Виталий Каплан - Тайна аптекаря и его кота

А дальше следовало решить, как само дело обстряпать. Чтобы всем понятно было, что я в полном праве за покупками идти. Не лазить же тайно через забор… раз сойдёт, два сойдёт, а на третьем разе и засыплешься. Да и кто за меня мой урок исполнять стал бы? И решил я вот как сделать. Кому-то из них приболеть стоит, и тогда оставшемуся помощник потребуется, одному ж всё не дотащить с базара. Вот пусть и попросят, чтобы меня. Потому что я и сильный, на меня навьючить как на осла можно, и по кухне уже маленько помогал, примелькался, словом. И постоянной работы у меня пока нет, от которой человека отрывать не следует. Так что Тангиля попросить за меня — и порядок. Сперва один раз, потом другой, а дальше уж все и привыкнут, что я за продуктами хожу.

Осталось понять, как бы приболеть кого из них. Просто соврать не выйдет, господин ведь наш — лекарь высшей пробы, уж здорового от больного отличит. А вот если не врать… вернее, в самом деле болезнь сотворить… лёгкую, конечно, неопасную. Животную боль, к примеру. С поносом да рвотой. Неприятно, само собой, но уж потерпеть разок-другой ради общего блага можно. А устроить животную боль несложно. Взять в сарае, где травы сушатся, рвотной травы, заварить и выпить. Её, травы, там много, никто и не заметит. А чтоб совсем уж верно, чтобы господин запах её не учуял — как пронесёт по первому разу, так побольше того душистого отвара нахлебаться, который мы тут пьём каждый день. Он ведь пахучий, всё лишнее отобьёт.

В общем, уговорил я ребят. Не сразу — думали они пару дней, совещались. Но я же правильно в них разглядел жадность. Это как огонёк малый, тлеет-тлеет — а после ка-ак полыхнёт! Да, почтенные братья, понимаю, что дело сотворил нечестивое, дело под стать врагу рода человеческого. Но ведь сами знаете, для чего. Сами знаете: нужда превыше чести.

И вот на третий день оно и случилось. Гайян рвотного отвара напился, из отхожего места не вылезает, стонет, бледный весь. Тангиль пошёл господину Алаглани доложить. Тот не побрезговал, явился в людскую — а дело как раз после завтрака было, присел возле Гайяна, пощупал ему пульс, осмотрел язык, заглянул под веки, кольцо золотое на ниточку подвесил и покачал возле левого его локтя. Отравление, сказал. Бывает, сказал. Ничего страшного, сказал. Велел ему дать капель зверь-травы и каждые два часа поить отваром ежелистника.

Так и сделали, а Амихи к Тангилю — отравление отравлением, а на рынок за припасами идти надо. Помощник нужен. Тангиль меня и отпустил. А что ему не пускать? Поведения я вроде благонравного и смирного, в доме уже полтора месяца, и никаких фортелей от меня ждать не приходится.

Так мы с Амихи и оказались за воротами. А там посовещались и решили, что порознь пойдём. Он — в лавку обычную, чтоб лавочник потом не удивлялся, куда постоянные покупатели делись, а я — на базар в Нижний. Условились, кто что и сколько покупает, поделили деньги господские. Договорились, когда и где встречаемся, чтобы к воротам уже вместе подойти. Ну и разбежались в разные стороны.

Вы, конечно, уже поняли, куда я первым делом направился. Да, осмотрелся тщательно, и при входе, и при выходе. Взял что оставлено, записку краткую написал, поскольку там и бумагу предусмотрели, и грифель. А уже оттуда — на базар в Нижний Город. Времени не шибко много было, потому я долго там не торговался, купил не сильно дешевле, чем у лавочника вышло бы. Но это теперь уж ничего не значило.

Встретились мы где положено с Амихи, показал я ему припас купленный — хороший припас, не гниль какая. Нарочно ведь лучшее брал. И сдачу отдал, и два медяка. Сказал, что кабы всё там покупали, то было бы их, медяков, четыре. А пока два. Но я свою долю пока не требую — она пойдёт, только когда четыре медяка получится выгадывать. Пока мне бы только пряничка…

В общем, как по маслу всё пошло. Гайян как медяки увидел, сразу на поправку пошёл. А Амихи Тангилю про меня в лучшем виде всё расписал — как хорошо помог. И что вообще неплохо бы меня всегда с ним или с Гайяном за покупками отправлять, а второй бы в то время на кухне прибирался. Тогда бы и с обедами задержек не случалось…

Так вот и добился я, что в город можно законно попадать. Не шибко часто, но уж раз в неделю точно выходило. Появилась, значит, у нас связь. Ну, что в той записке я написал, все вы знаете. Что жив, здоров, работаю и всегда готов, и что мне для дела потребно, а как появится что твёрдо установленное — тотчас дам знать.

Теперь, подкрепившись и отдохнув, продолжаю свой отчёт. Мне кажется, незачем подробно расписывать всё то, что летом было, потому что ничего, по сути, и не было. События только с осени пошли, а всё лето потратил я на то, чтобы спокойно к аптекарскому дому присмотреться, к обитателям его, и самого себя тут поставить так, чтобы доверяли мне. Так что сейчас поведаю я новое — для вас, конечно, новое — не о господине Алаглани и его делах, а о слугах, которых так наскоро я описал. Не всё, разумеется, удалось мне разнюхать за лето — кое-что важное узнал я уже осенью и зимой, а кое-что и совсем недавно.

Начну со старшого нашего, Тангиля. Это, как, наверное, уже говорил я, здоровенный парень, чуть ли не на локоть меня выше, и в плечах крут. Волосы чёрные, лицо загорелое, руки все в тугих узлах мышц. У меня такие если и будут, то очень не скоро — о чём я как-то при нём вслух продумался. Тангиль вообще, как выяснилось, на лесть падок. Не скажу, чтобы особенно был он умён, но и не так прост, как Хайтару. Как вы, должно быть, помните, он в доме господина Алаглани лошадьми ведает. Вот на лошадях-то мы и сошлись. Я ведь тоже кое-что по сей части понимаю — и в трактире малость поднатаскался, и тем более потом уж. Не скажу, будто совсем уж за конюха могу, но с умом разговор поддержать — это запросто.

Зашёл я как-то на конюшню за час перед ужином — доложиться Тангилю, что мы с Хайтару бочки уже наполнили, и не надо ли ещё чем пособить. А он как раз Прыткому гриву вычёсывал. Ну, слово за слово, похвалил я и стать лошадиную, и умение Тангилево с ними, с конями то есть, обходиться, и порядок тутошний конюшенный. Сравнил с соседом нашим в Тмаа-Урлагайе, который пятерых коней держал, да только такой срач на конюшне развёл, что издали подойдёшь — и то в нос шибает.

В общем, весь этот оставшийся час мы с Тангилем проговорили. То есть, конечно, он говорил, а я только поддакивал малость и в нужных местах восхищался да простецкие вопросы задавал. И вот что удалось мне разнюхать.

Тангиль — из крепостных людей графа Югарайли-тмаа. Это юг Державы, в Лаугайе, у побережья. Жил граф не в городе, а в загородном своём поместье, а Тангиль на дворе был, на побегушках. Тому уж более семи лет случилось, как раз через год после низложения короля и установления Нового Порядка. Правда, столичные новости не очень-то до провинции докатывались, да и ничего, по сути, там не изменилось. Граф был в опале королевской, так что Высокого Собрания ему опасаться не стоило, и присягнул он Новому Порядку одним из первых. Потому земли у него не отобрали, а значит, и люди все при нём остались.