Катерина Полянская - Я ненавижу оборотней

В этот раз поцелуй вышел болезненно нежным, я сама не заметила, как оказалась прижатой к крепкому телу теснее, обняла оборотня за шею, его ладони прошлись по спине и скользнули в задние карманы джинсов. Мои глаза расширились, но возмущенный возглас он поглотил.

— Разве ты здесь не для того, чтобы помочь мне разобраться с интригами старой мегеры? — прошептал Лан, оторвавшись от меня, и тут же снова поцеловал в уголок губ. — Невеста — явление временное.

— А потом? — спросила, как только смогла нормально говорить.

— Я собираюсь претендовать на тебя.

Этот волк тоже оказался безукоризненно честным.

Но вместо каких-либо положительных эмоций я ощутила прилив злости:

— Возьмешь за шкирку и притащишь в свой замок?!

Лан окинул меня внимательным взглядом, чуть дольше положенного задержавшись на губах. Его руки по-прежнему оставались в задних карманах моих джинсов, и пальцы изредка делали поглаживающие движения. Я ощущала каждую неровность на тренированном теле и только усилием воли не позволяла себе уплыть в сладкий туман.

— К чему крайности? — На его губах обозначилась тонкая улыбка. — Я просто сделаю предложение и буду ждать ответа.

— П-предложение?

— Ну да.

Улыбка стала чуть более четкой.

— Видишь ли, Джая, я не только сын своего отца, но и внук своей бабки. Поэтому знаю, что правильно подобранными словами иногда можно добиться гораздо большего, чем агрессией.

Я быстро облизала пересохшие губы и хрипло спросила:

— Что будет, если я выберу другого?

— Придется его убить. — Ответ прозвучал спокойно, даже равнодушно.

Только пылающее золото погасло в разноцветных глазах. При всей ненависти, что Лан испытывает к убиенному родителю, его собственные поступки свидетельствуют, что в душе молодого вожака притаились те еще демоны.

Странно, но по поводу жуткого заявления я не испытала ровным счетом ничего.

Мы знакомы не так долго, но при этом знаем друг друга слишком хорошо. И я теряюсь в догадках, чем объяснить столь сильную эмоциональную связь с совершенно чужим… оборотнем.

Взгляд скользил по темной фигуре, насколько это было возможно с учетом того, что мы до сих пор тесно прижимались друг к другу. Полумрак не позволял как следует рассмотреть Ланхольта, но это было и не нужно. Нескольких секунд в центре холла хватило, чтобы его черты раскаленным клеймом отпечатались в мозгу. Старомодный черный костюм, который, впрочем, смотрелся на нем великолепно. Шейный платок вместо галстука. Бледное от постоянного нахождения в кабинете лицо, от загара, который я видела на нем в первые дни, почти ничего не осталось. Разноцветные глаза…

Все это было таким чужим и в то же время влекло… Осознание опасности мало останавливало. У него столько кровоточащих ран в душе… внутри неудержимо росла потребность зализать хотя бы некоторые — но стоит потянуться, слегка коснуться и наткнешься на торчащий осколок. И уже не поймешь, где его боль, а где твоя собственная.

Я тряхнула головой, отгоняя наваждение. Но в этот раз поддалась соблазну, привстала на носочки и легко поцеловала его в уголок зеленого глаза. Нерешительно спустилась к губам…

— Хм, — каркнули прямо над ухом. — Ланхольт, дорогой, девочка в кои-то веки пришла к нам в гости, а ты тут же пытаешься ее совратить. Отвратительно воспитан! Впрочем, чего я ожидала, зная, сколько лет ты болтался неизвестно где?!

Отпрыгнуть друг от друга нам не позволило пространство, вернее, его отсутствие. Но руки с моей попы испарились, как и мои с его груди. Может, стоит признаться, что процесс соблазнения в конце концов стал обоюдным? А вдруг меня тогда в библиотеку не пустят, он же жених…

— Здравствуйте, леди Митрианна, — пролепетала я и выскользнула из ниши.

Смущения не было, только легкое недовольство копошилось на донышке души.

— Добро пожаловать, дорогая, — царственно кивнула гьета. — Пойдем со мной.

Краем глаза я еще успела заметить, как гримаса ярости исказила красивое лицо Ланхольта, но здравый смысл подсказал принять приглашение. Библиотека еще успеется, не просто же так они регулярно повторяют, что я могу появляться в замке, когда хочу.

Несмотря на почтенный возраст, гьета передвигалась стремительно, пришлось хорошенько постараться, чтобы не отстать.

Конечным пунктом оказалась гостиная в розовых тонах с пухлыми диванами и бесчисленными статуэтками. Меня удобно усадили, заставили снять коротенькую куртку, набросили на плечи плед, после чего послали чернушку за чаем.

— Должна признать, я скучала, — ворчливо сообщила старуха.

— Простите, не смогла выбраться раньше.

Я старательно изображала покаяние.

— Тебе было не до того.

Она внимательно рассматривала меня.

— Как волк? Не беспокоил все это время?

Больная тема. Я внутренне подобралась:

— Надеюсь, этот волк все же девочка.

И это не было шуткой.

Старуха устроилась напротив и хрипло рассмеялась:

— Девчонка, еще какая девчонка! Такая же своевольная и непоседливая, как ты.

Потом брезгливо сморщила нос и, не скрывая недовольства, добавила:

— Серая.

— Ужас-то какой.

Не знаю, как ей это удалось, но я расслабилась и тоже хихикнула.

— И не говори, — на полном серьезе кивнула бабуля. Впрочем, быстро сменила гнев на милость: — Но должна заметить, ей идет. Вам обеим.

Пока пили чай, постоянно в мыслях напоминала себе, что гьета опасна и с ней надо бы поосторожнее. Но что-то внутреннее, то самое, которое тянулось к застарелым шрамам белого волка, толкало расслабиться и пооткровенничать.

На третьей чашке цветочного и невероятно вкусного чая я сдалась:

— Может, для вас это прозвучит глупо, но я не хочу становиться волком.

И посмотрела жалобно поверх чашки, в которой плескалась прозрачно-золотистая жидкость.

— Ни белым, ни серым, ни зеленым в фиолетовую крапинку.

Замерла, ожидая реакции. Она разозлится? Прогонит меня? Запретит попадаться на глаза?

Но волчица всего лишь улыбнулась:

— Просто ты молода и напугана. А твоя хищница, если не тревожить ее, еще несколько месяцев может сидеть тихо. Очень скромная девочка для серой, при должном воспитании, возможно, из нее получится толк.

Сглотнуть получилось с трудом, в горле встал комок. Обернуться не успела, как меня собрались дрессировать!

— Вы бы могли сделать что-то, чтобы я не стала оборотнем?

Старуха посмотрела чуть пристальнее:

— Могу, конечно. Но не буду.

— Гьета Митрианна!

Моему разочарованию не было предела.

— Нельзя вмешиваться в предназначение, — спокойно сообщила вредная бабка. — А твое — стать одной из нас.

Что возразить, я не придумала.

Я не хочу! Не стану!

А вот интересно, у старинного рода Ланс-Эльшенгеров не припасено ли чего-нибудь для подобного случая?