оказался, была ужасной. Нет, дело не в дороге, и бренн был тот же, в котором они ехали за Катериной. Просто у Златославы сил не было смотреть на Кэт и Байрона, которые либо целовались, либо вели высокоинтеллектуальные беседы в стиле:

— Я тебя люблю!

— А я тебя больше!

— Нет, я тебя!

— Нет, я!

Но хуже всего было смотреть на Тео, который с немым обожанием в глазах терся об ноги Кэт, как кошак. Вообще, видок у него был такой, будто он сейчас ей сапожки облизывать начнет. Не начал, наверное, только из-за Ллевелиса, который несколько раз его хорошенько пнул. Злата было возмутилась, но Тео аж замурчал от удовольствия, и девушка решила, что ну его. А когда слишком уж заигравшийся парень посмотрел на нее и облизнулся, и вовсе подвинулась поближе к Ллевелису. Сейчас он не казался таким уж хилым, а Тео таким уж забавным. Кроме того, Ллевелису, похоже, поведение Тео нравилось не больше, чем ей самой.